Перстень покойницы - Нурисламова Альбина

Все воскресенье Костя бродил по квартире как чумной, пытаясь убедить себя, что ему приснился кошмар. Хотел рассказать брату, но передумал: знал, что тот отмахнется, посоветует выспаться и не брать в голову, приведет кучу аргументов, столь же убедительных, сколь и бесполезных.

Ложась спать, Костя уговаривал себя не бояться. Закрыл окна (плевать, что душновато), проверил, заперта ли входная дверь (хотя ясно, что старуху не остановят ни стены, ни двери, ни замки), оставил включенным ночник.

Вертелся долго, но потом усталость взяла свое, и Костя заснул.

Проснулся, как и прошлой ночью, резко, будто его толкнули кулаком в бок. Машинально поглядел на электронный будильник: три часа. Жуткое время, когда всякая нечисть вылезает из запредельного мира, стараясь добраться до спящих и бодрствующих.

Ночник не горел. Старуха стояла возле кровати, уставившись на Костю черными как ил на дне безымянного озера, глазами. На этот раз он разглядел ее получше: сгорбленные плечи, висящие вдоль тела руки, седые неопрятные космы, провалившийся беззубый рот, глубокие канавы морщин.

— Уходи, беззвучно взмолился Костя, чувствуя, как холод, идущий от старухи, подползает к самому сердцу. — Пожалуйста, уходи!

Старуха, конечно, не послушалась.

Голову несчастного Кости вновь разорвал вопль: «Верни перстенек!» — а боль наутро была такой свирепой, что он с трудом мог повести глазами влево-вправо. Накатила тошнота, его вырвало (при этом казалось, что голова вот-вот лопнет), зато потом стало чуть легче. Наглотавшись таблеток, Костя пошел на работу, прихватив с собою перстень.

День прошел бестолково: боль отступила, но сосредоточиться на работе все равно не получалось. Костя сидел и тупо пялился в монитор, не мог выдавить из себя ни строчки.

— Сидишь, лоботряс? Материал сам себя не напишет! Чтоб в четверг статья была у меня на столе!

Костя с ненавистью посмотрел на коротышку-главреда, но промолчал, в сотый раз представляя, как однажды швырнет ему и морду заявление об уходе.

Женя забрал брата после работы, и они поехали к Петрову.

— Чего кислый такой?

Костя открыл рот, чтобы ответить, но передумал и отговорился головной болью.

Петров, толстый и румяный, похожий на Колобка из мультика, взял у Кости из рук кольцо, продолжая перебрасываться с Женей шуточками, но, поглядев ив украшение повнимательнее, вдруг оборвал себя на полуслове.

— Неужели? — пробормотал он. — Нет, нет, быть такого не может!

Он снял одни очки, нацепил вторые.

— Что? Что там? — поторопил Жени, но «Колобок» и внимания не обратил. Укатился к шкафу, взял с полки толстенную книгу и пару альбомов.

— Двери заприте, — отрывисто приказал он, — быстро.

Братья переглянулись: никогда еще Петров так себя не вел. Костя послушно запер дверь, перевернул табличку «Открыто» другой стороной и вернулся к столу, над которым склонился антиквар.

Женя попытался задать свой вопрос еще раз, но Петров шикнул на него, как учитель на двоечника, и тот умолк.

Минут через пятнадцать антиквар снял очки, с хрустом разогнул спину и торжествующе ударил ладонями по столу:

— Господа кладоискатели, считайте, что вытащили счастливый билет! — Женя посмотрел на Костю, который с завидным упорством каждый месяц покупал лотерейные билеты, хотя ни разу еще ничего не выиграл.

— Покупателя найду без проблем. Коллекционеры в очередь выстроятся, драться будут за ваш перстень.

Женя облизнул пересохшие губы. А в памяти Кости всплыла старуха, ее немигающий взгляд, застывшая фигура и яростный крик.

— Вы знали, что Тяпкино принадлежало Савиным?

— Вроде известная фамилия, — неуверенно проговорил Костя.

