Галина Островская - Талисман жены Лота
– Да! Да. Это не Лот – это талисман спас вас... Безгрешность, подаренная тебе любовью... И тем, кто умер от жажды... целуя песчаные следы... чистым, как луч утра, и сильным, как властелин неба... Лот был слишком слаб, чтоб не быть грешником... Он был грешником – Лот. Не таким, как они, ползающие в разврате содомяне – таким, как все – безразличным... Без-раз-личным. Он больше не был спасен... Он – и дочери твои... Ты видела, что они творили потом...
– Этот дом? – спросил водитель.
– Да, – ответила Аглая, – спасибо.
Дома было пусто, тихо и призрачно: одинокий дом одинокой женщины.
Брякнул телефон. Замолк. Еще раз брякнул и через минуту зазвонил громко и нагло.
– Ты! Ты! Ты!.. Возьми трубку! Ты! – все сильнее заводился он.
Аглая медленно подошла к аппарату.
– Аглая? Але! Але! – услышала она.
– Да.
– Меня зовут Марина.
– Я слушаю вас, Марина.
– Я че звоню-то, – запела в трубке речь. – Вы меня должны понять, Аглая... Ваш муж, конечно, не велел мне звонить...
– Да?.. – заинтересовалась Аглая.
– Ну, он говорит, что еще ничего не ясно, что анализы не готовы... Но ты не приезжай. Даже не вздумай! Полетишь отсюда к своим жидам пархатым обратно... Только сунься! Поняла?
– Нет, – ответила Аглая.
– Тогда объясню, – ответила угрожающе певунья. – Я ребенка ему рожать буду, уже понесла. Поняла теперь?
– Нет! – искренне удивилась Аглая.
– Че нет-то, че нет! – возмутилась еще более искренне украинская мадонна. – Ты ему родить не смогла, а я смогу. У меня маманя нас восьмерых родила – как в туалет сходила. А мужику че надо? Чтоб баба рожать умела! Прилетишь – башку сорву, сука бесплодная!
– Мариночка, – второй раз за день попыталась Аглая удержать руль в руках. – Если вы родите... Если вы действительно... от него... родите... Я буду счастлива. Пожалуйста, не звоните мне больше.
Она положила трубку и пошла на кухню чистить картошку. Ей очень захотелось жареной картошечки. С лучком, на маслице. Как мама готовила... Но еще больше ей хотелось умереть.
Вульф лежал на полу. Вилы паралича проткнули его тело насквозь.
Память застыла у голодного средневекового костра.
...Сейчас сухие ветки, закричав лопнувшими ртами коры, прикоснутся к ее телу...
...Сейчас по-змеиному извернется хворост и начнет жалить обнаженную плоть...
...И даже сейчас она не отведет взгляд, полный любви...
...Сейчас дымный дракон подползет к ее глазам...
...Сейчас тьма закроет свет...
...И сейчас женщина, сожженная на костре, посмотрит на него с небес.
И он проклянет сам себя.
Проклятие это не искупят – Отныне и Присно! – ни древности, ни деньги, ни власть, ни пары гордых лебедей в одиноких замках.
Только она – Любовь – вернет его к жизни.
Если не будет поздно.
Фаруда подняла с пола шкатулку, уложила в нее гравюру, захлопнув крышку, бросила на кровать. Сняла с головы старый шелковый платок, накинула его на ноги Вульфа и, мелко сея шаги, пошла вокруг распластанного на полу тела. Шла против часовой стрелки и заклинала:
– Мертвое – умри, живое – воскресни, – шептала она, все ниже сгибаясь.
– Мертвое – к ночи, живое – ко дню, – убыстряла она шаги второго круга и бросала в разные стороны сухой хруст узких кулаков...
– Что у пределов – вернись!
Третий круг замкнулся.
Свечой высокого пламени застыла старуха. Пала на колени. Возвела черные руки кверху.
– Вернись, что не ушло! – велела она.
Три круга – три смертных предела отсечены. Фаруда исчертила магическими знаками пол, поднялась.
Три круга в обратную сторону.
– Что взошло – не уйдет! – прокричала она заклинанье своей прабабки, идущей тенью рядом с ней.
– Что вернулось – то вырвалось, – на втором обратном круге голос старухи и тени слились в единое вибрирующее эхо.
– Что отпущено – не воротится! – закричала Фаруда и – на колени, молясь.
– Встань! – над распластанным телом раздался голос помощницы из иного бытия.
Вульф шелохнул рукой. Он вернулся.
Он был возвращен с самого края.
Отпущен.
Старая служанка помогла ему добраться до кровати, пошла на кухню, сожгла платок, бросила корневища какой-то травы в кипящую воду и легла навзничь на пол.
Ее душа погрузилась в царство теней в поисках силы помочь последнему из рода...
* * *Сцепив руки, смотря невидящими глазами в белую темноту стены, Фаруда благодарила своих богов. Она только что вернулась из страшного странствия.
Она могла не вернуться оттуда – она знала. Но и на этот раз ей разрешили выйти. Правда, лишенной магической силы и ослепшей.
В самом начале пути, в ту самую минуту, как легла на пол, она увидела Старика. Старик уходил из жизни торжественно и достойно по чистой дороге в чистой одежде. Его лицо было молодым и благообразие лежало на лике, освященном перенесенной в терпении болью.
В руках у него была горящая свеча сострадания, которую он таки успел зажечь при жизни, пусть и на самом пороге...
...Ослепленная на полдороге, Фаруда шла узкими коридорами тайных путей. Идти приходилось наощупь. Лишь позваниванье браслетов прабабки помогало не сбиться с пути. И вера в то, что ей разрешат помочь роду.
Наконец, проходами, которые становились все уже, она вышла к одинокой скале Последних Наставлений. Руку ее пожала невидимая холодная прабабкина рука, и позваниванье смолкло.
...Подземная пирамида смотрела на слепую женщину мертвым глазом тишины.
Фаруда преклонила колена и молча ждала.
...Безмолвие скрежетало над головой, дымилось время, сжигалась темнота...
– Спрашивай, – наконец услышала она.
– Чем я могу помочь роду?
– Ничем. Больше не вмешивайся, – был ответ.
Что-то теплое коснулось руки Фаруды.
– Ты? – спросила она.
– Да, – ответил огромный сторожевой пес с голубыми глазами, с которым Фаруда играла в детстве. Пес вынянчил ее...
– Идем, – лизнул ей щеку пес. – Мне разрешили тебя проводить.
Ритуальные пляски
– Машенька, – представилась женщина, стоящая бочком у дверного косяка и перебирающая оборки на выцветшем платье.
– Проходите, – почти предложила Аглая.
– Да, спасибо, я пройду, – сказала тихонько Машенька, подхватила с пола какую-то коробку и со склоненной головой пробежала на кухню.
Села на краешек стула.
– Вы нальете стаканчик воды? – попросила она, исподтишка рассматривая небогатую кухонную обстановку.
– Налью, – сказала Аглая и поставила перед старой девушкой стакан.
– Вы простите, у меня к вам дело.
«На страхового агента она не похожа, – решила Аглая. – Наверное, будет рекламировать фильтры для очистки воды».
