Фрэнсис Вилсон - Замок
Они… Ворманн сообразил, что себя он с некоторых пор не причисляет к ним. Огонь борьбы угас в его сердце еще раньше, в Польше, недалеко от Познани… после того как следом за регулярными войсками пришли эсэсовцы и он воочию увидал судьбу «нежелательных элементов», уцелевших после прохождения доблестных войск вермахта. Он пытался было протестовать и в результате с тех пор не принимал участия в боевых действиях. Только и всего. В тот день он перестал гордиться собой и чувствовать себя завоевателем мира.
Ворманн подошел к столу. Посмотрел на фотографии жены и двух сыновей в аккуратных рамках и перевел взгляд на полученную утром шифровку:
«Штурмбаннфюрер СС Кэмпффер прибывает сегодня с приданным спецподразделением. Дислокации не менять».
При чем здесь майор СС? Ведь это позиции регулярной армейской части. Насколько ему было известно, СС не имели никакого отношения ни к нему самому, ни к замку, ни к Румынии вообще. Но в этой войне много такого, что выше его разумения. И в довершение ко всему еще этот Кэмпффер! Никуда не годный в бою, но несомненно образцовый эсэсовец! Что ему здесь делать? Да еще со спецподразделением… Ведь это карательные отряды, дивизия «Мертвая голова», опорная сила концлагерей. Крупные специалисты по истреблению безоружного мирного населения. Именно их работу он, Ворманн, и наблюдал около Познани. Но зачем они здесь?
Безоружное мирное население… Слова наводили на определенную мысль, и, когда она окончательно сформировалась, губы Ворманна растянулись в усмешке, хотя глаза оставались серьезными.
Что же, эсэсовцы так эсэсовцы. Ворманн был теперь убежден, что у истоков совершенных в замке убийств стоял безоружный штатский, но не из категории беспомощных и безответных, с которыми привыкли иметь дело эсэсовцы. Пусть приезжают. Пусть испытают сами тот ужас, который так любят сеять вокруг. Пусть научатся верить в невозможное.
Ворманн научился. Еще неделю назад он бы первый посмеялся над этим, но теперь чем ниже склонялось к горизонту солнце, тем крепче он верил и боялся.
Всего какая-то неделя. Когда они только прибыли в замок, у них возникло много вопросов, не имевших ответа, но не было страха. Неделя. Неужели всего неделя? Казалось, с того момента, как он впервые увидел стены этого замка, прошла целая вечность…
Глава 1
«Вывод: Нефтеперерабатывающий комплекс в Плоешти имеет хорошую естественную защиту на севере. Перевал Дину в Трансильванских Альпах является единственным слабым местом, причем весьма незначительным. Как сказано выше, небольшая плотность населения и весенние погодные условия делают теоретически возможным для крупных военных подразделений незаметно пройти из юго-западных русских степей через южное Прикарпатье и перевал Дину, спуститься с гор в двадцати милях северо-западней Плоешти, и тогда от нефтяных полей их будет отделять лишь голая равнина.
Из-за стратегической важности обеспечения бензином из Плоешти было бы целесообразным вплоть до вступления плана “Барбаросса” в полную силу держать на перевале Дину небольшой наблюдательный отряд. Как уже упоминалось в докладе, посередине перевала находится старое фортификационное сооружение, которое может быть использовано для дислокации отряда».
Доклад по оценке обороноспособности Плоешти, Румыния, подготовленный для Главного командования рейхсвера 1 апреля 1941 года.Перевал Дину, Румыния
Вторник, 22 апреля
12 ч 08 мин
Длинных дней здесь не бывает ни в какое время года, думал Ворманн, глядя на горные вершины, возвышающиеся на добрых тысячу футов по обе стороны перевала. Солнце описывает дугу под углом градусов тридцать перед тем, как осветить восточный склон, и, проделав по небу коротенькое путешествие в девяносто градусов, снова исчезает из виду.
Склоны перевала Дину очень крутые, настолько близки к полной вертикали, насколько это возможно для горной кручи. Унылый пейзаж из голых острых выступов с узкими уступами и крутыми обрывами, изредка прореженными коническими скоплениями крошащихся сланцев. Серое и коричневое, глина и гранит, — вот цвета, окружающие пейзаж лишь с редкими вкраплениями зеленого. Чахлые деревья, еще голые, как это бывает в самом начале весны, с кронами, изогнутыми и перекрученными ветром, едва держатся на склонах, каким-то чудом закрепившись корнями среди камней. Они напоминают усталых альпинистов, слишком обессилевших, чтобы идти куда бы то ни было.
Из своего автомобиля Ворманн слышал рокот едущих следом двух машин с солдатами и лязг и грохот идущего за ними транспорта с оружием и провиантом. Все четыре машины ползли друг за другом вдоль подножия западного склона хребта, где в течение десятилетий природный выступ горы использовали как дорогу. Этот перевал, на редкость узкий, в среднем около полумили шириной на протяжении практически всей серпантинной дороги, идущей через Трансильванские Альпы, — самое неизведанное место в Европе. Ворманн с тоской глянул вниз на дно ущелья, футах в пятидесяти справа от дороги. Гладкое, сплошь поросшее травой, среди которой бежала едва видневшаяся тропинка. Тот путь был бы и приятней и короче, но ему четко объяснили, что до конечного пункта назначения можно проехать только верхней дорогой.
Дорога, ха! Ворманн аж крякнул от возмущения. Разве это дорога?! Скорее тропа, точнее, уступ. Но уж никак не дорога. Похоже, здешние румыны не знали о существовании двигателя внутреннего сгорания и не предусмотрели никакого обеспечения прохождения колесного автотранспорта.
Внезапно солнце исчезло, раздался гром, сверкнула молния и снова хлынул дождь. Ворманн выругался. Опять гроза. Климат здесь прямо бешеный. Шквалы налетают один за другим на ущелье, рассыпая молнии во всех направлениях, угрожая опрокинуть горы ударами грома и сильнейшим ливнем. Можно подумать, что они стремятся избавиться от балласта, чтобы взмыть над горными пиками и улететь. Шквалы прекращаются столь же внезапно, как и налетают. Вот и этот такой же.
Неужели кто-то может здесь жить, с удивлением думал Ворманн. Урожай скудный, едва хватает на пропитание, ну, может, чуть больше. А вот козам и овцам хорошо: свежей травы там, внизу, и чистой воды в ручьях предостаточно. Но как могут жить люди?
Ворманн впервые увидел замок, когда колонна, проехав мимо небольшого стада коз, резко свернула налево. Его охватило какое-то странное чувство, скорее приятное, чем тревожное. Это необычное сооружение, построенное в виде замка, нельзя было назвать замком из-за крошечного размера.
