Евгений Константинов - Царевич Павел
— Как можно было не прийти! — Павел осторожно взял ее за талию, почему-то не опасаясь возможного отпора.
Девушка подалась вперед и положила руки ему на плечи. Неужели, все так просто? Ее губы оказались влажными и властными, а поцелуй — жарким. Павел сильней прижал Машу к себе, и она ненадолго позволила ему дать волю рукам. Потом решительно отстранилась и посмотрела в глаза.
— Хочешь продолжения?
— Очень сильно хочу. Ты разве не чувствуешь?
— Продолжение будет, но лишь при одном условии.
— Чтобы я дал какую-нибудь клятву?
— Нет. Тебе всего-навсего надо поцеловать вот эту лягушечку…
Утро
…Лягвы разорались со страшной силой. Возможно, еще и потому, что Павел с девушкой беспокоили земноводных своими передвижениями. Однажды, рыбача на Москве-реке под Звенигородом, Павел был сильно заинтригован то и дело резко усиливавшемуся кваканью лягушек в прибрежных камышах, — они вдруг одновременно все словно с ума сходили. Причина такого «сумасшествия» открылась, когда, бредя вдоль берега, он увидел норку, занятую своими делами. Симпатичный зверек тоже увидел человека и тут же шмыгнул в кусты, оставив на земле лягушку — без головы. Наверное, пришедшие на озеро рыбаки тоже казались угрозой лягушачьему племени?
В детстве у Пашки и его друга Генки ненадолго появилась такая забава. Они сделали рогатки, набирали мелких камней и ходили на пожарный пруд, где расплодилось целое сонмище лягушек. Друзья соревновались в точности стрельбы по беззащитным тварям. И тот и другой стреляли метко, счет жертвам переваливал десятка за три, покуда квакать оставалось практически некому. Пашка и Генка посетили тот пруд всего три раза — на третий, не успели они появиться на берегу, как лягвы, словно по команде, затихли и попрятались в тине. Генка предложил затаиться и подождать, когда они вылезут подышать, и тогда их всех перебить, но Пашке почему-то сразу расхотелось охотиться. Он вдруг понял, что поступает нечестно — лягвы не имели шансов защититься, спасением для них было лишь подводное царство.
Уже тогда, в десятилетнем возрасте, Пашка обожал рыбалку, но терпеть не мог подводную охоту. Заядлым подводным охотником был Виталий — сосед по московской квартире. Бывший моряк, обладающий отменным здоровьем, Виталий занимался подводной охотой и летом, и зимой. Он показывал отцу Пашки фотографии своих трофеев, рассказывая, как это сложно подолгу находиться под водой, какие опасности поджидают охотников и тому подобное. Пашка не встревал в разговоры взрослых, но на языке всегда вертелся вопрос, даже не вопрос, а замечание, суть которого была такова, что все подводники, словно из-за угла подло стреляют в ничего не подозревающую рыбу, не оставляя ей никаких шансов на спасение. Рыболовы — дело другое, они только приманивают рыбу насадкой или блесной, и у нее есть выбор — сожрать ее или самой быть пойманной и съеденной. К тому же оставался шанс сорваться с крючка, либо его оборвать. Другими словами, рыболовы — честные игроки, подводные охотники — беспринципные убийцы.
Так или иначе, но Пашка после третьего похода на пожарный пруд охотиться на лягушек прекратил, да и рогатку куда-то забросил, и с тех пор в руки ее не брал…
А девушку-то с волосами как у русалки Павел знал. Нет, они не были знакомы, но еще прошлым летом он заприметил ее на танцплощадке, все хотел подойти и пригласить на танец, но так и не решился. Однажды, случайно увидев на улице, проследил за ней до самого дома, который примостился на окраине старой части поселка, но опять-таки познакомиться не осмелился. Знать бы, что она увлекается рыбалкой — другое дело, был бы изначальный повод, о чем говорить…
Рыбалка, как таковая, стала для Павла, не то чтобы неинтересна, но потеряла яркость, что ли. Вернее, в составляющие: он сам — его спиннинг — водоем и потенциальный трофей вмешалась симпатичная рыбачка. Вмешалась так, что Павел начал больше думать не о точности забросов, а о том, как бы снова ее увидеть, познакомиться, если получится — назначить свидание…
Но для этого должна была быть причина. Любая, пусть даже, высосанная из пальца. А, может быть, и вполне прагматичная. К примеру, поинтересоваться, нет ли у девушки лишнего пакета для рыбы, типа, сам по забывчивости не прихватил из дома запасной, а тот, что был — порвался. Отличная мысль! Только бы еще рыбу нормальную поймать.
Иногда с Павлом такое случалось — не успевал он додумать мысль, что вот сейчас, после точного заброса, сразу же после нескольких оборотов катушки, произойдет поклевка, как именно это и происходило. Произошло и сейчас! Блесну атаковала щука, и довольно крупная. Он действовал мастерски: подсек, тут же, почувствовав серьезное сопротивление, слегка ослабил фрикционный тормоз, но не сильно, хорошо зная, что щука, дай ей полную волю, может рвануть в спасительные коряги.
Щука рванулась, и Павлу пришлось прижать указательным пальцем прокручивающуюся шпулю, — очень вовремя. Рыбина оказалась резвой, почувствовав, что-то, мешающее движению, выпрыгнула из воды и затрясла головой. Иногда такой прием становился для хищницы спасительным, — приманка вылетала из широко раскрытой пасти, но только не в этот раз. Щука с громким всплеском шлепнулась обратно в воду, а полчища лягушек, которые, вроде бы, на несколько мгновений притихли, вновь начали ор, еще более громкий.
Заострив на этом внимание, Павлу стало интересно: если допустить, что лягвы реагируют на противоборство рыбы и человека — за кого именно они переживают. Ведь щука была их естественным врагом и при случае пожирала земноводных с не меньшей жадностью, чем рыбешку. Человек — пришел и ушел, а щука живет по соседству постоянно. Что если разоравшиеся лягвы хотят, чтобы одним подводным врагом стало меньше?
Павел даже улыбнулся, расслабляясь, и тут же спохватился, — щука быстро поплыла прямо на него, спиннингист ускорил подмотку катушки, однако леска потеряла натяжение, рыба, вильнув хвостом, ринулась в гущу коряг и тут же в них застряла. До потенциального трофея осталось рукой подать, но Павел хорошо знал, что дно в этом месте топкое — залить забродные сапоги можно уже в шаге от берега, поверхность воды здесь была покрыта ряской, под которой скрывалось множество коряг.
Меж тем лягушачий хор все усиливался, и под это фортиссимо спиннингист ступил-таки в воду, сделал шаг, все глубже погружаясь, — второй, с немалым трудом — третий. Протянул руку к показавшемуся среди ряски щучьему хвосту, зная, что дотрагиваться до него бессмысленно, что хватать рыбину надо за голову — сверху. Для этого нужно было сделать еще хотя бы полтора шага. Удалось сделать лишь один — опорная нога резко и глубоко погрузилась в ил, теряя равновесие, Павел схватился за торчащую из воды корягу, уже предвкушая, что она обязательно обломится…
