Стивен Кинг - Столкновение миров
— Слава богу, — сказал Капитан обычным голосом. — Теперь…
— Капитан, — произнес голос позади них. Голос был тихим, но властным и обманчиво небрежным. Капитан остановился. Голос раздался как раз в тот момент, когда Капитан дотронулся до левой створки ворот, чтобы открыть их. Казалось, хозяин голоса ожидал именно этого момента.
— Может быть, вы будете настолько любезны, чтобы представить меня вашему… хм… сыну.
Капитан повернулся и развернул Джека. Прямо перед ними стоял тот самый тощий придворный, которого боялся Капитан. Это был Осмонд. Он смотрел на них серыми меланхоличными глазами. Джек увидел какой-то блеск в этих глазах, что-то глубоко затаенное. Его ужас внезапно усилился. Он почувствовал, как что-то внутри него сжалось. «Он сумасшедший, — интуитивно понял Джек. — Совершенно безумный».
Осмонд приблизился еще на два шага. В левой руке он сжимал рукоятку бича из бычьей кожи. Рукоятка, слегка сужаясь, переходила в сам бич, сделанный из черных жил, который трижды обвивал его плечи. Вблизи конца бич разветвлялся на дюжину туго сплетенных хвостов, с железными наконечниками.
Осмонд отвел рукоятку в сторону, и кольца сползли с его плеч с сухим шипением. Затем он махнул рукой, и железные наконечники медленно поползли по грязи.
— Твой сын? — повторил Осмонд, и сделал еще один шаг в их сторону. И тут Джек внезапно понял, почему этот человек показался ему знакомым раньше. Он вспомнил тот день, когда его пытались похитить — не этот ли человек был Белым Костюмом?
Джеку показалось, что он мог быть этим человеком.
3Капитан сжал руку в кулак, поднес ее ко лбу и поклонился. Поколебавшись секунду, Джек сделал то же.
— Мой сын, Луи, — произнес Капитан сдавленным голосом. Он все еще был склонен, увидел Джек, скосив глаза влево. Джек и сам не разгибался. Он почувствовал, что его сердце забилось чаще.
— Спасибо, капитан. Спасибо, Луи. Да будет с вами милость Королевы.
Когда Осмонд дотронулся до него рукояткой бича, Джек чуть не закричал. Он снова выпрямился, пытаясь не заплакать.
Осмонд теперь был всего в двух шагах, рассматривая Джека своими безумными, меланхоличными глазами. На нем была кожаная куртка с, похоже, бриллиантовыми пуговицами и собранные в складки штаны. На его правой руке позвякивал браслет из колечек (по тому, как он держал бич, Джек догадался, что он — левша). Волосы его были собраны сзади в хвост и связаны полоской из белого сатина. От него исходило два запаха. Первый — тот, что его мать называла «одеколон всех мужчин», имея в виду кремы после бритья, одеколон и все прочее. Запах был сильным и каким-то пыльным. Он напоминал Джеку старые британские фильмы, в которых судьи и адвокаты носили парики. Джек подумал, что коробки из-под этих париков должны пахнуть, как Осмонд. Однако под этим запахом чувствовался еще один — более жизненный, но менее приятный. Он, казалось, исходил толчками. Это был запах пота и грязи, лежащей слоями, запах человека, который моется очень редко, если вообще моется.
Да. Это был один из тех, кто пытался в тот день похитить его.
Его желудок сжался и заныл.
— А я не знал, что у тебя есть сын, Капитан Фаррен, — сказал Осмонд. Хотя он разговаривал с Капитаном, его глаза неотрывно смотрели на Джека. «Луи, — подумал Джек. — Меня зовут Луи, не забудь…»
— Конечно, нет, — ответил Капитан, с гневом и отвращением глядя на Джека. — Я удостоил его чести, взяв в большой павильон, а теперь вышвыриваю, как собаку. Я застукал его, когда он…
— Да, да, — проговорил Осмонд, отсутствующе улыбаясь.
«Он не верит ни одному слову, — с ужасом подумал Джек и почувствовал, что его захлестывает волна паники. — Ни одному слову!»
— Мальчики все плохие! Все мальчики плохие. Это аксиома.
Он слегка тронул кисть Джека рукояткой бича. Джек, нервы которого были напряжены до предела, вскрикнул… и залился горячей краской.
Осмонд хихикнул.
— Плохие, да, это аксиома, все мальчики плохие. Я был плохим; наверное, и ты был плохим, Капитан Фаррен. Да? Да? Ты был плохим?
— Да, Осмонд, — ответил Капитан.
— Очень плохим? — спросил Осмонд. Он начал пританцовывать в грязи. В этом было что-то наигранное. Хотя Осмонд был стройным и даже изящным, Джек не почувствовал в нем истинной гомосексуальности. Если в его словах и был намек, то Джек интуитивно почувствовал, что за ним пустота. Сквозь его слова проступала злонамеренность… даже безумие.
— Очень плохим? Ужасно плохим?
— Да, Осмонд, — деревянным голосом произнес Капитан. Его шрам в дневном свете из розового стал красным.
Осмонд так же резко оборвал свой танец, как и начал его. Он холодно посмотрел на Капитана.
— Никто не знал, что у тебя есть сын, Капитан.
— Он незаконный, — ответил Капитан. — И тупой. Еще и ленивый, как оказалось.
Капитан неожиданно повернулся и ударил Джека по лицу. Он ударил не сильно, но рука у Капитана была твердой, как камень. Джек вскрикнул и упал в грязь, схватившись за ухо.
— Очень плохой, ужасно плохой, — проговорил Осмонд, но теперь его лицо было ужасающе спокойным, тонким и вытянутым. — Поднимайся, плохой мальчишка. Плохие мальчики, которые разочаровывают своих отцов, должны быть наказаны. И плохих мальчиков нужно допросить.
Он перекинул бич на другую сторону. Тот сухо щелкнул. Пошатнувшийся рассудок Джека вдруг сделал другое странное заключение. Он связал этот звук с домом. Когда Джеку было восемь, у него было воздушное ружье, которое издавало такой же звук. У него и у Ричарда Слоута были такие ружья.
Осмонд подошел и схватил грязную руку Джека своей белой, похожей на паучью, рукой. Он подтянул Джека к себе, и тот опять почувствовал запах — старой сладкой пыли и старой прогорклой грязи. Его серые глаза уставились в голубые глаза Джека. Джек почувствовал позыв в мочевом пузыре и едва удержался, чтобы не намочить штаны.
— Кто ты? — спросил Осмонд.
4Слова повисли в воздухе над ними тремя.
Джек знал, что Капитан смотрит на него с суровым выражением, которое не могло полностью скрыть его отчаяние. Он слышал шумы снаружи: квохтали куры, лаяла собака, где-то скрипела подъезжающая телега.
«Скажи мне правду; я распознаю ложь, — говорили эти глаза. — Ты похож на одного плохого мальчика, которого я встречал когда-то в Калифонии. Ты тот самый мальчик?»
На секунду его губы дрогнули, и слова сами стали проситься наружу.
«Джек, меня зовут Джек Сойер. Конечно, я тот самый малыш из Калифорнии, Королева этого мира была моей матерью, только я умер, и я не знаю вашего босса, я знаю Моргана, Дядю Моргана, и я скажу вам все, что вы захотите, только если вы перестанете смотреть на меня своими страшными глазами, потому, что я всего лишь ребенок, а дети так и поступают, они рассказывают, они всегда все рассказывают…»
