Ирина Андреева - Большая книга ужасов – 39
— Это означает: есть действительно, есть в действительности, есть в слове, боге и всюду, — пояснила мне Маша и убрала землю в рюкзак.
— Ну, что, пойдем у кладбища сидеть? Или будут другие предложения? — поинтересовалась я.
— Будут. Пошли по дороге. За три часа мы и без автобуса до города доберемся.
И мы двинулись по обочине.
— Маша, я тебе рассказывала одну историю? — спросила я, загадочно улыбнувшись.
— Какую?
— А такую: жили-были… Нет, не то. Значит, так: летит гроб над городом, а тут…
— Хватит!
— Да ты дослушай, история правда интересная… — Но продолжить я не успела, так как в небе неожиданно сверкнула молния и сразу грянул гром.
— Сейчас будет гроза, — сообщила Никитина.
— Я догадываюсь.
С неба посыпались капли.
— Ну, как назло — ни одной машины! — озирала я пустое шоссе. — Вот простужусь, заболею, умру, и придется тебе ходить ко мне на могилку.
— Умрем вместе, — вздохнула Мария, обнимая себя за плечи, — прохладно все-таки. И кто же тогда на обе наши могилки приходить будет?
— Максик твой, а еще Байкова. Слушай, а Светка не дала тебе заклинание, чтоб зонтик появлялся когда надо?
— Нет.
— Жаль. Придется мокнуть.
— Хочу, чтоб нас подвезли! Машину мне, машину! — замахала руками Маша.
— Желаешь машину? Ладно, сейчас наколдую… — усмехнулась я. — Сим-силабим, ахалай-махалай, кригли-крагле-бумс, машина для нас с Машей появись!
И только я успела произнести последнее слово, как послышался шум мотора. Обернувшись, мы увидели, что по шоссе едет красивый серебристый автомобиль. Пока решали, голосовать нам или нет, автомобиль приблизился и, проехав чуть вперед, остановился. Из окошка выглянул молодой человек лет двадцати и спросил:
— Девчонки, вас подвезти?
— Нам надо в город, — в один голос сказали мы.
— Туда и еду.
Мы уселись на заднем сиденье. Водитель завел двигатель, и мы понеслись вперед. Брелок в виде Микки-Мауса, повешенный под зеркалом, постукивал о стекло.
— Вы откуда шли? С кладбища? — поинтересовался водитель.
— Да, — ответила Маша.
— А что вы там делали?
— Бабушку навещали, — быстро ответила я, боясь, что Никитина начнет излагать истинную цель нашего визита.
— Хорошее дело. Нельзя мертвых забывать. Они не любят, когда их забывают. А вас как зовут?
— Меня Ира.
— А меня Маша.
— Мария? Очень красивое имя! — сказал водитель и, спохватившись, добавил: — Ира тоже.
Я усмехнулась: похоже, один привороженный у моей подружки уже есть.
— А меня зовут Максим.
«Хм, если б он знал, как много значит это имя для Марии…» — подумала я, а вслух сказала:
— Тоже красивое имя.
— Вам сколько лет? — продолжал расспросы молодой человек.
— Скоро будет пятнадцать, — ответила Маша.
— А мне уже исполнилось пятнадцать, — добавила я.
Сколько лет парню за рулем, я спрашивать не стала, решив: пускай разговор поддерживает Никитина. А она вытащила расческу и начала причесывать мокрые от дождя волосы. Я посмотрела на себя в зеркало. Честно говоря, в сухом виде я выгляжу намного лучше, не удивительно, что сейчас Максим обратил внимание на Машу, а не на меня.
Тем временем дождь начал стихать. Водитель молчал, я внимательно разглядывала его: голубые глаза, светлые волосы. И тут меня охватил ужас: молодой человек был как две капли воды похож на того самого Трофимова, портрет которого я видела на могильном памятнике.
Я уставилась в белобрысый затылок водителя. «Он сказал, что его зовут Максим, — вспомнила я, и по моей спине тотчас забегали сотни мурашек. — Неужели нас везет покойник?»
Вдали уже показались дома, ехать оставалось минут десять.
Как только мы въехали в город, я попросила водителя остановиться. Максим любезно предлагал довезти нас до дома, но я ответила, что мы живем неподалеку, и вытолкала упирающуюся подругу на влажный тротуар. Выходя из машины, я услышала, как молодой человек пробормотал: «Мы скоро встретимся».
— Ну, и чего ты не дала ему довезти нас до дома? — недовольно спросила Маша, когда автомобиль отъехал.
— Объясняю: потому что моя мама уже должна быть дома и может увидеть, как я высаживаюсь из какой-то машины, и если она это увидит, то спросит, чья эта машина и как я в нее попала. Тогда придется рассказывать, что мы попали под дождь и сели в машину к незнакомому человеку, а за это мама меня по головке не погладит. Потом она меня спросит, зачем я подалась на кладбище, и мне придется что-то придумать, потому что, если я расскажу ей о твоей затее, мама решит, что мы обе спятили…
— Ясно, можешь не продолжать.
— И еще кое-что. Этот водитель — копия того самого парня, который был изображен на плите могилы, куда ты свалилась. И зовут его, обрати внимание, Максим. Выводы сама делай.
Машка уставилась на меня широко раскрытыми глазами.
— Ирка, ты уверена, что он копия? Может, похож просто?
— Уверена. У меня на лица отличная память. А ты сама разве не запомнила тот портрет?
— Да я на него только мельком взглянула, — призналась Никитина. — Я о своем Максике думала. Стой, так нас что же, покойник вез?
— Получается, что так.
Мария побледнела. Явно она не только сегодня ночью — до конца недели теперь спать не будет. Да и я, пожалуй, тоже, если не найду странному сходству какого-нибудь объяснения.
— А может, он брат-близнец того, умершего? — предположила Маша.
— Ага, и обоих братьев зовут Максимами…
— Тогда отпадает, — согласилась подруга. — Но ведь не мог же нас везти покойник!
— Ясное дело, что не мог. Кстати, тот Трофимов умер три года назад. Но я руку на отсечение даю, что наш водитель — тот самый, что изображен…
— Я поняла, ты прикалываешься.
— Нет.
— Я знаю твои шуточки.
— Честное слово — нет.
— Тогда ты умом тронулась, потому что…
— Ладно, — перебила я подругу, — давай считать, что нас подвозил просто приятный парень. Думаю, мы его больше не увидим.
Мы дошли до остановки и стали ждать автобус.
— Кстати, как ты собираешься подсыпать землю в ботинок? — поинтересовалась я.
— Не знаю. До завтра есть время, придумаю какую-нибудь хитрость.
— На что только не приходится идти ради любви! — заметила я. — Кстати, у меня есть идея.
— Какая?
— Я подкарауливаю Максима в подъезде. Бросаюсь сзади с мешком, вяжу его и стаскиваю ботинок, а ты быстренько сыплешь туда землю. Затем мы распутываем веревку, и пока он барахтается в мешке, мы убегаем.
— А я-то думала, у тебя серьезно есть идея, — вздохнула Машка.
