Линда Лафферти - Проклятие Батори
– Посмотри, как ты одета! И еще эта дрянь на губах… Выглядит как размазанный шоколад.
Дейзи вызывающе тряхнула своими черными как смоль волосами, и сердитая гримаса на ее черных матовых губах вызвала глубокие морщины на густо напудренных щеках.
– По-твоему, я должна пользоваться персиковой помадой «трахни меня», как у тебя?
Джейн окаменела, ее руки сжались в кулаки.
– Я сейчас же позвоню твоему отцу! – рявкнула она и вытащила из сумочки рубиново-красный мобильник.
– Папа не имеет к этому никакого отношения!
Бетси заметила, как сорвался голос Дейзи.
Ее мать нажала кнопку вызова.
– Я хочу, чтобы он знал, как ты себя ведешь.
Дейзи выхватила у матери телефон и швырнула на улицу.
– К черту, мама. Я пошла, ладно? Не впутывай в это папу!
Девушка направилась к входной двери, а мать подобрала телефон и последовала за ней.
– Сука! – пробормотала Дейзи.
Бетси привела в порядок бумаги на столе и приготовилась поздороваться с пациенткой.
* * *– Знаете, Бетси, – начала Джейн, протиснувшись мимо дочери в маленький викторианский кабинет, – с тех пор, как вы занялись Дейзи, дела пошли не лучше, а только хуже!
Бетси ответила не сразу. Она заметила, что девушка, замерев на пороге – не внутри и не снаружи, в чем была вся Дейзи, – наблюдает за нею краем глаза. Теперь, когда ее психоаналитик стала объектом гнева ее матери, она стала представлять для Дейзи интерес.
– Как вы ей помогаете? – вопрошала Джейн. – Посмотрите на все эти бумаги и кавардак у вас в кабинете! У меня складывается впечатление, что вы не профессионал…
– А что стало хуже? – наконец проговорила Бетси, отвечая вопросом на вопрос.
Она наблюдала, как мать и дочь посмотрели друг на друга с яростью в глазах. Ни та, ни другая даже не моргнули.
– Что случилось? – снова спросила Бетси.
И снова ни та, ни другая не ответили. Осенний воздух вдруг наполнился оживленной перепалкой по-испански из мексиканской бакалейной лавки по соседству.
– ¿Quiere algo más, Señora?[4] – донесся певучий голос.
Бетси жестом пригласила Дейзи войти в кабинет и тихо закрыла за нею дверь. Радостные голоса мексиканцев затихли, и молчание стало зловещим.
– Ну а ты что думаешь, Дейзи? В чем я ошиблась? – спросила Бетси.
Девушка только встряхнула черными волосами, затенявшими ее глаза.
Бетси обернулась.
– А вы, Джейн?
Та начала теребить свои наманикюренные ногти. До Бетси донесся аромат дорогих духов.
– Я не знаю, почему она вам не говорит. Черт возьми, это случилось снова!
– Что именно?
Джейн оглянулась на дверь, словно раздумывая, как поскорее убраться отсюда. Потом решительно открыла рот:
– В выходные она едва не задохнулась. Чуть не захлебнулась собственной слюной…
– Доктор сказал НЕ ТАК! – вмешалась Дейзи. – Ты всегда все понимаешь не так, как надо!
Бетси старалась сохранять спокойствие. Наконец хоть что-то прорвалось, что-то заставило ее пациентку проявить истинные эмоции.
– Почему вы не позвонили мне?
Джейн в отчаянии взглянула на Бетси, и в ее глазах мелькнул ужас. Психоаналитик восприняла это как настоящий страх, не притворство.
– Мне пришлось отвезти ее в отделение экстренной медицинской помощи. Ей дали средство для мышечной релаксации, чтобы она перестала давиться. Она ведь не могла дышать!
– Что за препарат ей дали?
– Не помню. Но могу выяснить.
Бетси обратилась к Дейзи:
– Это помогло?
Девушка насмешливо фыркнула.
– И они что же, не нашли никаких закупорок у тебя в горле? – спросила Бетси, пытаясь добиться хоть какого-то ответа. – Может быть, это какой-нибудь раздражитель? Горький перец или уксус? Моющие жидкости? Нашатырный спирт?
Дейзи лишь смотрела, злобно поигрывая амулетом на запястье.
– Дейзи, не будь такой невежей! Ответь. Ничего такого не было, – сказала Джейн. – Вы сами знаете. В этом-то все и дело.
– И что же они решили, в чем причина? – спросила Бетси.
Джейн снова стала рассматривать свои ногти. На этот раз ей удалось отколупнуть крапинку лака.
– Сказали, что нервы. Какая-то психологическая проблема. Потому мы и пришли к вам.
– Чушь! Чушь! – закричала Дейзи, топая тяжелым башмаком по паркету. – Мы здесь только потому, что ты считаешь меня странной. И ненавидишь меня и весь готический мир.
«А девочка, оказывается, может говорить, – подумала Бетси. – И еще как».
Джейн судорожно вдохнула, потом выдохнула, ее изящные ноздри раздулись. Гневно взглянув на Дейзи, она обратилась к Бетси:
– До того как мы переехали в Аспен, она была совершенно нормальным ребенком. Румяным и здоровым, отличной наездницей. Абсолютно нормальной. И у нее было множество друзей. Из того же… социального класса.
Бетси снова посмотрела на мать девушки.
– Джейн, что вы называете нормальным?
– Ну, во всяком случае… не такое! Посмотрите на нее! Черная помада, драная одежда, белила, как на покойнике… У нее должен быть румянец от горных походов, она должна общаться с друзьями – нормальными друзьями.
– Мама!..
– И не должна выглядеть как долбаный вампир! Да, да, вот именно!
– Я не долбаный вампир. Я – гот!
– Какая разница – вампир, гот… в Аспене и где угодно. Это ненормально. И так… так outré![5]
У Дейзи в глазах вспыхнул огонь. Бетси слышала позвякивание серебряного браслета – амулета у нее на запястье.
– Какого черта! Мне нужно, чтобы я могла ходить с ней в гости без содрогания!
– Хорошо, – прервала ее Бетси. – Джейн считает, что у тебя какая-то проблема. А что думаешь ты, Дейзи? Лечение касается тебя, и никого другого. Чего ты хочешь здесь добиться?
Дейзи посмотрела на мать, потом перевела взгляд на психоаналитика и заправила волосы за уши.
Бетси была готова услышать от девушки, что все это – пустая трата времени, что ничего она «добиться» не хочет, что вполне счастлива и так. Может быть, она просто пошлет психоаналитика к черту. И после этого, наверное, не произнесет ни звука в ее присутствии.
Но она ошибалась.
Дейзи уставилась на своего психоаналитика. Врач и пациент смотрели друг на друга в золотистом свете низкого осеннего солнца.
Потом девушка крепко зажмурилась и глотнула.
– Эти удушья меня задолбали.
Врач заметила, как во рту девушки блеснул и исчез выпирающий клык. Дейзи медленно открыла глаза и посмотрела на свои бледные руки. Когда она снова подняла взгляд, под глазами обозначились длинные черные тени. Бетси пришлось напрячься, чтобы расслышать то, что она произнесла.
