Леонид Влодавец - Колдовская вода
В тот же день, кстати, все, кроме бабушки, на речку пошли. Такой чистой воды, как тут, Петька еще не видел. Стоишь по шею в речке — и свои ступни на дне видишь. Правда, для того чтоб позагорать на речке, пришлось костер разжечь — не для тепла, конечно, а для дыма, чтоб слепней распугать.
Когда сено вылежало «три росы», то есть через три дня, на четвертый, все пошли его сгребать и в копну укладывать. Тут Петьке объяснили, как правильно грабли держать надо. Правда, мозоль между большим и указательным пальцами он натер, и трухи сенной ему за шиворот немало насыпалось, когда дядя Федя и Игорь вилами закидывали охапки сена на копну, а он за ними подгребал, но зато купаться приятнее было. Даже мухи, кажется, не так сильно надоедали.
Потом наконец и до леса дело дошло. Оказывается, клещи перестали свою нехорошую активность проявлять, и теперь в лес можно было более-менее спокойно ходить. И ягоды в лесу появились. Сперва земляника, потом черника, после — малина. Под Москвой, если десяток ягод найдешь, — это уже удача. А тут если трехлитровый бидон не насобираешь — считается, что зря в лес ходил. Чернику вообще собирали не руками, а этакими совками с прорезями — «комбайнами». А пироги с черникой, которые бабушка пекла, были невероятно вкусные! Да еще с парным молоком! Петька в Москве с трудом стакан осиливал, а тут целую поллитровую банку выпивал запросто. Когда же бабушка малиновое варенье варила из лесной малины, пенка такая ароматная и сладкая получилась, что Петька с этой пенкой почти целую буханку белого хлеба слопал.
Конечно, малину Петька и у дедушки на даче пробовал, и о чернике с земляникой понятие имел. Но самую главную и ценную здешнюю ягоду — морошку, он никогда даже на картинках не видел.
За ней они с Игорем на болото ходили. Конечно, Петька, помня насчет того, что мама про змей говорила, идти туда побаивался. Однако Игорь сказал, что здешние змеи не дуры и на людей нападают только тогда, когда они им на хвосты наступают. А они в резиновых сапогах пойдут, которых змея не прокусит.
Никаких змей Петьке на болоте увидеть не довелось, а вот морошкой — «царицей ягод» — имел честь полюбоваться. Оказалось, что спелая морошка — это не та, которая ярко-красная, а та, которая янтарно-желтая. Она была чуточку похожа на малину, потому что, как и малина, состояла из мелких ягодок, объединенных в соплодие — так Игорь сказал. Но в морошкином соплодии каждая ягодка была размером с черничину, а само соплодие было раза в два крупнее малинового. К тому же росла морошка не на кустах, как малина, а на коротеньких стебельках с листиками — ягодой вверх. Ну и вкус был совершенно иной, ни на что не похожий, но очень приятный. А вот варенье из морошки очень сильно напоминало мед.
В огороде тоже ягоды росли. Вишен, конечно, как на даче у московского дедушки, тут не было. И клубника была помельче и покислее, но зато намного ароматнее. К тому же, как заявил дядя, у них тут все — экологически чистое.
В общем, июль Петьке понравился больше всего. Он и погулял, и накупался вволю, и загорел почти как на юге, и рыбу с Игорем половил — коту на корм хватило!
Однако за июлем начался август — и все опять переменилось. За какие-то сутки так похолодало, что снова пришлось печки затапливать. Потом, правда, опять потеплело, но оказалось, что купаться уже до следующего лета нельзя — Ильин день прошел. Конечно, Петька не очень в это поверил — под Москвой ведь и в августе купаются! — но когда сбегал тайком на речку и потрогал воду ногой, решил не рисковать. Вода оказалась холоднющая. Правда, мух и комаров стало меньше, а слепни и вовсе исчезли.
Тем не менее Петька понял: лето кончилось. И очень хотел, чтоб папа поскорее приехал и забрал его в Москву. Потому что там лето еще продолжалось, а тут уже осень наступила. Но папа все не приезжал. Они с дедушкой торопились до зимы восстановить дачу, чтоб хоть на следующее лето туда можно было поехать.
Глава II
ПО ГРИБЫ
Бабушка Настя видела, что внук опять заскучал, и решила его порадовать. Сказала, что скоро грибы пойдут. Вообще-то они еще в июле должны были появиться, но в июле дождей почти не было. А грибы без влаги не растут. Когда же в августе дожди пошли, надо было ждать, что и грибы полезут.
И вот в одно прекрасное утро бабушка подняла Петьку в шесть утра и сказала:
— Одевайся поскорее! В лес пойдем, по грибы!
— А разве они уже выросли? — засомневался Зайцев.
— Да уж выросли, раз бабка Трясучка в лес наладилась, — уверенно заявила бабушка Настя.
— Кто? — Петька похлопал глазами от удивления.
— Старуха такая, мне в матери годится, — ответила бабушка. — А может, даже и в бабки. Живет она на центральной усадьбе, на отшибе, из дому редко выходит. Ее Ефросинья Петровна зовут, а по-улишному — Трясучка, потому что трясется вся. Однако ходит еще споро. И память не потеряла — все здешние грибные места знает лучше всех. Бывает год — грибы вовсе не уродят, а она без грибов не бывает. Только вот где берет — никому не рассказывает. И старается пораньше через деревни проскочить, чтоб ее никто не увидал. Сегодня вот тоже, еще полчаса назад проковыляла, хитрюга! Два лукошка понесла, стало быть, и рассчитывает оба полными принести… Ну, мы-то с тобой перехитрим ее. Пойдем за ней — и на грибное место выйдем. Земля-то сырая, а я примету знаю, какую бабкин сапог оставляет!
Петьке это очень занятным показалось — бабку-Трясучку выслеживать. Вроде детектива получается! Поэтому он быстро оделся, взял лукошко и последовал за бабушкой. Та, кроме корзинки, взяла еще пластиковый пакет — недалеко от деревни вдоль ручейка, впадавшего в речку, росла дикая красная смородина. Еще бабушка взяла с собой полбуханки хлеба и литровую банку с молоком, закрытую полиэтиленовой крышкой, — чтоб перекусить, если проголодаешься.
— Вот, — сказала бабушка, когда они вышли на деревенскую улицу, — сюда гляди! Вот ее, Трясучкин, след! На правом каблуке крестик вырезан. Так на грязи и печатается.
— А зачем она его там вырезала? — поинтересовался Петька.
— Леший ее знает! — пожала плечами бабушка. — Наверно, чтоб не попутать где-нибудь. Хотя она и в гости-то ни к кому не ходит…
В общем, бабушка с внуком пошли по мокрой дороге через деревеньку. Никто из жителей им на пути не попался, да и вообще никаких человеческих следов, кроме Трясучкиного, на дороге не просматривалось. Только коровы, которых каждое утро гоняли по этой дороге на выпас, копытами натоптали да конный пастух след оставил.
Вскоре деревня осталась позади, а глинистая дорога, обнесенная с двух сторон изгородью из серых жердей — чтоб коровы не заходили на поля, — потянулась вниз. Дорога эта Петьке за лето стала хорошо знакомой. По ней и на сенокос ходили, и на речку, и в лес за ягодами бегали.
