О чём молчали города. Мистические истории - Корж Дарья
Ночь выдалась великолепная, словно созданная для прогулок: ясная, тёплая, свежая, с романтическим невским настроением. Прежде всего бросались в глаза гигантские панели разведённого моста, они главенствовали над всей панорамой. Иногда встречались парочки и небольшие компании любителей встречать рассвет и «разводить мосты», однако никто не удивлялся пяти жёлтым человечкам, идущим по своим делам. Крымов взглянул на мобильник: 2 часа 35 минут. Выяснилось, что завершение первой части экскурсии совпадает с недолгим сведением Благовещенского моста и группа должна успеть перекусить и перебраться на другую сторону Невы.
– Что было бы, если б мы не успели? – поинтересовался скептик Макс.
Мила вовсе не переживала из-за такой мелочи:
– Тогда пришлось бы Ирене гнать сюда катер: удобства только на стороне Васильевского острова.
Вскоре экскурсанты набрели на три синих кабинки; как оказалось, только в одной из них находился биотуалет. Мила достала ключи и приоткрыла тайну кабинок: вторая кабинка была оснащена умывальником и зеркалом, на отдельных полках стояли микроволновка и электрочайник, а третья служила кладовкой. Девушка с помощью мужчин достала раскладной стол с зонтиком и стулья, и компания с удовольствием расселась по своим местам. Все сняли каски с гарнитурой и теперь неторопливо пили кофе и чай, наслаждались петербургскими видами и угощались тем, что было доставлено сюда по договорённости с Иреной. Продукты были заказаны в фастфудах и, что удивительно, ещё не остыли: «Белый квадрат» умел работать с клиентами.
Дмитрий отошёл от столика, надиктовал несколько тезисов в диктофон, а потом вернулся и поинтересовался у Милы:
– Не расскажете, как к вам попали записки Манычева?
– Это захватывающая история, – кивнула Мила. – Когда-то Георгий Петрович учился на одном курсе с моей бабушкой, филфак Ленинградского университета. После университета она некоторое время преподавала русский язык, а потом ушла в ГЭБ – городское экскурсионное бюро. Манычев был очень увлечённым человеком и подключал к своим изысканиям знакомых; так потихоньку слухи дошли до КГБ. Его вызвали туда только однажды, и он, естественно, испугался. С бабушкой у него давно не было связи, но жила она с семьёй по прежнему адресу. И вот приходит к ней нежданно-негаданно старый приятель и просит спрятать несколько тетрадей с записками, потому что боится, что труд его жизни может пропасть, а на неё якобы никто не подумает (они же не виделись давно). Бабушка согласилась, а года через три он исчез. Она узнала о его исчезновении случайно, от общего знакомого. Оказывается, у Георгия Петровича были дальние родственники, но когда они попали в его квартиру, там всё было перевёрнуто, и никому не известно, что пропало. Материалов по морлокам и подземелью не осталось. Вот так.
Макс уже поел и, как всегда, был занят событиями в айфоне; Лёха под недовольным взглядом гида подлил что-то в кофе из походной фляжки и теперь, закрыв глаза, прихлёбывал из большой кружки, слушая в наушниках музыку. Только Дина, затягиваясь «Парламентом», следила за разговором. Дмитрий краем глаза заметил, что панели моста стали медленно опускаться.
– Что же было дальше?
– Прошло много лет, и место СССР заняла Россия. Не так давно при переезде бабушка наткнулась на свои «архивы» и рассказала о них мне. Благодаря запискам Манычева я нашла входы в катакомбы и загорелась идеей грандиозной экскурсии. А потом, после долгого блуждания в поисках спонсора, встретила Ирену, которая дала денег на приведение основной трассы в порядок и на обеспечение группы всем необходимым.
– Ясно. Вы случайно не знаете, как моя агент, Алла, узнала об этой экскурсии?
Сталкер хитро улыбнулась:
– Случайно знаю: это её отец сообщил моей бабушке о пропаже Манычева.
– До чего тесен мир! – изумилась Дина. – А мне подсказал мой режиссёр.
Мила кивнула:
– Они знакомы с Иреной. Макс, как ты разыскал эту экскурсию? Ирена не давала публичного объявления. То есть указание на неё есть, но информация закрыта паролем.
Макс пожал плечами:
– Я просто взломал пароль…
– Продвинутая молодёжь, – усмехнулась актриса. – Лёха!
