Людмила Белякова - Смерть на кончике пера
– Кто?
– Мезогинист, деревня. Женоненавистник то есть.
– Ты где же таких слов-то набралась, а?
– В Интернете, где ж еще. Некоторые даже считают, что это сексуальное извращение. Ну, он над ней измывался, и все под тем предлогом, что добра желает. С таким добром и зла не надо… Фамилию она менять не хотела, так он со скандалом настоял.
– А почему не хотела?
– А что хорошего в этой коленке-коваленке? Плебс! – Она опять фыркнула. – У нее своя фамилия была классная – Озерных, а? Даже псевдонима не надо – Анна Озерных!
– И как все это кончилось?
– Как и должно было кончиться – года не прожили, она от него сбежала. Он бесился дико, потом Анька из школы свалила в газету. Он в редакцию приходил, орал, чтобы она к нему вышла, с охранником подрался – сильный же, мастер спорта… Ужас! Развод не давал, но их как бы автоматом развели, поскольку детей нет.
– Ну и отстал от нее физкультурник?
– Он никогда бы не отстал. Попал по пьяни в аварию, на байке, сломал бедро, как-то особенно зловредно, со смещением, а потом и вовсе помер – лечиться толком не хотел и схлопотал общий сепсис.
– А она?
– Пообтерлась в газете, вошла в штат, это уже при мне было. Ее Борода прям на руках носил. Месяцев, наверное, восемь мы проработали вместе, а потом она – как отрубила. Подала заявление и ушла, даже уехала куда-то. Ей Борода замглавного сулил, она и слушать не стала – ах нет-нет, извините.
– Уехала из города?
– А что это мы все про нее?
Андрей улыбнулся:
– Ну… и про тебя тоже. Если б я про эту деву озерную не спросил, может, и про тебя ничего бы не узнал.
– Такой прием, да? Поделись профессиональным секретом с дилетанткой?
– Я никогда особенно вопросов на интервью не задаю. Человек говорит о том, что его волнует. Волнует его – взволнует и читателя.
…Потом они пили и танцевали. Андрей проводил Тамару до дома, из вежливости поцеловал в ушко и проследил, чтобы она вошла в лифт одна.
– Позвонишь? – спросила девушка, когда захлопывались дверцы.
– Куда я теперь без тебя?…
В субботу Андрей завернул в редакцию. Валя разбирала читательскую почту.
– Спасибо, что подстраховал, – сказала в ответ на приветствие.
– Это ты о чем? – не понял он.
– Да о некрологе.
– Забудь. Есть что-нибудь интересное?
– Ну, как сказать… В чисто психологическом плане. Почитай. Тут имеет место глубокая патология…
Она протянула ему несколько листов, исписанных ровными, разборчивыми строчками. Какая-то дама – «Малинина Е. В., пенсионерка, 82 года» – подробно описывала злодеяния своей соседки, молодки шестидесяти лет, которая своими подлостями сживала ее со свету. Например, жаловалась Малинина, та, живя на этаж выше, подкармливала птиц, гадить они слетались на ее балкон, поэтому ей пришлось на свою ничтожную пенсию его застеклить.
«А что, может получиться неплохой психологический очерк, – подумал Андрей. – Если за неделю ничего лучше не подвернется, сойдет и это».
– Валь, скажи Михал Юричу, что я пошел по письму.
– К склочнице?
– Зачем же такие тривиальные ходы? Обижаешь!
Ледяные натоптыши, истекая двусмысленными струйками, таяли на припеке. На голых ветках восторженно пищали воробьи. Жуть, сколько звука получается из такого крошечного создания!
«А не надо ли позвонить этой чернявой?… Бог с ней… Еще подумает, что я всерьез».
В сущности, ему неплохо жилось в этом городе, но связываться с ним навсегда – не хотелось. Наработать побольше публикаций, и можно двигать в солидное московское издание. В кармане затренькал мобильник. Звонила Тамара.
– Спасибо за очаровательный вечер, – поблагодарил Андрей почти искренне.
– Чем занят, если не секрет?