— Богатейший купеческий род. После революции Савин и его жена уехали с малолетней дочерью за границу. Девочка вскоре умерла от тифа, так в итоге род и зачах. Был у Савиных и сын, вот он-то нам и интересен. У него имелась невеста, дочка другого богатого купца. Династический брак, дело шло к свадьбе. Для невесты заказали свадебный подарок: серьги, ожерелье и кольцо из золота и крупных камней чистейшей воды. Имя ювелира вам ничего не скажет, но поверьте, это Моцарт ювелирного дела, виртуоз, уникальный мастер. Стоимость комплекта, как говорится, превышает бюджет Воронежа, но даже не это главное!

— Что же тогда? — приподнял бровь Женя.

— Кольцо считается утерянным! Ожерелье и серьги находятся во Франции, в частной коллекции, а кольца нет. Я проверил по каталогам, ошибки быть не может, — азартно проговорил Петров. — Это тот самый перстень!

— Как пропало кольцо? — деревянным голосом спросил Костя.

Петров махнул рукой.

— Сввин-младший до свадьбы не дожил, погиб. Как именно это произошло, не скажу, не знаю. А вскоре — Первая мировая война, там и революция подоспела, спешная эмиграция, то да се. Кольца за всеми этими, хлопотами не сразу и хватились. То ли парень его куда-то дел, то ли украли. Одно точно: пропало оно. То есть так было, пока вы его из озера не выловили!

Когда братья вышли из магазина Петрова, было восемь вечера. В глазах Жени дрожал и переливался бриллиантовый блеск, голос вибрировал от ощущения нежданно-негаданно свалившегося счастья.

Они с Петровым, будто полководцы на воженном совете, составили подробный план действий. Петров брался все организовать (за солидный процент, разумеется). Он был знаком с нужными людьми, знал все механизмы, входы и выходы. Никаких историй про находку из озера! Должна быть четко сработанная легенда о том, что кольцо — семейная реликвия, которую мать передала сыновьям. Легенду еще предстояло тщательно продумать, подбить под нее доказательную базу, обеспечить документально. Это будет стоить денег, но расходы, ясное дело, многократно окупятся.

— Никому ни слова! — заклинал Петров и все порывался убрать баснословно дорогое кольцо в свой сейф.

Женя не позволил. Но и Косте кольца не отдал: дверь в квартирке фанерная, ни сигнализации, ни решеток на окнах, ни даже консьержки в подъезде.

— У меня полежит, — не терпящим возражений тоном заявил Женя, забирая перстень.

Костя почти не принимал участия в обсуждении. Мысль, что они с братом скоро станут миллионерами, а значит, можно купить квартиру (причем хоть в Москве, хоть в Европе), не корпеть над дурацкими статьями, найти дело по душе или вообще ничего не делать (Петров утверждал, что с их будущими деньгами они легко смогут это себе позволить), не грела душу.

— Ты чего, не рад? — Женя хлопнул брата по плечу.

— Пока не осознал масштабов, — криво улыбнулся Костя.

Но дело, разумеется, было только в одном.

В старухе. Злобной покойнице с ее требованием вернуть перстень.

Женя и Костя не виделись до конца недели, даже перезваниваться было некогда. Точнее, это у Жени с Петровым не было времени, а Костя…

О, у него времени теперь было навалом.

С работы Костя уволился: не мог больше ни писать, ни читать, да и терпеть замечания главреда сил не осталось, и однажды он просто психанул и написал то самое заявление, которое так мечтал кинуть начальнику.

Дни напролет Костя сидел дома, пытаясь придумать, как поступить, но выхода не видел. Ему казалось, он сходит с ума, и где-то в глубине души Костя даже стремился к этому, потому что это означало бы конец всех мучений.

Каждую ночь повторялось одно и то же. Заснуть с вечера теперь уже не удавалось даже с помощью алкоголя: мешал страх. Из-за бурлившего в крови адреналина водка не брала.

Около трех ночи свет в квартире выключался, лампочки гасли, погружая комнату во мрак. И из этого мрака выступала старуха. Стояла, сверлила Костю взглядом, а после он слышал чудовищный вопль и падал замертво.

День ото дня приходить в себя было все сложнее. Костя чувствовал, что его будто бы затягивает в черную воронку: он слабел и чах, не мог есть, а головная боль теперь почти никогда не оставляла его.

Чертова ведьма высасывала из него энергию, выпивала все силы.