Рэйчел Кейн - Последний вздох
Дом не развалился на части, хотя до них со второго этажа донеслись громкие голоса и несколько глухих ударов. Наконец, Шейн появился в дверях гостиной и сказал, — Все нормально.
Ева подняла подбородок и холодно произнесла, — Ну, естественно, все нормально. Ты единственный, кто в этом сомневался. Как всегда.
Ой! Однако, подумала Клер, Шейн действительно в этом сомневался.
И он подтвердил это кивком. — Разве ты не должна собираться? — спросил он. Ева посмотрела на часы в углу, панически вскрикнула, и ринулась мимо него с развевающимся халатом.
— А разве тебе не надо собираться? — спросила Клер.
— Я принял душ, — сказал он. — Собрал вещи, в которые потом переоденусь. Я не какая-нибудь там наряженная хрень в модной одежде. И я, между прочим, вообще не признаю никаких украшений.
Она рассмеялась. — Да, — сказала она. — Я, вроде как, в курсе.
Шейну даровали ключи от катафалка Евы на весь день, чтобы доставить все необходимое, так что остаток утра прошел за погрузкой, разгрузкой, проверкой охранниками на Площади Основателя, установкой столов в большом, пустом банкетном зале (в котором до сих пор, на взгляд Клер, присутствовала элегантность похоронного бюро, но это в основном по причине ее печального опыта), расстиланием скатертей, установкой растяжек, цветов…
Было много работы, и Шейн оказался прав: обычные джинсы и рубашка пошли только на пользу, потому что, одевшись в официальную одежду, проделать всё это было бы в два раза тяжелее.
К тому времени, как прибыл сотрудник банка крови (человек) с их чашей для пунша, охладителями и бокалами (хрустальными, потому что вампиры не пьют из пластика, если они могут этого избежать), столы были украшены черной тканью и серебряными лентами, а Шейн, с большим личным риском, повесил требуемый Евой диско-шар вместо грандиозной хрустальной люстры, нависающей над залом. Ди-джей — одна из подруг Евы, по-видимому, хотя Клер никогда ее не встречала — прибыла со своим столом, компьютером и мощной звуковой системой, которую она разместила рядом с открытым пространством, выбранным в качестве танцплощадки.
Клер расставила вазы на столах и проверила время.
Практически не осталось.
Она схватила Шейна и оттащила его прочь от игры с пультом, включающим и выключающим диско-шар. — Одевайся, — сказала она и вручила ему вешалку с его одеждой. — Мы должны быть готовы встречать людей!
— Да, это будет очень весело! — сказал он, с совершенно фальшивым энтузиазмом.
— Просто иди уже!
Он быстро ее поцеловал и исчез в мужском туалете. Клер отнесла свое собственное платье и туфли в женскую комнату, которая была очень симпатичной, но — опять-таки — в какой-то степени уют похоронного бюро, со всем этим приглушенным бархатом и позолотой. Одевшись, она критически оглядела себя в зеркале. Это было красивое, прекрасно сидящее платье белого цвета с красной отделкой, и потрясающие туфли (Ева нашла их). Клер пальцами поправила волосы, отросшие уже до плеч — больше рыжие, чем каштановые, еще раз спасибо Еве — и направилась в банкетный зал. Шейн, конечно, был уже там, неуклюже сидя на стуле с прямой спинкой. Когда она вошла, он встал.
— Ты прекрасна, — сказал он, очень спонтанно, от чего по всему телу разлилось приятное тепло.
— Ты тоже просто великолепен, — сказала она, именно это и подразумевая. Он надел темные брюки и темную водолазку, которая почти скрывала все синяки, и очень симпатичный пиджак. Он выглядел… повзрослевшим.
Ди-джей поставила песню, тестируя уровни громкости, тем самым полностью разрушив момент. Фактически, он почти разрушил люстру, учитывая громкость. Ди-джей убавила звук, но не раньше, чем у Клер зазвенело в ушах, словно она побывала в клубе. — Ух ты, — сказала она. — Это всколыхнет всё мероприятие. Вероятно, не в самом хорошем смысле.
И этот прогноз был верным, слишком точным.
Первыми прибывшими были друзья по школе — никого, кого бы знала Клер, но Шейн поприветствовал их в легкой дружеской манере. Их было около десяти, и они приехали группой, вероятно, для собственной безопасности: девушки показались слишком скучно-нормальными для друзей Евы, так что Клер предположила, что они были из окружения Майкла. Некоторые привезли подарки, и Клер указала им на стол, предназначенный для этого.
Миранда, тощий подросток экстрасенс, приехала в разительном одиночестве, одетая в своеобразные, несочетающиеся юбку и топ, которые были слишком велики для нее. Она была (технически) другом Евы, хотя была моложе и все еще училась в школе. Как всегда, она, казалось, шла в полусонном состоянии, не замечая, где она была или кто был вокруг нее. Еве нравилось считать себя странной, в то время как Миранда была такой на самом деле. Ничего так не охлаждает веселье, как жуткие предсказания будущего.
Но она была странной малышкой, и Клер было ее жаль. Она, казалось, всегда была сама по себе.
— Привет, Мир, — поздоровалась она с ней, и протянула ей белую гвоздику.
Миранда посмотрела на цветок, словно никак не могла понять, для чего же он нужен. — Это еда? — спросила она.
Поверх головы Миранды Шейн беззвучно произнес «Пожалуйста, скажи да», но Клер хмуро посмотрела на него и сказала, — Нет, это просто красиво. — Миранда глубокомысленно кивнула и засунула гвоздику за ухо, с длинным стеблем, торчащим с обратной стороны под опасным углом для тех, кто шел за ней следом. — Хм… еда вон там, и пунш. Только не разрезай торт. Это для Евы и Майкла.
— Ладно, — сказала Миранда. Она сделала пару шагов вглубь комнаты, потом повернулась и посмотрела на Клер. — Так жаль, что ты одела белое. Но, возможно, это смоется.
Вот дерьмо. Если бы только у Миранды было чувство юмора, Клер была бы уверена, что она просто испачкается, но, зная, что эта девушка никогда не шутила, она подумала о нескольких других интерпретациях, ни одна из которых не была хорошей. Лучшее, о чем могла подумать Клер, так это о том, что она прольет на себя пунш.
К сожалению, лучший вариант развития событий никогда не настанет.
— Спокойно, — сказал Шейн. — Иногда она ошибается. — Он знал, о чем задумалась Клер, потому что (она полагала) он думал о том же.
— Не часто. — И никогда по поводу важных вещей, хотя Клер в действительности не могла судить о том, что в уме Мирнады было важным. Трудно сказать. У нее было представление о жизни, похожее на теорию хаоса, поэтому то, что было важно для нормальных людей, не обязательно являлось тем же самым для нее. А иногда самые незначительные вещи были наиболее насущными.
У Клер не было времени поразмыслить над этим, потому что именно тогда прибыли первые вампиры, холодные и пронизывающе вежливые. Клер протянула гвоздики дамам, которые приняли их с высокомерным изяществом, прошествовав внутрь и направляясь прямиком к прохладительной плазме. Следующей прибыла группа настороженно выглядящих горожан, одетых в немодные платья и костюмы, с бросающимися в глаза браслетами Защиты. Это были не подпольные мятежники, а люди с узаконенным использованием колов, которые имели некоторые хорошо знакомые взгляды на них, заставившие сердце Клер болезненно забиться. Она пыталась использовать свое влияние на Амелию — насколько это было возможно — чтобы сделать для них жизнь лучше, но она не могла компенсировать целую жизнь угнетений всего за пару лет.
