Евгений Константинов - Царевич Павел
На сухой берег выбрался мокрый, грязный, но больше всего — злой. Не столько из-за того, что, когда он бултыхался, щука оборвала леску и была такова, что теперь придется долго приводить в порядок и одежду, и спиннинг с катушкой, тоже извазюканные, сколько потому, что в таком виде нечего было даже думать показываться на глаза ловившей неподалеку девушке. Хорошо хоть поблизости на берегу имелся родник с кристально-чистой водой, к которому Павел и направился.
Но тут же остановился, настороженный повисшей над озером непривычной тишиной. Лягушки, словно по команде, перестали квакать, о себе напоминали лишь комары, да и то скромненько. Мелькнула бредовая мысль, мол, расстроились земноводные, что щука спаслась, мол, обиделись лягвы на незадачливого рыболова. И вторая мысль — не менее бредовая, мол, а ведь было бы прикольно, если на самом деле так оно и есть…
Ночь
…— Поцеловать эту лягушечку? — надеясь, что ослышался, переспросил Павел.
— Ну да, — пожала плечами Маша. — А что тут такого?
— Как, э-э-э… что такого?
— Ну, ты же помнишь сказку про царевну-лягушку? Он выпустил стрелу, которая улетела в болото и которую подобрала лягушка. И когда он ее поцеловал, лягушка превратилась в писаную красавицу…
— А зачем мне еще одна красавица, когда ты самая, что ни на есть царевна? — нашелся Павел и вновь обхватил Машу за талию.
Она оказалась не такой уж податливой, как всего лишь пару минут тому назад, но он проявил настойчивость, и Маша подыграла — Павел принял эту игру, все больше и больше возбуждаясь. Снятое через голову платьице, отбросил на кровать, туда же попытался увлечь девушку, но она ловко увернулась, да еще и подножку ему подставила. Из-за чего вместо кровати Павел оказался на полу, неслабо приложившись плечом о ее спинку.
Боль улетучилась, когда он, обернувшись, увидел, что Маша расстегивает бюстгальтер. В лунном свете это выглядело завораживающе. Павел даже усомнился, не снится ли ему сон?
— И чего же ты ждешь? — прошептала, оставшаяся совсем без одежды девушка.
Нет, не сон! Павел вскочил на ноги, рванул ворот рубашки, Маша, улыбаясь, потянула руку к пуговице на джинсах. С ума сойти!
— Не торопись! — остановила она Павла, когда он вновь попытался увлечь ее на кровать. — А как же выполнение условия?
— Условия?!
— Сначала ты должен поцеловать лягушечку…
— Да, — не стал спорить и о чем-то спрашивать Павел. Подумаешь — лягву поцеловать! Сейчас он согласился бы исполнить и еще более нелепое условие.
Лягушечка все так же сидела на дне глубокой тарелки, только комары с ее головы куда-то делись — может, улетели, а может, она их языком слизнула, — неважно. Наклонившись к лягве, уставившейся на него выпуклыми глазами, Павел увидел, что в одной лапке у нее зажата вилка. Обычная алюминиевая вилка с одним обломанным зубчиком, которой лягва вдруг ткнула его прямо в нижнюю губу…
День
…Прежде всего, Павел подставил под тонкую струйку родниковой воды, падающий в озеро с невысокого берега, катушку, строгий механизм которой не допускал попадания в нее даже мельчайших частичек грязи. Только потом скинул сапоги, стянул штаны, носки и принялся их отмывать. Вообще-то к подобным процедурам Павел давно привык. Бывало и хуже. Просто очень уж не вовремя пришлось этим заниматься. Что подтвердилось, когда поблизости раздалось недовольное:
— Эй, кто там плещется! Всю рыбу распугали!
Павел узнал голос рыбачки. Отвечать не стал, но шуметь постарался потише. Он не знал, продолжать ли рыбалку. Дело было не в сырой одежде — солнышко пригревало все сильнее, и простудиться он не боялся. Просто день как-то с самого утра не заладился, и настроение у Павла все больше и больше портилось.
Наконец-то отмывшись, одевшись и обувшись, он все-таки привязал к леске новую блесну с красной шерстинкой на тройнике и пошел в обратную сторону. Ту, первую клюнувшую щуку все-таки стоило попытаться соблазнить на поклевку еще разок…
Рыбачку с удочкой в руках, устроившейся на старом пне, он увидел все у того же симпатичного омута. Хотел пойти мимо, но в это время девушка вытащила из воды серебристую рыбешку, которая, сорвавшись с крючка, упала ей за спину в траву. Девушка ловко схватила прыгающего карасика — с ладонь и, конечно же, заметила остановившегося Павла.
— Поздравляю! — сказал он, как можно приветливей.
— Спасибо, — она поправила съехавшую набок шляпу.
— На хлеб ловите?
— Почему — на хлеб? На мотыля, — пожала плечами симпатичная рыбачка.
— Мотыля в Москве купили? — удивился Павел.
— Почему — купила? Сама намыла в нижнем озере…
— Серьезно? — Павел удивился еще больше. Он лишь однажды в детстве наблюдал, как отец добывает мотыля. Отец забрасывал в воду ведро на веревке, вытаскивал его, полное черного ила, в котором копошились ярко-красные личинки комара. Тогда это занятие показалось ему не очень приятным. А тут — девушка сама намыла!
— А что тут такого… — вновь пожала плечами рыбачка и, опустив карасика в ведерко, взялась за удочку.
— Поклевывает? — отбросив стеснения, Павел подошел к ней и заглянул в наполненное водой ведерко.
— Не особо, — хмыкнула она.
— Ничего себе — не особо! — он аж присвистнул, глядя на лениво шевелящих в ведерке крутобоких карасей, среди которых только что пойманный был самым мелким. — Да вы же меня обловили.
— А ты чего поймал? — заинтересованно обернулась она.
— Да так, мелочевку. Зато одна щука кила на три сошла, и еще одна — леску оборвала.
— Ну да, ну да…
— Не верите?
— А ты бы поверил, если бы я сказала, к примеру, что поймала золотую рыбку, которая обещала исполнить три моих желания?
— Тебя, как зовут? — немного помолчав, спросил он.
— Маша.
— Очень приятно. А меня — Павел.
— И мне — приятно…
Ночь
…— Молодец, хвалю, — услышал Павел незнакомый голос и открыл глаза.
Вцепившись в спинку кровати, Маша смотрела на него с нескрываемым отвращением. Что-то с ним было не так. Вспомнив про зеркало на стене, Павел повернул голову и увидел отображение женщины — тоже обнаженной и очень красивой. В одной руке у нее была вилка, на раскрытой ладони другой сидела лягушка. Своего отображения в зеркале Павел почему-то не видел. Зато чувствовал, что ему очень холодно. А то, на чем он сидит, было вообще ледяным. Сидит?
Перед глазами появилась вилка с одним обломанным зубцом. Он посмотрел в зеркало — женщина, нацелив вилку на лягушку, слегка ткнула ее в грудь. Павел содрогнулся от удара, захотелось срочно убраться из этой комнаты, но он вдруг понял, что не может сдвинуться с места — что-то держит ноги. В зеркале лягушка на ладони женщины нелепо дергалась — ее лапы были зажаты между пальцев.
