Уильям Блэтти - Изгоняющий дьявола
– Желаю вашей дочери быстрейшего выздоровления.
– Спасибо. – Крис тускло улыбнулась. – А вам – удачи в ваших делах.
Детектив кивнул, его взгляд был теплым и слегка грустным. Крис наблюдала, как Киндерман подошел к дежурной полицейской машине, ожидавшей его на углу перед пожарным гидрантом. Он рукой прижимал к голове шляпу, спасая ее от порывов южного ветра. Полы его пальто трепетали. Крис закрыла дверь.
Киндерман сел в полицейскую машину, потом обернулся и еще раз взглянул на дом. Ему почудилось, что в комнате Реганы произошло какое-то движение: гибкая, едва различимая тень мелькнула и тут же скрылась. Киндерман не мог точно сказать, было ли это на самом деле или ему показалось. Но он заметил, что ставни раскрыты. Странно. Он немного подождал. Но никто не появлялся. Детектив нахмурился, потом открыл бардачок и вынул оттуда маленький коричневый конверт и перочинный ножик. Он раскрыл конверт и с помощью крошечного лезвия выскреб из-под ногтя большого пальца краску, содранную с фигурки птицы. После этого он заклеил конверт и кивнул шоферу-сержанту. Машина поехала.
Конверт Киндерман положил в карман.
– Не спеши, – предупредил он шофера, увидев, что впереди образовался затор, и устало потер глаза руками. – Это работа, а не удовольствие. Что за жизнь. Что за жизнь!
* * *Вечером, в тот момент, когда по дороге в дэйтонскую клинику доктор Кляйн делал Регане успокаивающий укол, лейтенант Киндерман задумчиво стоял в своем кабинете, опершись ладонями о стол. Он сосредоточенно пытался увязать воедино имевшиеся факты. Изучал заключение патологоанатома о смерти Дэннингса. «...повреждение спинного мозга, перелом костей черепа и шеи. Многочисленные ушибы, разрывы и ссадины; кожа шеи растянута. На ней кровоподтеки. Сдвиги грудинно-сосковой, пластырной, трапециевидной и различных мелких мышц шеи. Перелом позвоночника. Сдвиг передних и задних связок спины...» Киндерман выглянул из окна. Светилась ротонда Капитолия.
Конгресс засиживался допоздна. Он опять закрыл глаза и припомнил разговор с патологоанатомом, состоявшийся в ту ночь, когда умер Дэннингс.
«Это могло произойти в результате падения?»
«Нет, вряд ли. Видите ли, он был пьян, и мышцы, безусловно, были расслаблены. Если толчок оказался сильным и...»
«И если предположить, что он падал с высоты двадцати или тридцати футов...»
«Да, конечно. Кроме того, сразу после удара его голова должна была стукнуться обо что-то. Другими словами, при стечении этих условий оно, конечно, и могло привести к летальному исходу. Может быть. Я повторяю: может быть».
«А мог ли это сделать другой человек?»
«Да, но он должен обладать большой силой».
Киндерман проверил алиби Карла Энгстрома на момент смерти Дэннингса. Время сеанса в кинотеатре совпадало, совпадал и график движения транзитного автобуса. Кроме того, шофер автобуса, на котором Карл, по его собственному утверждению, возвращался домой, закончил работу и сменился на остановке, где Висконсин-авеню пересекает М-стрит, именно там, где, по словам Карла, он и сошел приблизительно в 9.20. Автобус немного запаздывал, но шофер успел нагнать время в дороге и приехал на остановку в 9.18.
На столе у Киндермана лежал еще один документ: обвинение Энгстрома в уголовном преступлении от 27 августа 1963 года. Он обвинялся в неоднократном хищении наркотиков на протяжении нескольких месяцев. Брал он их из дома врача в Беверли Хиллс, где служил вместе с Уилли.
«...родился 20 апреля 1921 года в Цюрихе (Швейцария), женился на Уилли Браун 7 сентября 1941 года. Дочь Эльвира родилась в Нью-Йорке 11 января 1943 года, адрес неизвестен. Подсудимый...»
А дальше шло совсем непонятное.
Врач, который, без всякого сомнения, должен был выиграть дело, неожиданно, не дав никаких объяснений, отказался от обвинения.
Через два месяца Энгстромы нанялись на работу к Крис Макнейл. Это означало, что врач дал им положительную рекомендацию.
Энгстром, безусловно, воровал наркотики, но медицинская экспертиза показала, что у него не было ни малейших признаков, изобличавших его как наркомана.
Почему?
Детектив все еще не открывал глаз. Он начал тихо декламировать «Бармаглота» Льюиса Кэрролла:
« – Варкалось. Хливкие шорьки...»
Это тоже помогало ему прояснить сознание.
Дочитав стихотворение, он открыл глаза и уставился на ротонду Капитолия. Попытался ни о чем не думать. Но, как и прежде, ему это не удавалось. Детектив вздохнул, и взгляд его упал на отчет полицейского психолога – об осквернении в Святой Троице.
«...статуя... фаллос... экскременты... Дэмьен Каррас...» Некоторые слова были подчеркнуты красным карандашом. Киндерман посидел немного в тишине, потом, достав пособие по колдовству и черной магии, открыл его...
"Черная месса... форма поклонения дьяволу. Ритуалы включают в себя:
1. Проповедь зла среди членов общины.
2. Совокупление с бесом (по общему мнению, болезненное, так как пенис беса обычно описывается как «ледяной»).
3. Различные осквернения, чаще всего сексуальные".
Киндерман нашел абзац, в котором описывались ритуалы, связанные с человеческими жертвами. Он медленно прочитал его, покусывая себя за подушечку указательного пальца. Закончив чтение, он нахмурился и покачал головой. В задумчивости детектив взглянул на лампу и выключил ее. Потом вышел из здания и поехал в морг. Дежурный, сидевший за письменным столом, жевал бутерброд с ветчиной и сыром. Когда Киндерман подошел к нему, он быстро стряхнул крошки с кроссворда.
– Дэннингс, – хрипло прошептал детектив. Дежурный кивнул, записал в кроссворде какое-то пятибуквенное слово, потом поднялся и, прихватив с собой бутерброд, пошел по холлу. Киндерман последовал за ним, зажав в руке шляпу. Ему казалось, что вокруг пахнет тмином и еще чем-то, напоминающим горчицу. Они подходили к морозильным установкам, которые хранят тех, кто спит вечным сном без сновидений.
Они остановились у номера 32. Дежурный с безразличным выражением на лице выдвинул ящик с трупом. Потом откусил кусок бутерброда, и маленькая крошка ржаного хлеба, облитая майонезом, упала на саван. Некоторое время Киндерман смотрел вниз. Потом медленно и очень аккуратно отодвинул край простыни и увидел то, во что никак не хотел верить.
Голова Дэннингса была повернута на 180 градусов и лежала затылком вверх.
Глава 5
По глинистой овальной дорожке зеленой университетской низины в полном одиночестве бегал разминочным темпом Дэмьен Каррас. На нем были шорты цвета хаки и хлопчатобумажная рубашка с короткими рукавами, насквозь пропитанная потом. Впереди на холме белел известковый купол астрономической обсерватории. Сзади находилась медицинская школа, которую со всех сторон обступали холмы развороченной земли.
