Джим Батчер - История призрака
— Мы могли бы отправиться повидать её, — предложила Молли. — Я имею в виду... я знаю, где она.
Мне хотелось согласно закричать и схватиться за это предложение. Но я не мог. И не стал.
— Может, после того, как мы разберемся с делами, — сказал я.
— Хорошо, — кивнула Молли.
— Лучше выключи пока Зрение, детка, — сказал я успокаивающе. — Нельзя оставлять его открытым так надолго. Могут быть неприятности.
— Но... я не смогу видеть тебя. Или слышать. Как-то... кажется странным, учитывая, что это называется Зрением.
— Оно включает в себя многое, — просвещающим тоном ответил я. — Дитя, у тебя есть дар. Доверься своим инстинктам. А для нынешней ситуации предлагаю воспользоваться тем духовидческим бальзамом, который нам давал Рашид, или чем-то вроде.
— Хорошо, — сказала она. — Хорошо.
Она нахмурилась и опустила голову, и я увидел, как её Взгляд угасает, свет изо лба тускнеет и наконец, моргнув, обрывается.
Мёрфи сидела на самом краешке стула, выпрямив спину и положив руки на колени.
— Мисс Карпентер?
Молли повернулась к Мёрфи. Ей потребовалась секунда или две, чтобы сфокусировать свой взгляд.
— Да?
— Это он?
— Он встретил меня цитатой из «Звёздных войн».
У Мёрфи дёрнулся уголок рта.
— Он.
Моя ученица кивнула и не ответила на взгляд Мёрфи.
— Итак, — сказала Мёрфи. — Он и вправду... действительно погиб. Та пуля убила его.
— Он погиб, — сказала Молли. — Тень, это... это Гарри практически во всех смыслах. У неё его воспоминания, его личность.
— Но это не он.
Молли покачала головой.
— Я однажды спросила его об этом. О том, что происходит с душой, которая оставила после себя призрака.
— Что он ответил?
— Что он понятия не имеет. И что он сомневается, что кто-нибудь когда-нибудь получит прямой ответ.
— Молли, — сказала старшая женщина. — Я знаю, ты устала. Позволь мне дать тебе какую-нибудь одежду. Еду. Душ. Немного настоящего сна. Мой дом защищён. Чтобы мне хоть можно было сказать твоим родителям в следующий раз, что я позаботилась о тебе.
Молли коротко оглядела комнату, кусая губы.
— Да... это... — она вздрогнула. — Но... лучше мне этого не делать.
— Лучше для кого?
— Для всех, — ответила Молли. — Она собралась и с помощью трости поднялась на ноги, поморщившись при этом. Было видно, что нога всё ещё причиняет ей боль. — Честное слово. Я играла в разные игры, и я не хотела бы, чтобы любая из них коснулась вас.
Она помолчала, а потом неуверенно сказала:
— Я... сожалею о том замечании про детектива, Кэррин. Оно зашло слишком далеко.
Мёрфи пожала плечами.
— Меньше слов — больше толку.
Моя ученица вздохнула и одёрнула свои рваные одёжки более строго.
— Мистер Линдквист, похоже, работает добросовестно. Я вернусь завтра со средством, которое может позволить вам общаться с тенью Гарри немного легче.
— Спасибо, — сказала Мёрфи. — Пока ты здесь, было бы разумно...
Внезапно снаружи раздался рёв карманной сирены.
Морт подпрыгнул в своем кресле и приземлился на корточки, готовый бежать либо героически упасть на пол.
— Что это было?
— Проблема, — ответила Мёрфи, вынимая свой пистолет. — Всем ле...
Она не закончила говорить, когда снаружи взревела пальба, и пули начали врываться сквозь окна и стены.
Глава двенадцатая
Я сделал то же, что и любой здравомыслящий человек в такой ситуации. Я бросился на землю.
— О, право слово, Дрезден, — буркнул сэр Стюарт. Он рванул в сторону стрельбы, прямо через стену дома. Я реально увидел, как помещение осветилось призрачным, бело-голубым светом вокруг него, когда он беспрепятственно там прошёл.
— Действительно, болван, — зарычал я себе. — Ты ведь уже мёртв.
Я вскочил и побежал за старшей тенью.
Все живые целовались с паркетным полом, когда я погрузился в стену дома. Я не волновался, что жилище задержит меня, — никто никогда не выстраивал обереги так, чтобы всякие пакости не могли выйти — только так, чтобы они не могли войти. Кроме того, у меня имелось приглашение войти, что технически делало меня дружественным лицом — но я обнаружил, что «дружественные» обереги могут действовать по принципу, сильно похожему на «дружеский огонь». Выход через защищённую стену сопровождался не только неприятным покалыванием. Я почувствовал себя так, будто проехался голым по водяной горке, покрытой стальной шерстью.
— Aaaaaaaa! — заорал я, выходя из стены на лужайку перед домом Мёрфи, переполнившись новым пониманием того, почему призраки всегда стонут или плачут, когда выскакивают из чьей-то стены или пола. Ничего особо таинственного — всего лишь долбаная боль.
Я проковылял несколько шагов и поднял взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть всё ещё проезжающий мимо автомобиль. Они были в грузовичке-пикапе. Кто-то в пассажирском купе просунул в окно ствол дробовика, и четыре фигуры в тёмной одежде присели в кузове, целясь в дом Мёрфи из чего-то вроде штурмовых винтовок и ручных пулемётов. Они размахивали оружием, метая громы и молнии слишком ярко и слишком громко, чтобы это могло быть реальным — видимо, эффект усиливался из-за тихого, спокойного воздуха между снегом и фонарями.
Эти парни не были настоящими профи. Я видел настоящих, профессиональных боевиков в действии, и эти шуты совсем не были на них похожи. Они просто наводили ствол более-менее на цель и поливали её пулями. Это не было дисциплинированным огнём настоящих профессионалов, но если вы выпустили так много пуль, вы, в конце концов, что-нибудь заденете.
Пули проходили сквозь меня, с полдюжины вспышек покалывания — слишком короткий дискомфорт, чтобы вызвать больше чем слабое раздражение, и внезапно я обнаружил себя несущимся за грузовиком рядом с веселящимся сэром Стюартом. Быть пуленепробиваемым — это своего рода кайф.
— Что мы делаем? — крикнул я ему. — Я хочу сказать, чего мы собираемся добиться? Мы же ничего не можем сделать им. Или можем?
— Смотри и учись, парень! — отозвался сэр Стюарт, оскалив зубы в волчьей ухмылке. — На счёт три, запрыгивай туда!
— Что?! Э, я думаю...
— Не думай, — проорала тень, — просто сделай это! Пусть тебя направляют инстинкты! Окажись в грузовике! Раз, два... — его ноги дважды жёстко ударили в землю, как у прыгуна в длину в конце подхода. Я последовал примеру сэра Стюарта почти на одних рефлексах.
Внезапное воспоминание мелькнуло у меня в голове — школьная площадка из моего детства, которая была пародией на ту, где проводились Олимпийские игры, там ученики соревновались друг с другом. Солнце жарко светило над нами, заставляя характерный запах тёплого асфальта подниматься над поверхностью площадки. Я принимал участие в соревнованиях по прыжкам в длину, и получалось не очень. Я уже практически не помню, почему я так отчаянно жаждал победы, но я был зациклен на этом так, как может только ребёнок. Я помнил своё желание победить, бежать быстрее, прыгать дальше в тот момент, когда пересекал начерченную розовым мелом линию прыжка.
