Нэнси Коллинз - Дюжина черных роз
— Если бы мне было достаточно этого мотива, чтобы выступить против Франкмасона, он бы уже много лет как был мертв! Нет, сеньор Борхес. Вы знаете, что Свои не вмешиваются в дела людей, если это не приносит какой-либо выгоды.
Ну же, амиго, какая есть у вас побрякушка, что могла бы соблазнить такого, как я?
— Мы вам поставим столько кокаина, что вы станете вдвое богаче Синьджона.
Улыбка Эшера стала шире, резче.
— Вот это действительно что-то. Кажется, вы обеспечили себе сделку, сеньор. Однако есть некоторые... ш... формальности, которые следует соблюсти.
Эшер достал из кармана сложенный кусок пергамента и старомодную авторучку с обсидиановым корпусом. Кончик пера сверкал как острие бритвы.
— Формальности?
— Я бы хотел, чтобы все было оформлено письменно.
Борхес нахмурился:
— То есть чтобы я подписал контракт?
— Я бы предпочел слово «пакт», мой друг, — объяснил Эшер, обходя стол и приближаясь к Борхесу. Развернув пергамент, он подложил его наркобарону, придерживая пальцами.
Борхес принял чистый лист и что-то буркнул по-испански своим товарищам, а те нервно поежились. Он поднял глаза на Эшера, изо всех сил стараясь скрыть отвращение.
— Это... это не бумага.
— Браво! Восхищен человеком, который умеет распознать человеческую кожу на ощупь.
Эшер протянул перо Борхесу, который, переглянувшись со своими спутниками, неуверенно потянулся за ним.
Быстрее кобры Эшер всадил кончик пера в палец Борхеса, пустив кровь. Наркобарон отдернул руку:
— Что за игру вы затеяли, наглый идиот?!
— Никаких игр, сеньор! Ни сейчас, ни когда-либо. Если вам нужна моя помощь против Синьджона, то сделайте как я говорю — поставьте на этом пергаменте свою подпись своей кровью. Если нет — что ж, пусть вам помогут небеса. Потому что моя помощь будет исходить совсем не с той стороны.
На лице Борхеса было выражение человека, увидевшего свою вечную погибель, но знающего, что спасение потеряно давным-давно. Дрожащей рукой он взял у Эшера перо и подписался внизу листика человеческой кожи.
— Превосходно! — улыбнулся вампир. — Нотариальное заверение сделаем позже.
Он начал складывать документ, чтобы вернуть в карман, но тут раздался звук, как от внезапно поднявшегося ветра, и балконные двери вдруг распахнулись, пропуская Синьджона в его шутовском костюме, а с ним несколько вампиров и дюжину «черных ложек».
— Добрый вечер всей честной компании! Кажется, мне забыли прислать приглашение на это маленькое суаре? Надеюсь, вы не в обиде, что мне пришлось вынести ворота?
Люди Борхеса, «звездники» и «черные ложки» наставили оружие друг на друга. «Ложки» взяли на мушку людей Борхеса и «звездников», «звездники» — «черных ложек», а люди Борхеса, не зная, за кем им следить, пытались держать на прицеле обе банды.
— Ах ты мерзкий кровосос! — заревел Борхес на Эшера, отталкиваясь от стола и вытаскивая из кармана пиджака от «Армани» хромированный револьвер тридцать восьмого калибра. — Ты меня подставил! Антонио Борхеса никто не подставит безнаказанно, никто!
Он выстрелил в упор, но вампир превратился в темную дымку и миг спустя появился у другого конца стола. Однако пуля, предназначенная Эшеру, не пропала зря, потому что нашла себе другую цель — официанта, который только что вошел с подносом кофейных чашек. Злополучный служитель свалился в пламени и треске, и кровь его смешалась с кипящей жидкостью.
Яростное возмущение вспыхнуло в глазах Эшера.
— Фосфор? Ты взял на переговоры зажигательные пули?
— А ты как думал? — злобно оскалился Борхес. — Что я на переговоры с таким кровососом пойду с голой задницей?
— Пакт разорван! — прорычал Эшер, сминая пергамент в комок.
У Борхеса глаза полезли из орбит, он схватился за грудь. Из уголков рта побежали ручейки крови. Борхес свалился на пол, истекая алым из ноздрей, ушей, глаз, рта и ануса.
Люди Борхеса открыли огонь по обеим бандам, и вмиг вся комната наполнилась фосфорными пулями. Эшер, взревев от гнева, перевернул стол переговоров, придавив кого-то из подручных Борхеса. Воздух стал тугим, как оболочка мыльного пузыря перед тем как лопнуть, и вампиры исчезли все как один, оставив только людей.
«Звездники» и «черные ложки» отлично знали, что означает этот массовый исход, и сдвинулись потеснее, чтобы не подставлять спину. Люди Борхеса просто заморгали и стали озираться в недоумении. Вдруг один из них дико вскрикнул — кто-то невидимый оторвал ему руку. У другого голова отделилась от тела и запрыгала по полу. Прошло всего несколько секунд, а дюжина телохранителей наркобарона валялась на полу, как останки цыплят после налета хорька на курятник.
Вампир, находясь в овердрайве, легко может отступить с пути летящей в воздухе пули. Слуги вампирских принцев таких возможностей не имели. «Звездники» и «черные ложки» усеяли пол, зажимая дымящиеся раны и умирая. Трудно было что-нибудь разобрать, но вроде бы подручные Синьджона брали верх.
Вдруг снова появилась Децима. Она стояла в балконной двери, зажав в захвате горло любимца Синьджона, Вира, и острие арбалетного болта упиралось ему под подбородок.
— Папочка! — взвыл Вир. — Перестаньте!
Синьджон в покосившемся напудренном парике и окровавленном жилете дал сигнал остальным выйти из овердрайва. Он сделал пару шагов к своему любовнику, но Децима заворчала и замотала головой:
— Не подходи, старик! А то я насажу его мозг на копье, как маслину на вилку!
Снова появились силы Эшера. Сам колдун крови был невредим, но о его рекрутах нельзя было сказать того же. Хотя анклав у Эшера был больше, чем у Синьджона, в основном его членами были Свои из новых и необстрелянных. А в выводке Синьджона бойцы были старше и опытнее. Они не один десяток лет провели в аду Города Мертвых, и эта закалка сказывалась.
— Отличная работа, Децима! — похвалил ее Эшер. — Я знал, что могу на тебя рассчитывать.
— Отпусти мальчика! — зарычал Синьджон. — Он тебе не нужен!
— Напротив, дорогой мой Синьджон, — ответил Эшер. — Он мне весьма полезен — как щит! Прикажи своим подчиненным перестать драться, или Децима сделает этому твоему малышу что-нибудь очень неприятное.
— Слышали? — рявкнул Синьджон на своих. — Прекратить!
«Черные ложки» неуверенно переглянулись и опустили оружие. Децима протащила Вира мимо старого вампира, остановившись, чтобы тот мог бросить взгляд на своего любовника.
— Не смей трогать мальчика! — предупредил Синьджон. — Иначе очень пожалеешь, колдун! Запомни мои слова...
— Почему, старина? — ухмыльнулся Эшер. Синьджон впился во врага холодным взглядом, зловеще улыбнулся и произнес:
