Сакс Ромер - Ведьмино отродье
Он замолчал, а на обычно неподвижном лице отразился страх:
— Если только он не будет ожидать нас в конце шестнадцатидюймового лаза.
— Вот видите! — воскликнул Брюс. — Но мы обязаны продолжать. Предупреждаю, что, вероятно, никогда в жизни вам не угрожала и не будет угрожать такая опасность. Я не прошу вас идти на этот шаг. Я готов действовать в одиночку.
— Вот это вы зря, доктор, — в голосе Сайма прозвучал вызов. — Пусть остальные займут свои места.
— Но, сэр… — начал Роберт.
— Ты знаешь, куда идти, — отдал приказ отец. — Нельзя терять ни минуты, и хотя я опасаюсь, что мы уже опоздали, не исключено, что нам все же удастся предотвратить страшное преступление.
Высокий египтянин с Робертом Кеаном перебрались через груды мусора и обломки плит и скрылись за огромной стеной. Сайм и доктор полезли вверх по извилистой тропке, ведущей к входу в коридор. Перед квадратным черным проемом они остановились и переглянулись.
— Можно оставить верхнюю одежду здесь, — сказал Сайм. — Вижу, у вас ботинки на резиновой подошве, а вот мне сапоги лучше снять, иначе не почувствую, куда наступаю.
Брюс кивнул и без лишних слов начал расстегивать куртку; Сайм последовал его примеру. Потом доктор наклонился, чтобы положить свою шляпу на стопку одежды на полу, но так и остался в этом положении, потому что заметил лежащий рядом темный предмет, и даже наклонился еще ниже, чтобы рассмотреть его.
— Что это? — дернулся Сайм, взглянув на Кеана.
Доктор вынул из кармана брюк фонарик и направил белый луч на гранитные осколки: среди них в лужице крови валялась довольно крупная летучая мышь. Она была обезглавлена!
Словно уже понимая, что еще найдется здесь, Брюс посветил на пол у самого входа и обнаружил несколько десятков безголовых трупиков.
— Боже мой, что это значит? — прошептал Сайм и с опаской посмотрел на черную дыру входа.
— Это значит, — тихо ответил Кеан, — что мои подозрения, какими бы невероятными они ни казались, не беспочвенны. Соберитесь с духом, Сайм, мы у границы неизъяснимого ужаса.
Сайм не осмелился дотронуться ни до одной из мышей, а просто смотрел на них с плохо скрываемым отвращением:
— Что за чудовище могло сотворить такое?
— Такого создания мир не видел уже много веков! Сложно представить кого-то более мерзкого. Это сам дьявол в человеческом обличье!
— Но зачем ему мышиные головы?
— У ночных крыланов, или египетских летучих собак, за трубчатыми ноздрями есть особая железа. Она выделяет очень редкий секрет, используемый в составе благовоний, название которых нельзя найти даже в трактатах по магии.
Сайма передернуло.
— Вот! — Кеан протянул ему фляжку. — Это только начало. Так что спокойнее.
Спутник коротко кивнул и отхлебнул немного бренди.
— Теперь в путь, — сказал доктор. — Лучше я пойду первым.
— Как хотите, — спокойно ответил Сайм, пытаясь взять себя в руки. — Опасайтесь змей. Я понесу фонарь, а вы просто держите свой наготове.
Кеан вошел в пирамиду. Высота стен коридора не достигала и четырех футов,[62] а многочисленные песчаные бури сделали покатый гранитный пол таким гладким, что было невозможно передвигаться иначе, как только держась за потолок и фут за футом соскальзывая вниз.
В таких условиях, да еще и под острым углом, спуск длиной более двухсот футов[63] невозможно преодолеть быстро. Примерно каждые пять ярдов[64] Брюс останавливался и карманным фонариком освещал засыпанный песком пол и щели между его огромными плитами на предмет того, нет ли там почти незаметных следов, предостерегающих путешественника — рядом змеи! Потом, погасив свет, он двигался дальше. Сайм следовал за ним, действуя таким же образом, с той лишь разницей, что держался за потолок одной рукой: во второй у него был фонарь, которым он светил перед собой и компаньоном, пытаясь рассеять темноту впереди.
Наверху, в песках, было довольно душно и знойно, и теперь с каждым шагом становилось все жарче и жарче. Вместе с мельчайшей пылью в воздух поднимался неописуемый запах древнего разложения, характерный для таинственных лабиринтов египетских пирамид, никогда не знавших дневного света, а в сорока или пятидесяти футах[65] ниже уровня пустыни дыхание стало настолько затруднено, что мужчины, обливаясь потом и хватая ртом воздух, остановились.
— Еще тридцать-сорок футов, — тяжело дыша, произнес Сайм, — и мы попадем в проход между ступенями. Наверное, вы помните, там что-то вроде искусственной пещеры, недостаточно высокой, чтобы встать в полный рост, но вполне пригодной, чтобы передохнуть сидя.
Говорить было очень сложно физически, поэтому мужчины молча достигли дна покатого коридора и в свете сразу двух карманных фонариков увидели крошечную комнату, выдолбленную без особого тщания прямо в породе. Высота стен не превышала четырех футов,[66] но грубый пол был горизонтален, и спутники присели отдохнуть.
— Вам не кажется, что пахнет чем-то незнакомым? — заговорил Кеан.
Сайм кивнул, отерев пот со лба, и хрипло ответил:
— Когда я был здесь в прошлый раз, пахло отвратительно. Не все выдерживали. Но сегодня просто воняет. Ни с чем подобным никогда не сталкивался.
— Точно, — мрачно сказал доктор. — Уверен, что когда выберемся отсюда, такого смрада нигде больше не встретим.
— А что это?
— Те благовония. Пошли! Нам предстоит самое сложное.
Коридор существенно сузился, а потолок нависал уже в пятнадцати-семнадцати дюймах.[67] Двигаться нужно было ползком, распластавшись на грязном полу; не было возможности даже встать на колени, а для продвижения вперед мужчины цеплялись за выпуклости на стенах и, отталкиваясь локтями от неровностей, продолжали спуск.
Они уже преодолели три ярда,[68] когда доктор неожиданно остановился.
— Что там? — прошептал Сайм.
В его голосе слышалась паника. Он даже не смел предположить, что случится, когда они минуют этот дурно пахнущий лаз и доберутся до самых глубин древнего строения. В голову лезли нелепые мысли о том, что всем своим весом на него навалилась пирамида, чтобы расплющить, по капле выдавить жизнь из распластанного тела, а последним, что он увидит, будут резиновые подошвы доктора Кеана прямо перед его лицом. Но тут прозвучал шепот Брюса:
— Не разговаривайте! И двигайтесь как можно тише. Молитесь, чтобы нас не ждали!
Сайм все понял. Они лезли по смертельной ловушке, а на выходе затаился вероломный враг. Он вспомнил обезглавленных летучих мышей и сразу представил, что его, ползущего головой вперед по узкому проходу, может ожидать та же участь!
