Брайан Смит - Depraved
Больше она никогда не видела Матушку Уикс.
Глава двадцать вторая.
С горизонта исчезли последние оранжевые лучи, и на Хопкинс-Бенд, наконец, опустилась ночь. Фары патрульной машины высвечивали отрезок двухполосной асфальтированной дороги, вьющейся среди высоких, покачивающихся на ветру деревьев. Под порывами ветра, низко висящие ветви походили на хищные щупальца в сгущающейся тьме, что вовсе не успокаивало наэлектризованные нервы.
После аварии у пикета и последовавшего кровопролития прошло около получаса. Проехав минут пятнадцать, Джессика свернула на мощеную объездную дорогу, поняв, что при сложившихся обстоятельствах это самый разумный вариант. Сперва она подумала, что сможет выбраться по ней к другим дорогам, или даже к шоссе, по которому легко попадет домой. Но в какой-то момент у Джессики появилось нехорошее чувство, что дорога ведет обратно в центр города. В отчаянии Джессика притормозила у обочины и всмотрелась в ветровое стекло, борясь со скребущим душу страхом.
Сквозь стиснутые зубы вырвалось единственное слово, - Черт!
Она была в полном дерьме, но сейчас ее больше всего заботил тот факт, что она совершенно заблудилась. Она совсем не знала Хопкинс-Бенд, и ситуации вовсе не способствовало полное отсутствие указателей и фонарей. Если она сможет вернуться на Олд Форк Роуд, у нее будет хотя бы слабая надежда ускользнуть из сжимающейся вокруг паутины. Но она понятия не имела, как туда добраться. Она даже не знала, ни где находиться, ни названия этой чертовой дороги, этой гребаной тропы в ад.
Она хлопнула по рулю основанием ладони. - Черт, вот же дерьмо! - закричала она так громко и пронзительно, что заболела голова. - Будьте вы прокляты, чертовы сукины дети!
Она откинулась на сидение, тяжело дыша. Ушибленные ребра снова заныли, отчаяние лишь усилило пульсирующую боль. Джессика сдвинулась на сидении и снова поморщилась. Отчасти она готова была уже сдаться. Жестокая усталость камнем давила на нее. Она чувствовала ее каждым дюймом тела. Ее веки стали смыкаться, она сползла по сидению вниз. С погружением в сон перспектива капитуляции становилась все более привлекательной. Она не надеялась, что массовое убийство сойдет ей с рук. Она должна просто оставаться, где есть, и пусть полиция схватит ее. По крайней мере, в камере у нее будет возможность отдохнуть перед неизбежным рандеву со смертельной инъекцией...
Шальная мысль проскользнула в затухающем сознании, рывком выдернув ее из сна, задыхающуюся с бешено стучащим сердцем.
- Черт!
Она села прямо и протерла кулаками глаза. Потом заморгала и снова уставилась в ветровое стекло. Ее мысли зацепились за суровую правду жизни, которая отвела ее от края пропасти.
Камера смертников?
Вот забава. До этого не дойдет, если у оставшихся местных властей еще есть что сказать. Ее сразу пристрелят. Без суда. И следствия. Они опустят все эти либеральные сопли и перейдут прямо к стадии казни, разве что ненадолго отложат ее, чтобы пустить ее пару раз по кругу. Последнее снова пробудило в ней ту твердость, то неумолимую силу, помогавшую ей раньше во многих сражениях. Она почувствовала укол стыда за то, что даже на мгновение задумалась о капитуляции.
Она потянулась к рычагу переключения передач и, увидев в зеркале заднего вида холодные голубые глаза убийцы, пробормотала им, Глаза убийцы. Ее глаза. - Подбодрись, Джессика Слоан. Папочка не терпит слабаков.
Волна слепящего белого света залила салон машины в тот же момент, как она завела двигатель. В горле застрял болезненный ком, а сердце стало отбивать трехдольный такт. Вот и они. Правая рука метнулась к пассажирскому сидению, нащупывая оружие. Пальцы скользнули по стволу помпового ружья, хотя неокрепшее после стольких травм сознание подсказывало, что она даже не сможет поднять его. Но тут покрывало белого света соскользнуло, и она услышала шум удаляющейся машины. Она отпустила ружье, глядя, как красные пятнышки задних "габаритников" уносятся в ночь и исчезают за поворотом. Автомобиль двигался быстро, лишь на секунду появившись в свете фар патрульной машины. Но этой секунды было достаточно, чтобы Джессика определила, что это какой-то драндулет семидесятых годов.
Гражданский автомобиль.
Она нажала на педаль газа и патрульная машина, завизжав шинами, сорвалась с места. Продолжая жать на газ одной ногой, и нащупывая педаль тормоза другой, она вывернула руль и на полной скорости вошла в крутой поворот. На мгновение машина двумя колесами оторвалась от земли, отчего по телу пробежала дрожь какого-то странного веселья. От удара колес о проезжую часть ее тряхнуло, и боль в ребрах вспыхнула снова, но она продолжала жать на газ, склонившись над рулем и пристально вглядываясь вперед, не мелькнут ли где снова задние "габаритники" седана. Она облизнула губы, дыхание участилось. Ноздри раздувались, пальцы вцепились в рулевое колесо. Она испытывала странное возбуждение, что-то вроде "охотничьего азарта". Отчасти он поутих, пока она уносилась все дальше в сгущающуюся тьму. В какой-то момент ей показалось, что она навсегда упустила добычу.
Но потом она увидела его.
Седан семидесятых годов. Он остановился у обочины ярдах в тридцати от нее. Дверь со стороны водителя была приоткрыта, в салоне горел свет. Джессика заметила темную одинокую фигуру, наклонившуюся к пассажирскому сидению. Она резко ударила по тормозам, и машина остановилась в ярдах десяти от седана. Пошарила глазами по приборной панели и нашла то, что так отчаянно искала. На крыше патрульной машины вспыхнули проблесковые маячки, окрасив обочину дороги в стробирующие красно-синие цвета.
Она схватила пистолет убитого копа и сделала глубокий вдох.
Ты сможешь.
Конечно, она сможет. Она подумала о всех своих отчаянных поступках за сегодняшний день. Возвращение в дом Хоука после изнасилования. Похищение. Бегство в лес. Убитые ею люди. Все это ничто. Ей придется убедить водителя в том, что она коп и выманить его из машины. Препятствием номер один была ее гражданская одежда. Хотя темные джинсы и узкая черная футболка с вырезом, не сказать, чтобы бросались в глаза. Да и футболка не была украшена логотипом или рисунком. Сойдет для первых решающих секунд, когда она выйдет из машины. Она надеялась, что сойдет. Отложив пистолет, она собрала длинные волосы на затылке, завязала в узел, и посмотрела в зеркало. Прищурилась и сделала суровое лицо. Отражение встревожило ее. Выражение лица стало жесткое, даже немножко злое. Она даже себя не узнала. Но она уже не была прежней, ведь так? Мелькнула легкая горечь утраты. У нее будет много времени, чтобы обдумать свое текущее состояние, если она сумеет вернуться домой. А пока...
