Линкольн Чайлд - Огонь и сера
– Цель – Пендергаст, – заговорил Баллард, – имя неизвестно. Специальный агент ФБР. Живет в доме номер восемьсот девяносто один по Риверсайд-драйв. Две пули в череп. За каждую плачу миллион.
– Деньги вперед, – сказал Васкез.
– А если провалишься?
– Исключено.
– Чушь. Провалиться может любой.
– Я провалюсь только в день своей смерти. Ну, по рукам?
После недолгих колебаний Баллард решил: нельзя останавливаться на полпути.
– Очень хорошо. Но срок поджимает.
Если Васкез наколет его, найдутся еще васкезы, готовые завершить дело. В счет гонорара они возьмут деньги соперника, и два убийства обойдутся Балларду по цене одного.
Васкез приставил к экрану листок бумаги с номером и подождал, пока Баллард спишет.
– Как только два миллиона окажутся на счете, я возьмусь за контракт. Больше нам разговаривать не придется.
Васкез отключил передатчик. Баллард, привыкший сам прерывать связь, ощутил раздражение и сделал глубокий успокоительный вздох.
Глава 28
Д'Агоста остановил «форд-таурус» у железных ворот. Похоже, он заблудился, к тому же как минимум на час опоздал. Все потому, что утро отнял отчет о скандале с Баллардом. Теперь копы не могли ни выстрелить, ни допросить, ни даже пукнуть без того, чтобы не заполнить потом рапорт.
Место выглядело заброшенным: ржавые ворота на потрескавшихся каменных столбах приоткрывали путь на гравийную дорожку, где амброзию полыннолистную высотой в добрый фут прорезали свежие следы от машины. Нет, д'Агоста не заблудился – стертая каменная табличка на одном из столбов гласила: «Рэйвензкрай».
Сержант вышел из машины и открыл ворота пошире. Снова сев за руль, он повел «форд» по неясным следам от колес – по лесу меж буков, искривленные стволы которых рвались к свету. Вот он выехал к лугу, усеянному цветами. Скорее всего это когда-то была лужайка при доме – мрачном особняке, который спрятался в тени вязов на том краю луга. Глядя на плотно закрытые ставни и по меньшей мере двадцать каминных труб, д'Агоста покачал головой. Если призраки существуют, здесь для них самое подходящее место.
Сверившись с указаниями Пендергаста, он объехал особняк и, вырулив на другую дорожку, направился через древние сады к каменной мельнице на берегу. Там он остановился рядом с припаркованным «роллсом» Пендергаста. Шофер Проктор чуть ли не с головой залез в багажник; когда д'Агоста подошел, слуга вежливо поклонился и кивнул в сторону реки.
Спускаясь по каменной тропинке, д'Агоста заметил двух людей, поглощенных беседой. Фэбээровца выдавали черный костюм и изящная осанка, а собеседница в шляпке и с летним зонтиком – точно та девушка, что жила в доме Пендергаста. Кажется, Констанс.
Журчала вода в реке, в листьях буков шелестели птицы.
– Винсент, вы нашли нас. – Обернувшись, Пендергаст помахал рукой. – Хорошо, что приехали.
Констанс, улыбнувшись, протянула руку. Д'Агоста пожал ее, пробормотав приветствие. Необычные глаза девушки на этот раз были скрыты солнцезащитными очками. В присутствии Констанс д'Агосте отчего-то хотелось вести себя как можно приличнее. Так в детстве влияла на него бабушка.
Д'Агоста с любопытством посмотрел вниз, вдоль запятнанной кругляшками теней тропинки. Колеса мельницы не вращались, но вода все еще сбегала по каскаду каменных шлюзов.
– Где мы?
– Это имение моей двоюродной бабушки Корнелии. Ей сейчас нездоровится, и она не выходит из дома. Я вожу сюда Констанс на прогулки.
– Чтобы завершить реабилитацию, – слабо улыбнулась девушка. – Мистер Пендергаст говорит, что у меня слабое здоровье.
– А здесь привольно, – заметил д'Агоста.
– В конце девятнадцатого века мукомольню переоборудовали под ферму по разведению форели, – ответил Пендергаст. – Каждый год в ручей Росистый выпускали тысячу форелей. В лесу же сохранялись дикие индюшки, олени, фазаны, куропатки, перепела и медведи. По воскресеньям мои родственники с друзьями-охотниками выезжали в поле.
– Охотничий заповедник. Держу пари, рыбалка здесь была просто фантастическая.
Д'Агоста посмотрел на ручей, бурлящий в ложе из булыжников, с глубокими заводями, где, несомненно, в изобилии водилась форель. У него на глазах несколько рыбин пустили рябь по воде возле шлюза.
– Никогда не увлекался рыбалкой, – сказал Пендергаст. – Предпочитаю кровавый спорт.