– Иду на свидание с шестидесятилетней злодейкой.
– Закончишь – брякнешь?
– Спасусь – брякну.
Хрущоба, в которой проживали что-то не поделившие старушенции, находилась в старой части города. Сверившись с адресом на конверте, Андрей зашел в подъезд. Перед этим заметил, что только один балкон, угловой, на пятом этаже, остеклен. Значит, ему на четвертый, к птичнице.
Дверь открыла седая дама в байковом халате. Андрей привычным жестом предъявил корреспондентское удостоверение. Дама презрительно поджала губы.
– Опять гражданка Малинина в газету написала?
Андрей виновато улыбнулся и пожал плечами:
– Ну, что есть, то есть, Клавдия Филипповна. Пустите бедного журналиста, а? Меня послали, и я должен отчитаться. Пожалуйста…
Андрей давно усвоил, что здесь, чисто по-деревенски, принято разуваться на пороге и чувствовал себя неуютно, сидя на людях при галстуке и в носках.
Хозяйка пропустила его из прихожей в светлую комнату.
– Не удивляетесь? – Обвела вокруг рукой: – Ведь евроремонт.
Действительно, стены были покрыты жидкими, светло-абрикосового цвета обоями, вместо деревянной рамы стоял приличный стеклопакет. На этом фоне старомодная мебель выглядела чуть несуразно.
– Гражданке Малининой всем обязана. Чаю попьете, Андрей?
– Да, спасибо. А как гражданка М. это организовала?
– Уж не по доброй воле. Одно время, как нам телефоны установили, она повадилась… Да вы присаживайтесь.
Андрей примостился на шаткую, тонконогую кухонную табуретку.
– Катерина Васильевна приноровилась – то ко мне скорую помощь вызовет, то милицию… Потом хихикала, участковому глазки строила – мол, люди шуток не понимают. Когда он пригрозил у нее телефон снять, за объявления принялась. Увидит, фирма с выездом на дом ремонт холодильников производит, и вызовет их ко мне. Один раз аквариум привезли устанавливать – на полкомнаты – хоть купайся.
– Да, фантазия неисчерпаемая. Теперь, значит, соседка на эпистолярный жанр переключилась. По какой причине?
– Да вот, после ремонта, – хозяйка хитро улыбнулась, – и переключилась.
Она разлила чай по чашкам, присела у столика.
– Вызвала по телефону агента из ремонтной фирмы. Я опешила, когда они на пороге появились, со светом, с камерами… Я ведь у них тысячной клиенткой оказалась, юбилейной. Я протестовать пыталась, а они за три дня все сделали, пока я в пансионате отдыхала – и все за счет фирмы. По кабельному телевидению меня показывали, в газетах писали. Рекламная акция.
– Представляю, каково самочувствие гражданки М.! – легкомысленно хмыкнул Андрей.
– Представляете? – покачала головой Клавдия Филипповна. – Вряд ли. Ей от этого плохо с сердцем сделалось, она попыталась скорую вызвать, но они этот адрес знали, приезжать не захотели, мол, опять хулиганский вызов. Чуть не померла!..
– А почему она именно на вас ополчилась?
– А больше не на кого. Над ней – никого. Сосед по лестничной клетке – старичок, он большей частью на даче. Другой сосед – офицер-отставник, она его боится. Да у нее такое всю жизнь творится. Наши семьи соседями были, через дом жили, в Озерках – за городом, как в Москву ехать. Я-то помоложе, помню, как она в первый раз замуж выходила. Красивая была, ее люди русалкой звали, за светлые волосы… Только муж у нее через полтора года зачах, непонятно от чего. Перед войной опять замуж вышла – недолго горевала, родила. Муж с войны вернулся. Но долго не прожил – умер от сердца. На фронте четыре года без ранений, а тут… От пули немецкой ушел, а от жены родной через год помер. Я и не знаю, в который раз она вдовая – в четвертый, в пятый. Ее народ за глаза стал «черной вдовой» да «паучихой» звать, а она – смеется: «Бог дал – Бог взял, другого найду»… Вы к ней пойдете?