Кофе с неизвестными добавками уже закончился, но неутомимый шутник завис где-то далеко.
– Лёха, – тронул его за руку Крымов.
Тот вынул наушник из уха и дурным голосом запел:
– «Ай кэйм ин лайк э рэ-экин болл!» 3Чё надо?..
– Откуда ты узнал про «Заповедник морлоков»?
Лёха осклабился и многозначительно поднёс палец ко рту:
– Не могу вам сказать; я обещал одному человеку молчать до гроба, – и он вставил наушник обратно.
– Шут! – улыбнулась Мила.
– Карта Таро.
– Что? – нахмурила брови Дина.
– Не обращайте внимания, – махнул рукой Дмитрий, – везде ищу аллюзии и ассоциации. Думаю, что Ирена рассказала о «Заповеднике» своим знакомым.
Гид посмотрела на часы и встала:
– Пора! Быстро бросаем вещи в домик и бежим на ту сторону.
С Благовещенского моста уже убрали полосатые заборчики, преграждающие путь недисциплинированным машинам и пешеходам, и самые нетерпеливые гуляки уже перебежали на другой берег. Экскурсанты надели гарнитуру и каски и стали похожи на серьёзных работников «Водоканала», хотя в комбинезонах было жарковато.
– Итак, – продолжила Мила, – мы переходим ко второй части нашей экскурсии. Сейчас мы окажемся на Английской набережной и сразу же спустимся в новое подземелье – то, о котором Манычев узнал из зашифрованной надписи на первой плите. Теперь уже можно сказать, что новый ход начинается здесь, а заканчивается за речкой Пряжкой, на Матисовом острове. Кто знает, что находится на набережной Пряжки?
Все промолчали, а Крымов неуверенно ответил:
– «Жёлтый дом»?..
– Правильно! В народном фольклоре – «психушка», «Пряжка», «Жёлтый дом», правильное название – психиатрическая больница имени святого Николая Чудотворца. Там мы и закончим наше увлекательное путешествие.
– Чё-то мне не хочется «заканчивать путешествие» в психушке! – сварливо заметил Лёха.
– А я вас не оставлю, – улыбнулась Мила. – Мы завершим экскурсию на Матисовом острове, а потом вернёмся обратно.
В это мгновение все услышали гудение механизмов и какое-то пощёлкивание: Благовещенский мост снова принялся разводить свои огромные плоские лапы. Служители выставили заграждения, а любопытные зрители выстроились у парапета набережной, дабы созерцать величественное зрелище.
– Осторожно спускаемся по ступенькам, – предупредила Мила. – У самой воды слева увидите стальную дверь.
Погост и живность
Проникать в новый рукав подземелья оказалось не так уж сложно: те же скобы-ступеньки, только немного ближе к гранитной площадке у спуска к воде. После очередного испытания Мила приказала всем включить фонари и захлопнула дверь изнутри.
Дмитрию показалось, что воздух здесь суше – или это только чудилось после свежего невского ветерка. Коридор, по которому группа продолжила путь, был по-прежнему снизу доверху выложен покатыми камнями.
Экскурсовод рассказывала по дороге:
– На месте психбольницы в старые времена стоял Острог, или тюрьма. В правление Анны Иоанновны, племянницы Петра Первого, на Матисовом острове построили первое здание для содержания заключённых; большей частью его заполняли каторжники. Здесь уместно вспомнить, что раскольников, не желавших платить двойной налог государству, отправляли на каторгу. Многие из петербургских купцов были старообрядцами, и частенько торговые операции совершались под честное слово. Если госчиновники на Руси издревле служили образцом взяточничества, то купеческое слово было сродни обеспеченному векселю. Георгий Петрович Манычев предположил, что деньги на строительство нового туннеля старообрядцы-строители получали от купцов-единоверцев, и это делалось с целью помочь осуждённым раскольникам бежать. Нам неизвестно, насколько эта затея удалась, но новое подземелье было вырыто до самого Острога. Предположительно это случилось в конце XVIII века, ещё в царствование Екатерины Великой. Вспомните, что именно при ней стали засыпать каналы Васильевского острова. В годы правления Николая Первого на месте бывшей тюрьмы архитектор Шарлемань строит большое здание столичной психиатрической больницы, первыми пациентами которой стали душевнобольные заключённые.
