Олег Гладов - Смех Again
Я копировальный аппарат. А сидящий в кресле — ещё один лист бумаги из пачки. Он говорит:
— По контракту положено.
— И ноги бреешь?
— И ноги.
— И лобок?
ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-жж-ж
— И лобок… Ай! Ты садист!
— А ты пидор.
ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж
— Я не пидор.
— Ты танцуешь для пидоров.
Каждый вечер, кроме понедельника. Групповой танец в форме морячка. Одиночный — в кожаных шортах с подтяжками. Приват — в слипах. Так, что веревка давит в анус.
— Для старых толстых пидоров.
— Я не пидор, — говорит он.
— Я танцор, — говорит он.
— Стриптизёр, — поправляю я, — конец иглы опускается в ёмкость с краской. 10 фунтов за 10 ml. Качество. Прямая поставка из Лондона.
— Они трогают тебя руками? — спрашиваю я.
ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж
— Они суют тебе в трусы деньги?
— Конечно. Это моя работа, — он морщится, — тебя не раздражает это жужжание?
— Нет.
Главное привыкнуть.
— Скоро уже?
Если когда-нибудь, кому-нибудь придёт в голову составить сборник часто задаваемых вопросов, я внесу свою лепту. Каждый сможет. Человек любой профессии. Глав в такой книге будет много. Но сами они будут очень короткими.
Глава «Продавец». Или «Работник торговых предприятий»:
Сколько стоит (название товара)?
Или:
Можно посмотреть этот (название товара)?
Или:
Срок годности (название товара) не истёк?
«Скоро уже?» Вот что я скажу составителю книги.
Неисчислимое количество раз. Биллионы? Квадриллионы? Сикстиллионы?
Много раз. Каждый раз.
Я выключаю машину, снимаю резиновые перчатки, протираю вздувшийся эпидермис чистой салфеткой, протягиваю мыло:
— Промой хорошенько.
Я открываю ящик и достаю один из тюбиков:
— Детский крем. Смажь сейчас. И каждый день, пока не заживёт.
Я говорю:
— Не отковыривай корочку. Пусть отпадёт сама.
Он смотрит на своё отражение в зеркале.
— А скоро заживёт?
Где ты — составитель книги?
— Скоро, — я смотрю на часы. Мне нужно успеть сделать ещё одно дело. И сделать его нужно именно сегодня.
— Рейс на Волгоград отправляется с четвёртой платформы через пятнадцать
минут.
Голос диспетчера, искажённый и усиленный динамиками, рикошетит о стены, прохладный мраморный пол и теряется где-то в вышине. В районе выгнутого дугой купола с пыльными стёклами.
У мужика, стоящего в очереди передо мной, потускневшее от времени обручальное кольцо из паршивого золота и грязь под девятью ногтями. Десятый ноготь отсутствует. Вместе с мизинцем левой руки.
— Уважаемые пассажиры. К вашим услугам на втором этаже автовокзала
круглосуточно работают секция игровых автоматов, комната матери и ребёнка, медпункт.
У диспетчера неестественно бодрый голос и странный акцент. Средние частоты, преобладающие в динамиках, делают этот акцент совсем уж запредельным. Марсианским?
У мужика впереди — выцветшая невнятная татуировка на тыльной стороне ладони.
«Коля»
Набита лет тридцать назад канцелярской копеечной тушью, которая продаётся в тысячах магазинов вместе с ватманами, циркулями и прочей хренью. Машинка была самодельной. Из электробритвы. А струна, которая использовалась вместо иглы, — тупой. Когда игла недостаточно остра, она рвёт ткани, нанося микротравмы. Повреждённые участки начинают кровоточить. Кровь смывает тушь, не давая ей закрепиться на коже. Результат — вот он. В полуметре от меня.
— Уважаемые пассажиры. В связи с участившимися террористическими
актами, просим вас обращать внимание на…
Марсианин предупреждает нас о готовящемся инопланетном вторжении. Сгорающих в клубах огня городах. Сожжённых посевах. Что ж. По крайней мере, честно.
Очередь к кассе сдвигается на пару десятков сантиметров. Я делаю шаг и смотрю по сторонам. Недалеко от меня несколько рядов пластиковых сидений. Женщина с гигантской клетчатой сумкой и маленьким мальчиком в розовых сандалиях; две пожилые женщины, неторопливо жующие пирожки; два парня и рыжая девчонка с огромными туристическими рюкзаками. Я не слышу, о чём говорят эти туристы, но по тому, как рыженькая держит за руку ближайшего к ней молодого человека, понимаю: они парочка.
Я понимаю даже несколько больше. Такое со мной бывает иногда. Мимолётное ощущение. Словно испаряющаяся в доли секунды капля жидкого азота. Описать я это не могу. Ощущение? Чувство? Предчувствие? Не знаю…
Я называю это «чуйка».
За несколько мгновений до того, как чашка с горячим кофе выскользнет из руки сидящего за соседним столиком в кафе. За секунду до произнесённых вслух слов. За некоторое время до супружеской измены в семье знакомых. Я это
Ощущаю? Предчувствую? Чую?
Это бывает редко. И всегда неожиданно.
Эта рыженькая. Прижимающая к себе локоть своего блондина. Она ему изменяет. Вот с тем, вторым, сидящим через сидение от неё и вытирающим лоб зелёной банданой.
Чуйка.
Очередь сдвигается ещё на десяток сантиметров. Марсианин сообщает, что через пятнадцать минут от второй платформы отправится автобус в Воронеж. Почему не на Марс? Я смотрю на правую руку стоящего передо мной.
Когда член «якудза» совершает проступок, он отрезает себе палец. Я думаю, мелкий какой-нибудь проступок. Потому как, если японский браток напорет откровенных боков — тут и тремя пальцами дело не ограничится. Ему тогда голову, нах, отрежут. Ну… это я так думаю.
Вряд ли, конечно, «Коля» имеет отношение к «якудза». Эти черти в тату шарят не по-детски. В каталогах сотни фоток. Японская школа — одна из древнейших на земле.
Я вообще до хрена знаю о татуировках. А хуль? Работа такая. Правда, сегодняшнее моё дело с работой никак не связано. То есть, абсолютно никак.
— Мне один до Софиевки… — говорит «Коля» в окошко кассы. Жду, когда он заберёт свой билет.
— Один. До Чёрного Яра, — я протягиваю деньги усталой кассирше.
Сегодня 15 июня.
Жара просто полный «пэ». Ташкент. Африка.
Автобус — жёлтый дребезжащий сарай на колёсах. Салон — топка мартеновской печи с изрезанными липкими сидениями. Воняющий навозом, протухшей капустой, потом. В открытые люки под потолком врывается горячий воздух. Он пахнет: а) навозом, б) протухшей капустой, в) потом.
Мои попутчики — несколько старушек с пустыми вёдрами, звякающими на ухабах. На задней площадке два мальчугана, вцепившись в новенький, завёрнутый в промасленную бумагу велосипед, раскачиваются в такт движению. По-моему, велосипед в таком же полуобморочном состоянии, как и все.
