Марина Дяченко - Петля дорог
Она втянула в себя воздух:
— Ник… А что помешает вашему, гм, шефу, — на этом слове у нее получился некий саркастический акцент, — привести приговор в исполнение… ПОСЛЕ родов? Отпустить меня… на волю… совсем? Согласно решению суда?
Она выговорила злую мысль, и ей стало легче.
Ник перестал улыбаться. Помолчал. Задумчиво полез в аквариум, поворошил рыбок, вытащил руку, стряхнул на пол капельки воды:
— Ирена… Есть вещи, о которых Ян не врет. У нас с ним старая негласная договоренность… я не вру ему. Он не врет мне. Если бы он… ну, предположим… хотел бы… видите ли, я же не кричу «это цинично» и «как вы могли подумать». У Яна это было бы возможно… с другой, к примеру, женщиной. Но если бы он планировал это сделать… или хотя бы задумывался об этом… Я бы знал. Я научился понимать его. И он мне доверяет.
Ник замолчал. Перевел дыхание:
— Если он обещал отпустить вас, Ирена — он отпустит. Сделает так, чтобы вы могли спокойно и свободно жить дальше. Все, как обещал… Он не врет.
— А ВЫ не врете?
В дверь постучали. Вошел громила-Сит, ни слова не говоря, поставил на журнальный столик поднос со всеми кофейными принадлежностями. Так же молча удалился.
Ирена вдохнула запах кофе. Беззвучно застонала от наслаждения, вдохнула еще, отхлебнула.
— И я не вру, — почему-то печально отозвался Ник. — Я не врал… даже обреченным пациентам. Вот…
Ирена молчала, пока не выпила все до дна. Осторожно поставила чашку на место; в аспидно-черном теле кофейника причудливо отражались яркие тени магнитных рыбок.
Злой вопрос не ушел. Но стал мельче и бледнее, и Ирена знала, что, возможно, скоро избавится от него совсем…
Она облизала с губ крупицы кофейной гущи:
— Спасибо… за кофе, я имею в виду. Ну и… вообще.
— На здоровье, — Ник деловито вытер руки салфеткой. — Значит, так… теоретические вопросы мы в основном выяснили. Теперь переходим к практическим… Сегодня я заступаю на пост в качестве вашего наблюдающего врача. Идемте…
К библиотеке примыкал маленький коридор с рядом мягких стульев у стены. Здесь Ник снова зазвенел своими ключами; Ирена принюхалась. Запах больницы не стал сильнее, но и не исчез.
— …А вот и мое царство, кошмар детишек и девственниц!
Ирена остановилась на пороге. «Царство» было обширное, стерильно-чистое и укомплектованное всем необходимым.
На любые случаи жизни.
* * *— Это ожог?
— Нет, это родимое пятно…
Она не могла сдержать нервной дрожи — как всегда, когда приходилось впускать в свое тело бесстрастные докторские инструменты.
— Не напрягайтесь. Ведь не больно?
— Больно…
— Расслабьтесь, Ирена.
Она смотрела в потолок. В белую круглую лампу. Одну из многих.
— Кто это вас так запугал?
Она подумала, говорить или нет.
— Послать на казнь… можно только здорового человека. А экспертиза по поводу моего здоровья…
— Черт… Чего еще ждать от этих коновалов?! Плюньте и навсегда забудьте.
Снова звякнул металл.
— Когда у меня была своя клиника, я выгнал одного дурака за полную профнепригодность… Вы знаете, куда он устроился на работу? В эту самую экспертизу!
— У вас была своя клиника? — спросила она механически.
— А разве в это трудно поверить? Я так несолидно выгляжу?
Она смолчала.
— Вам не холодно, Ирена?
— Нет…
— Еще чуть-чуть… Да. Вот и все. Слезайте.
За перегородкой зазвучала льющаяся вода. Ирена перевела дыхание. С трудом слезла, заковыляла к своей одежде.
— Вы вот браните коновалов, — она заступила босой ногой за край половика и вздрогнула, ощутив холод бетонного пола. — А, между прочим, это для вас они добывали первые доказательства моей пригодности…
Ник не ответил. Лил воду, лязгал железом.
— А теперь вы гордо отчитаетесь перед Семиролем, — пробормотала она, нервно вздрагивая. — Все в порядке, самка исправна и готова к размножению…
— Вы оделись? — глухо спросил Ник.
Она натянула туфли и выбралась из-за ширмы.
Ник уже снял свой синий стерильный халат. В цинковой раковине горой лежали перчатки и инструменты, рядом тихонько помигивал лампочками автоклав.
— Что вы обо мне думаете, Ирена?
Она привычно промолчала.
— Догадываюсь… Я циник. Доктор-смерть на службе вампира. Да?
Он вдруг улыбнулся. Ирена удивилась — секунду назад ей показалось, что Ник напряжен и зол.
— Ирена… Хотите еще кофе?
* * *— Вы спрашиваете себя… Что же, это чучело, хвалящееся своей вы-со-чай-шей квалификацией, не смогло найти другой работы, кроме как на этой комфортабельной фабрике-бойне?
Ник не шутил. Хотя и улыбался.
Магнитные рыбки рядком лежали на столе. Вне своего аквариума они казались просто аляповатыми игрушками.
— Вы будете живы и свободны… Живы и свободны, — повторил Ник, и в его словах ей послышалась вдруг странная безнадежность.
Она нервно стукнула зубами о край фарфоровой чашечки.
— И вы, с вашей вы-со-чай-шей квалификацией, не смогли найти другой работы, кроме как на этой комфортабельной фабрике-бойне? — передразнила слово в слово.
Он вздрогнул — возможно, от настоящего отвращения, прозвучавшего в ее словах.
— Ирена… Видите ли. Спросите себя, как я здесь оказался?
Равнодушно прищурившись, Ирена допивала вторую чашку кофе. На нее снизошло сонное спокойствие. Она будет жить — и ладно…
— А почему я должна спрашивать себя? Спрошу лучше вас…
Ник грустно улыбнулся.
— А я вам не отвечу…
Он вытащил из кармана связку ключей. Поводил над обсыхающими магнитными рыбками; пластмассовые тельца задергались.
— Гальваника, — констатировал Ник мрачно. — Оживление трупа… Ирена. Я бы молчал… Но рано или поздно вы все равно узнаете. А для меня лучше рано, ведь пациент должен доверять врачу… По крайней мере не испытывать к нему отвращения… Спросите.
— Что?
— Как я сюда попал.
И этот тоже похож на Анджея, подумала Ирена сонно. Вечный театр, проигрывание ситуаций…
— Дорогой Ник. Скажите мне, пожалуйста, и как же вы сюда попали?
Он отозвался без улыбки:
— Так же, как и вы. В робе смертника. Без надежды выжить.
Ирена ногтем провела по краю чашки. Двумя пальцами взяла за плавник самую крупную рыбу. Опустила в аквариум; рыбка ожила. Заструилась в переплетении водорослей.
— Молчите, Ирена… Вы не любите говорить. Сюда… на ферму… раз в несколько месяцев привозят обреченного человека. Иногда чаще… В основном это подонки, Ирена, ах, какие отморозки… Я не могу… судить Яна. Ему нужна эта кровь, нужна для жизни, вот он и… Никто никогда не присутствует при этом. Я только приблизительно знаю, как это происходит… А потом Сит и Трош кремируют труп. Ян не садист, он никогда не издевается над жертвами, нет…
