Роберт Мазелло - Кровь и лед
Войдя в комнату, он услышал тихое посапывание из-за ширмы нижней койки, которую оккупировал Дэррил. Все их новое обмундирование по-прежнему кучей валялось на полу. Майкл задернул черную занавеску на амбразуре с претензией на окно, выключил свет, после чего залез на верхнюю полку. Там он взбил подушку с синтетическим наполнителем и подпихнул ее к самому изголовью. Косые лучи холодного солнца все-таки пробивались в помещение, поэтому Майкл завесил кровать шторками. Наконец он откинулся на подушку и моментально провалился в сон. Восемь часов спустя он проснулся в том же положении, в каком заснул, и впервые за несколько месяцев не мог припомнить ни единой детали сна. За что был очень благодарен судьбе.
«Снежная школа» была обязательной для всех вновь прибывших на станцию. Учебным процессом ведал молодой долговязый парень по имени Билл Лоусон, щеголявший хлопчатобумажной банданой в пиратском стиле. Наверное, насмотрелся «Пиратов Карибского моря», решил Майкл. Лоусон вел занятия по выживанию так, словно это были семинары по повышению самооценки личности. Когда Майкл впервые продемонстрировал свое умение грамотно разжечь костер на голом месте, Лоусон одобрительно сказал: «Молодец, Майкл!», а когда Дэррил поставил палатку меньше чем за десять минут, Лоусон поощрил его словами: «У вас неплохо получается, Дэррил». После того как биолог разобрал ее и уложил обратно на сани, управившись еще за меньшее время, инструктор наградил того еще парочкой комплиментов.
Шарлотта, которой не удалось блеснуть ни в одном из тестов на выживание, становилась все более понурой. Во-первых, она, очевидно, привыкла быть первой студенткой на факультете, а во-вторых, нынешняя лекция по переохлаждению и обморожениям вгоняла ее в скуку. Она отлично знала этот предмет еще со времен колледжа; пока Лоусон вел урок, Шарлотта безучастно глазела вдаль на снежные равнины, окружающие базу с трех сторон, и кряжистые отроги Трансантарктических гор, грязно-коричневые на тех участках, с которых непрекращающиеся ветры сдули весь снег. Она совсем приуныла, когда Лоусон заявил, что эту ночь они проведут вне стен базы.
— В палатке? — спросила Шарлотта. — У меня комната маленькая, конечно, но в ней по крайней мере кровать есть, так что увольте.
Лоусон сделал вид, что воспринял слова доктора как забавную шутку — а может быть, думал Майкл, парень и правда не способен к проявлению негативных эмоций, — и объявил:
— Нет. Никаких палаток! Мы будем строить иглу!
На мгновение Майклу показалось, что от восторга Лоусон вот-вот захлопает в ладоши.
— Гм… Ну, раз на Южном полюсе так положено… — открыл было рот Дэррил, но Лоусон его моментально подправил:
— На полюсе. Говорите просто «полюс».
Повисло недоуменное молчание.
— Здесь никто не говорит Южный плюс, — объяснил Лоусон. — Это выдает в вас либо новичков, либо туристов. Говорите, например: «На следующей неделе мы отправляемся на полюс». Тогда вы будете выглядеть как опытные полярники.
Пока все трое молча переваривали полученную информацию, Лоусон вытащил из рюкзака четыре пилы для льда, раздал их ученикам и начал показывать, как выпиливать блоки из снежного наста. Процесс отдаленно напоминал разрезание свадебного торта. Затем он перешел к демонстрации того, как грамотно складывать блоки друг поверх друга с небольшим смещением, чтобы в итоге они сформировали конусообразное укрытие. Несмотря на то что температура воздуха была далеко за двадцать градусов, к тому времени как иглу было готово, Лоусон изрядно вспотел. Отступив назад, он с гордостью окинул взглядом свой миниатюрный Тадж-Махал.
— По-моему, вы кое-что забыли, — сказала Шарлотта.
— Вы, наверное, о входе говорите, — ответил Лоусон улыбаясь. Зубы у парня были белее белых подушечек жвачки. — Я всего лишь решил передохнуть.
С помощью пилы, лопаты и защищенных варежками рук он, как крот, начал рыть в снежном насте нору. Снег, осколки льда с вкраплениями земли и камешков летели ему за спину словно щепки, выплевываемые дробилкой древесных отходов, и уже вскоре Лоусон, к немалому удивлению Майкла, выкопал очень узкий проход, который проходил под стеной иглу и вел внутрь купола. Отбросив лопату, инструктор лег на живот и медленно полез в лаз. Он протискивался в туннель, как угорь, мало-помалу скрываясь внутри, пока наконец его сапоги не исчезли из виду. Майкл присел перед отверстием тоннеля и окликнул:
— Ну, как там? Все нормально?
— Да! Удобно, как таракану на половике! — раздался в ответ запыхавшийся голос Лоусона, глухо доносящийся из глубины, будто из склепа.
Шарлотта скривилась, давая понять, что с удовольствием прихлопнула бы этого таракана.
Когда инструктор вылез, пришлось заняться производственной практикой. Хотя Лоусон и руководил каждым их шагом, он настаивал, чтобы всю физическую работу ученики делали без посторонней помощи от начала до конца.
— Вы должны прочувствовать, как это делается, и поверить, что вам это под силу, — приговаривал он. — Однажды иглу может сохранить вам жизнь.
Что-то уж больно часто на станции Адели говорят о смерти, подстерегающей на каждом шагу, подумал Майкл.
Вместо того чтобы ужинать в теплом буфете, этой ночью они были вынуждены жаться друг к другу под ледяной стеной и благодарить Бога за то, что ННФ озаботился набить шкафы теплой одеждой. Перекусили походным провиантом, который предусмотрительно захватил с собой Лоусон. Надпись «продукт, готовый к употреблению» на еде не значилась, но Майкл подозревал, что консервы сюда поступали с тех же замечательных предприятий, которые обеспечивали американскую армию. Этикетка на банке в руках Майкла утверждала, что внутри находится суп из солонины, однако с закрытыми глазами он не поручился бы за достоверность информации. Покончив с ужином, если таковым можно назвать торопливый процесс отправки в желудок холодных консервов, Лоусон пустил по кругу пластиковый пакет, в который тщательно, до последней молекулы, собрали оставшийся после трапезы мусор.
— Здесь мы ничего после себя не оставляем, — пояснил он. — Все, что приносит с собой человек, должно быть собрано и вывезено.
База находилась от них приблизительно в полумиле вниз по склону горы; неподалеку от побережья моря Уэдделла поблескивали яркие белые огни, которые не выключались даже во время белых ночей. Шарлотта неотрывно глядела на них, словно то были огни Парижа. Но вдруг налетел ветер, огни потонули в белой мгле, а издалека донесся заунывный вой ездовых собак.
— Может, будем считать, что ночь подошла к концу? — робко спросила она Лоусона. — Мы ведь уже знаем, как строить иглу. Вы уверены, что нам необходимо еще и ночевать в них?