– Чем вам не угодила рыбалка?
– В высшей степени банальное занятие.
– Банальное. Верно.
– После внезапной смерти хозяина большая часть прислуги покинула поместье. Вскоре уехать пришлось и бабушке. Теперь Рэйвензкрай совсем заброшен... Как бы там ни было, – оживился Пендергаст, – это место располагает к размышлениям, и я пригласил вас пересмотреть ситуацию. Если коротко, Винсент, дело очень запутанное. Будь все как обычно, я бы уже давно отыскал ниточку, ведущую к клубку. Сейчас все иначе.
– Да, нелегко, – согласился д'Агоста.
Он взглянул на девушку, сомневаясь, может ли позволить себе говорить при ней все.
– От Констанс у меня секретов нет, – сказал Пендергаст.
Та важно улыбнулась. Они пошли обратно к машинам.
– Давайте же подведем некоторый итог, – начал Пендергаст. – У нас имеются два убийства необъяснимого характера – с сожженными телами и мефистофельской атрибутикой. Мы знаем, что первые две жертвы были как-то связаны друг с другом и с Баллардом. Однако как именно, выяснить не удалось.
– Кое-чем помогла Хейворд, – сказал д'Агоста. – Мы порылись в их телефонных счетах, подняли кредитную историю... Безрезультатно. Никаких следов того, что они вообще когда-то встречались. А файлы в компьютере Балларда зашифрованы, и взломать их мы не смогли. Однако кое-что все-таки перепало: в окошке интернет-браузера компьютера Балларда стояло имя Ренье Бекманна. Похоже, Баллард тоже пытался его найти.
– Тем не менее, когда вы допрашивали Балларда в клубе, он утверждал, что Бекманна не знает. Выходит, ему есть что скрывать. Он зол, он обороняется. Я бы даже сказал, он напуган. Но чего он боится?
– Ареста. Отталкиваясь от того, что Баллард – подозреваемый номер один, мы с Хейворд проверили – на ночь убийства Гроува у него тоже нет железного алиби. Баллард утверждает, будто совершал круиз по проливу. Но с тем же успехом он мог оказаться и у атлантического побережья, высадиться на пляже в Саутгемптоне и сделать свое мокрое дело.
– Возможно. Хотя зачем ему убивать Гроува и Катфорта? В чем здесь выгода? Да еще и обставлять это как дело рук дьявола?
– Может, у него специфическое чувство юмора?
– Напротив, у него чувство юмора, похоже, отсутствует напрочь. Одно только гангстерское злорадство. Да и зачем так рисковать ради забавы?
– Значит, он хотел этим что-то сказать.
– Кому? И что?
– Не знаю. Если б это был не Баллард, я бы решил, что какой-нибудь псих-фундаменталист намерен возродить инквизицию. Ради Божьего промысла.
– Вторая возможная версия.
Ненадолго воцарилась тишина. Затем Пендергаст добавил:
– Винсент, мы упускаем еще одну вероятность.
У д'Агосты перехватило дыхание. Пендергаст, должно быть, шутит. Или же... Рука сама дотронулась до крестика.
– Где сейчас Баллард? – спросил Пендергаст.
– Этим утром он на яхте вышел в открытый океан.
– Есть идеи, куда именно он направляется?
– По данным Хейворд, в Европу. Движется, во всяком случае, на восток. На полной скорости. Даже, может быть, быстрее – на яхте установлена специально модифицированная электростанция. Мы узнаем, где и когда причалит Баллард, если только он не обойдет таможенную и эмиграционную службы, что вряд ли с такой-то яхтой, как у него.
– Хейворд можно лишь восхищаться. Она все еще злится?
– Вряд ли.
Пендергаст тонко улыбнулся.
– Ну, есть теория? – спросил д'Агоста.
– Я изо всех сил стараюсь не создавать таковой.
По гравию зашуршали покрышки, хлопнули двери, вдали зазвучали голоса. Обернувшись, д'Агоста увидел за лугом старомодный лимузин с опущенным верхом и пристегнутой к откидному сиденью большой плетеной корзиной.
– А это кто? – спросил он.
– Еще один гость, – просто ответил Пендергаст.
Обойдя авто, в поле зрения появилась гигантская фигура. Необъятные пропорции никак не вписывались в окружение, но их обладатель передвигался с поразительной плавностью. Граф Фоско – похоже, из подозреваемых он непонятно как сделался новым знакомым.
– Что он здесь делает? – Д'Агоста посмотрел на Пендергаста.
– Мне показалось, граф обладает информацией чрезвычайной важности и жаждет ею поделиться. А так как он крайне заинтересован во всем, что в Америке считается древностью, я пригласил его в Рэйвензкрай. К тому же я у него в долгу за чудесный вечер в опере.
