Кевин Андерсон - Голос барабана
Анатоль пулей вылетел из тени и принялся подтягивать к Дэнни велосипед. Очень старался удержать его здоровой рукой. Дэнни-то в Африке уж пару раз бывал, навидался изувеченных ног-рук, что у них там, детские болезни, случаи несчастные, прививки паршивые… А здесь вообще глухомань, проблема серьезная, удивительно, как Анатоль только с голоду не помер, путешественников — раз, два и обчелся, «проводнику» тут не разбогатеть.
Дэнни вытащил стофранковую бумажку — в восемь раз дороже за бутылку воды отвалил, — протянул мальчишке, а тот так посмотрел — ну, ровно ему королевские драгоценности вручили. Призадумаешься, уж не обзавелся ли ты другом до гробовой доски…
Анатоль рысцой трусил впереди, здоровой рукой указывая направление. Дэнни крутил педали следом.
Средь иссушенных зноем холмов эта узкая долина казалась одетой зеленью — даже манговая рощица тут имелась, даже гуавы, даже баобабы, странные, со стволами футов в восемь толщиной. Анатоль — охота в многоопытного экскурсовода поиграть — разъяснил: женщины местные, если молока не хватает, из баобабовых плодов сок выжимают, младенцев подкармливать. А у других деревьев сок, в селении все знают, хорош насекомых отгонять.
А домов Кабаса от пейзажа окружающего сразу и не отличить, потому что они и ЕСТЬ этот самый пейзаж, — камни, сучья, травы… Крыши — островерхие, соломенные, в стенах, вручную глиной обмазанных, белые и розовые камушки кварцево на солнце поблескивают.
На первый взгляд — заброшено здесь все… и тут из хижинки-башенки вышел какой-то старикан. На поясе — тесак гигантских размеров, а сам — до того дряхлый, что ему, наверно, час понадобится только из ножен клинок извлечь. Анатоль завопил по-своему, замахал Дэнни — сюда, мол. Гигантский тесак закачался у слабых стариковских колен — он слегка поклонился (а может, просто ссутулился). Поздоровался с Дэнни по-французски — неловко, заученно: «Bonsoir!»
«Makonia», — местное приветствие Дэнни еще по Гаруа запомнил. Он вел велосипед по селению, мимо круглых, приземистых домишек, мимо копошащихся в пыли цыплят, мимо черных с бурым коз, бродящих меж хижинами, мимо мускулистой длинноногой старухи в набедренной повязке, подбрасывавшей хворост в костер. Он уже начал высматривать свои невероятные барабаны — но пока их было что-то не видать.
В самом сердце деревни, обнесенной высокой оградой, окружал две круглые хижины двор. Земля меж хижинами — усыпанная гравием, выстланная змееподобными ветками, ну, а поверх всего — травяные циновки. Обиталище вождя, не иначе. Анатоль за руку потянул Дэнни во двор.
У стены, под акацией раскинулся в шезлонге человек в белом. Красивое лицо североафриканского типа, тонкий белозубый рот, висячие усы. Гордая голова повязана красно- белым клетчатым шарфом, и что очень высок — видно, даже когда полулежит. Самый что ни на есть романтический князь пустыни, этакий Рудольфо Валентино в «Шейхе». Вождь поздоровался — сначала по-французски, потом по-здешнему — и мановением руки пригласил Дэнни присесть рядом.
Дэнни шелохнуться не успел — ниоткуда возникли двое мальчишек, приволокли скатанную циновку, расстелили… Анатоль огрызнулся — нечего отбивать у него клиента, но мальчишки не только протест проигнорировали, еще и по шее ему слегка съездили. Вождь прикрикнул — не сметь нарушать покой в его доме — и прогнал всех троих. Дэнни видел: удирая, мальчишки успели-таки пнуть Анатоля. Жаль стало нового друга. Прямо зло берет, куда на свете ни посмотри — везде сильные унижают слабых.
Он сел на циновку, скрестил ноги — и спустя мгновение ощутил, как расслабляется, блаженствует тело. Ни тачек вам, ни грузовиков — покой, словом. Мили и мили от ближайшей лампочки, от застекленных окон, от самолетов. Сидишь себе, взираешь на лиственную сень акации, слушаешь, как шебуршат потихоньку люди в селении. Как в передаче «Вокруг света» живешь, подумать только!
Анатоль снова просочился за ограду, под мышкой — две бутылки тепловатой «Миринды», одну вручил Дэнни, другую — вождю. Прочие ребята сгрудились под деревом, на Анатоля поглядывали злобно, на Дэнни взирали с плохо скрытым почтением.
Несколько секунд взаимных вежливых улыбок и кивков, а потом Дэнни у вождя полюбопытствовал: а что, все эти ребятки — его сыновья? Анатоль вопрос перевел, зачем, непонятно.
«Oui», — и вождь, гордо потыкав себя пальцем в грудь, заявил, что он — отец тридцати одному сыну. Дэнни даже призадумался: может, у местных баб это хорошим тоном считается — отцовство своих детей вождю приписывать? Впрочем, и здесь, как и в любом африканском селении у черта на куличках, умирало — от самых разных болезней — много детишек. Вот только неделю назад, вождь сказал, жизнь одного малыша отняла сильная лихорадка.
Вождь расспрашивал Дэнни. Все те же вопросы: а какова она, его страна? А живут ли там черные? А что привело его в Камерун? А после принялся уговаривать Дэнни пообедать. Женщины праздничное блюдо приготовят — цыплят в арахисовом соусе.
Старенький стражник, отягощенный тесаком, улыбнулся, широко Дэнни — и исчез за углом. Сонный полуденный воздух взорвался перепуганным цыплячьим писком, послышалась некая возня — и писк оборвался.
К тут наконец Дэнни задал вопрос, за ответом на который, между прочим, и приперся в Кабас: «Moi, je suis musicien; je cherche les tambours speciaux. Я музыкант. Я ищу особые барабаны». Изобразил, для ясности, игру на маленьком барабане, обернулся в поисках помощи к Анатолю…
Вождь сначала аж приподнялся, настолько был потрясен. Потом — кивнул. Поколотил ладонями по воздуху, словно в незримый барабан постучал. Дэнни закивал. Вождь хлопнул в ладони. Жестом приказал Анатолю куда-то проводить пришельца. Малыш потянул Дэнни за руку. Он поднялся — и через минуту уже выходил, окруженный стайкой болтающих ребятишек, со двора. Непонятно как, но — умудрился все же, обернувшись, поклониться на прощание вождю.
Путь по ступенчатой скальной террасе — и вот он, двор еще одной обители. Центральный домик — из грубо обтесанных камней, под крышей рифленого железа. Жилише здешнего sorcier, колдуна, объяснил Анатоль.
Анатоль кого-то окликнул, потом поманил Дэнни к низенькой двери. В домике по стенам — явные свидетельства «сорсьерского» ремесла: странные кусочки металла, маленькие статуэтки, амулеты из перьев и меха, травы, порошки в ступах, сосуды глиняные — одни для воды, другие — для пива просяного, кожи гладкие, меж балок потолочных на просушку растянутые… И — барабаны.
«Tambours!» — и Анатоль широко развел руками.
По полу домика раскидан инструмент — сразу видать, колдун барабаны не просто продает — сам делает. Гляди, Дэнни, гляди — на маленькие тыквенные барабаны, на те, что побольше — деревянные, на долбленые, цилиндрические — любых размеров, и на каждом — причудливая резьба, змеевидная, символическая, тут — круги, смыкающиеся в спирали, там — линии, сплетающиеся в узлы.
