Клайв Баркер - Племя Тьмы
— Ну что ж, Арон, — сказал он. — Тогда все в порядке. А фотографии эти я сейчас уберу.
Буни прижал ладони к глазам, почувствовав на лице горячие слезы.
— Ну вот, их уже нет здесь, — сказал Декер.
— Они здесь.
Да, они все еще стояли у него перед глазами — одиннадцать комнат и одиннадцать трупов, как ни старался он избавиться от этого видения. Стена, которую Декер долгих пять лет возводил в больной душе пациента, рухнула за несколько секунд, и не без помощи самого архитектора. Буни снова был во власти своего безумия. Он снова слышал хриплую песнь своего умирающего рассудка, который тонул в крови изуродованных тел.
Почему же он так легко после стольких лет лечения потерял самообладание? Слезы выдали его мысли. Они объяснили то, чего никак не мог выговорить его язык. Да, он виновен. В чем же еще причина? Эти руки, которые он сейчас нервно вытирал о свои брюки, мучили и убивали. Если он не расскажет обо всем, кто знает, сколько еще кровавых дел они натворят… Лучше признаться, хотя он и не помнит ничего, чем дать волю своему безумию.
Он повернулся и посмотрел на Декера. Фотографии были собраны в стопку и лежали на столе изображением вниз.
— Вы что-то вспомнили? — спросил доктор, заметив перемену в его лице.
— Да, — ответил тот.
— Что?
— Это сделал я, — просто сказал Буни. — Я совершил все эти убийства.
Глава 2
Декер был самым снисходительным прокурором, о котором мог только мечтать любой обвиняемый. Первое время он часами не отходил от Буни, задавая ему множество тщательно продуманных вопросов, стараясь вместе с ним собрать все возможные доказательства его причастности к убийствам. Несмотря на признания своего пациента, доктор предпочитал не торопиться. Признание — это еще не веская улика. Они должны были убедиться, что слова Буни не стали просто результатом саморазрушительных тенденций в его психике.
Буни не сопротивлялся, решив полностью довериться Декеру, который знал его даже лучше, чем он сам себя. Кроме того, он не мог забыть слова Декера о том, что, если подтвердится самое худшее, репутация его, как хорошего специалиста, будет наверняка опорочена. Значит они оба не имеют права на ошибку. Единственный способ выяснить правду заключался в том, чтобы досконально изучить все детали преступлений — даты, имена, места. Может быть, Буни что-нибудь вспомнит, или им удастся обнаружить хотя бы одно убийство, совершенное в тот момент, когда он находился рядом с кем-нибудь, кто безоговорочно мог бы это подтвердить.
Единственное, от чего Буни категорически отказывался — это еще раз внимательно рассмотреть фотографии. Декер уговаривал его двое суток. Наконец терпение доктора лопнуло. Он набросился на Буни с ругательствами, обвинив его в трусости и лживости. Если Буни задумал поупражняться в доведении нормального человека до умопомешательства, кричал Декер, то пусть убирается отсюда к чертям и морочит голову кому-нибудь другому.
Буни пришлось согласиться. Однако вспомнить что-либо он так и не смог. Фотоаппарат не запечатлел никаких особых деталей. Комнаты были самые обычные. Единственное, что могло бы помочь, — это лица убитых. Но все они были изуродованы до неузнаваемости. И даже самый опытный специалист не сумел бы восстановить из этих страшных обрывков внешний облик жертв. Оставалось последнее — выяснить, где находился Буни в те часы, когда были совершены преступления, с кем он был, что делал. Дневник он никогда не вел, поэтому восстановить все детали оказалось делом необычайно сложным. Но даже после всех усилий выяснилось, что за исключением часов, проведенных им в обществе Лори и Декера, которые, судя по всему, не совпадали со временем убийств, он большей частью был один, а значит, не имел никакого алиби. К концу четвертого дня им обоим стало ясно, что трагическая развязка неминуема.
— Ну все, — сказал Буни. — Больше думать нечего.
— Нужно проверить еще раз.
— Зачем? Я уже хочу, чтобы все поскорее закончилось.
За последние дни состояние Буни резко ухудшилось. Возвратились все старые симптомы болезни, которые еще совсем недавно казались ему навсегда исчезнувшими. Он почти не спал, мучимый кошмарными видениями, плохо ел и ни на минуту не мог избавиться от леденящих душу мыслей о собственном выпотрошенном теле. Ему хотелось наконец освободиться от этой муки, открыть свою тайну и понести наказание.
— Дайте мне еще немного времени, — сказал Декер. — Если мы пойдем сейчас в полицию, они заберут вас и, вероятно, не разрешат мне даже видеться с вами. Вы останетесь совсем один.
— Я и так уже остался один, — ответил Буни.
С того дня, как Декер впервые показал ему те фотографии, он прекратил все контакты с кем бы то ни было, даже с Лори, боясь, что это может причинить кому-то вред.
— Я — чудовище. Мы оба знаем это. И все необходимые доказательства уже есть.
— Дело не в доказательствах.
— А в чем?
Декер устало прислонился к оконной раме: в последнее время его полнота все чаще давала о себе знать.
— Я не понимаю вас, Буни, — сказал он.
Буни отвел взгляд от доктора и посмотрел на небо. Легкие облака неслись по нему, подгоняемые юго-восточным ветром. Как привольно, наверное, там, наверху, думал Буни.
Быть легче воздуха и мчаться в этой небесной голубизне. А здесь так тяжело… Так давит страх и сознание своей собственной вины.
— Я потратил четыре года на то, чтобы разобраться в вашей болезни, и надеялся, что смогу вылечить вас. Я думал, что уже близок к успеху. Я думал…
Декер замолчал, не в силах справиться с нахлынувшими на него чувствами. Несмотря на свое состояние, Буни не мог не видеть, как глубоко страдает этот человек, но помочь ему ничем не мог. И он просто смотрел на летящие облака, такие легкие и светлые, и думал о том, что впереди его ждет только мрак и безысходность.
— Когда полиция заберет вас, — пробормотал Декер, — не только вам предстоит ощутить всю тяжесть одиночества. Я ведь тоже остаюсь один. Вас будет лечить кто-то другой, какой-нибудь тюремный психиатр, а меня больше никогда не пустят к вам. Поэтому я прошу… Дайте мне еще время, чтобы я мог разобраться во всем… прежде чем между нами будет все кончено.
«Он говорит так, будто мы любовники, — промелькнуло в голове у Буни, — будто наши отношения для него действительно дороже жизни».
— Я знаю, что вам сейчас нелегко, — продолжал Декер. — Но у меня есть лекарство для вас. Вот… таблетки… Они облегчат ваше состояние хотя бы на то время, пока мы не закончим…
— Я не ручаюсь за себя, — сказал Буни. — Вдруг я снова кого-нибудь убью?
![Клайв Баркер - Племя тьмы [Авт. сборник]](/uploads/posts/books/85673/85673.jpg)
