Виталий Гладкий - Окаянный талант
Меншиков недолюбливает Ягужинкого, и генерал-прокурор отвечает ему той же монетой. Поэтому Александр Данилович и послал его в Нидерланды, как простого фельдъегеря, со срочным поручением государя, присовокупив, что Петр Алексеевич очень надеется на дипломатические таланты графа. Тяжелый зимний путь по бездорожью и крепкого юношу собьет с ног, а что тогда говорить о Павле Ивановиче, которому за сорок.
– Что не отдали? Кто не отдал? Ты о чем? – недоуменно вопрошает Меншиков.
– Я о парсуне. На которой изображен государь.
– Поздно… – Меншиков, чувствуя слабость в ногах, садится на крыльцо. – Ты опоздал… Все мы опоздали! Парсуна уже не нужна. Петр Алексеевич ушел от нас… Нету его, понимаешь, нету!!!
Он закрывает лицо руками, и его большое тело начинают сотрясаться от рыданий. Сильный порыв ветра взвихривает снежную пыль, залетает в печные трубы, и над царским дворцом слышится жалобный вой вперемешку с разбойничьим свистом.
2007 год, начало февраля, Центральные Альпы, Австрия. Высокий худой человек в черном одеянии, похожем на сутану, шаркая ногами, неторопливо идет по длинному сводчатому коридору. В руках у него неярко светится странной формы фонарь, похожий на керосиновую лампу, но с одним отличием – место фитиля занимает толстая восковая свеча. Ее неверный, колеблющийся свет выхватывает из кромешной тьмы замшелые стены, сложенные из нетесаных каменных глыб, и отбрасывает на потолок ломанную человеческую тень, изуродованную сводчатым перекрытием.
Коридор находится в старинном замке, в подземелье, и видимо когда-то служил родовой усыпальницей средневековых сеньоров, его бывших владельцев, – в стенах, через равные промежутки, виднеются ниши, забранные коваными решетками, а в них белеют человеческие кости и черепа.
Наконец человек в черном оказывается в тупике перед массивной дубовой дверью, окованной металлическими полосами. Полосы, прикрепленные к толстым доскам большими выпуклыми заклепками, образуют посреди двери рисунок, в котором легко угадывается циркуль и молоток. Над рисунком вырезанная в дереве надпись «In Deo fiducia vinces»[5].
Дверь заперта на внутренний замок. Покопавшись в своих одеждах, черноризец достает длинный ключ со сложными фигурными бородками, вставляет в замочную скважину и три раза поворачивает его против часовой стрелки, а затем два раза – в обратную сторону.
Судя по тому, как легко он это проделал, замок хорошо смазан, что предполагает частые посещения этого неуютного и даже зловещего коридора. Впрочем, об этом свидетельствует и дорожка следов, ясно различимая на пыльном полу, представляющем собой плоские плиты самых разных форм и размеров.
Едва черноризец закончил манипуляции с ключом, как раздался мелодичный звон и дверь начала медленно отворяться. За нею виднеется какое-то помещение, но вход в него преграждает еще и стальная решетка, сваренная с толстых прутьев.
Она тоже заперта, но, как ни удивительно, на вполне современный кодовый замок. Мало того, решетчатая дверь поставлена на сигнализацию, о чем свидетельствует зеленый пульсирующий огонек светодиода.
Проделав необходимые манипуляции, человек в черном открывает решетчатую дверь, нащупывает на стене справа выключатель, и под потолком длинного прямоугольного помещения вспыхивает свет.
У помещения тоже сводчатый потолок, но с куполом посредине. Возможно, в средние века здесь находилась молельня какого-то христианского культа. Но теперь стены обтянуты дорогим черным атласом, а свод облагорожен кафельной плиткой такого же глубокого черного цвета.
Вместо алтаря в дальнем конце возвышение, на котором разместились два гроба: один пустой, а в другом лежит человеческий манекен с очень натуральным восковым лицом. В левом углу на небольшом столике белеет череп, а в правом – стоит скелет. Перед возвышением расстелен коврик с изображением различных масонских символов.
Эта мрачная картина не оживляется даже утопленными в стены светильниками, расположенными по всему периметру комнаты. Удивительно, но их неяркий матовый свет кажется черным – как и само помещение.
Несмотря на каменные стены и отсутствие отопления, в комнате сухо, а воздух в меру прохладен и чист. Судя по всему, такой микроклимат поддерживает мощная современная система кондиционирования, расположенная в другом помещении замка.
Постояв какое-то время в полной неподвижности, – со стороны могло показаться, что черноризец наслаждается, впитывая всем телом эманации, которые выделяют мрачные масонские атрибуты в дальнем конце помещения – он ставит лампу на столик у входа и разворачивает сверток, который до этого держал подмышкой.
В свертке находится портрет какого-то человека, написанный маслом. Смахнув широким рукавом с живописного полотна невидимые глазу пылинки, черноризец подходит к стене и вешает его на свободный крюк.
Если бы не гробы и не скелет, помещение вполне могло претендовать на звание картинной галереи. Все его стены – от пола до потолка – увешаны живописными изображениями мужских лиц разных эпох и народов.
Судя по дорогой одежде, эти люди занимали высокое общественное положение. Художники, рисовавшие портреты, явно были очень талантливы – некоторые изображения кажутся живыми. Возможно, этой иллюзии способствует и освещение комнаты.
Черноризец медленно идет вдоль одной из стен, разглядывая портреты, и вдруг словно прирастает к полу, когда его взгляд останавливается на небольшой, старинной парсуне симпатичного черноглазого юноши с небольшими тонкими усиками и длинными вьющимися волосами, изображенном в парадном доспехе. Горностаевая мантия с красным парчовым подбоем указывает, что это какой-то государь.
Человек в черном недобро кривит тонкие злые губы. И читает гравированную латиницей надпись на изрядно потемневшей от времени серебряной пластине, прикрепленной к рамке парсуны: «Петр, царь Московии».
Немного постояв перед портретом российского самодержца, пристально вглядываясь в светлые и одухотворенные черты юного лица, черноризец – наверное, отвечая своим мыслям – угрюмо бормочет «Imperium terrae finitur ubi finitur armorum potestas»[6], и направляется к выходу, неторопливо шлепая по полу явно большими для него сандалиями.
Щелкает выключатель, и в портретной галерее масонов снова воцаряется мертвая тишина и могильная темень.
Глава 1
Персональная выставка закончилась полным провалом. Купили всего семь картин, притом за смешные деньги. Их едва хватит, чтобы отдать долги. Что делать, как жить дальше?!
Сваленные посреди мастерской как попало пейзажи, натюрморты и марины[7] – у Олега не было ни моральных, ни физических сил перетащить живописные полотна в кладовку – вызывали острое желание облить эту кучу хлама бензином и сжечь. Все его надежды и чаяния рухнули в одночасье и погребли под обломками надежду, которая последние два года поддерживала в нем потрясающую работоспособность и веру в свой талант.
