Мария Лима - Кровный интерес
Вообще-то он был таким же крепким и выносливым, как сестра, и даже больше. Может, ему и стало лучше. Во всяком случае, по словам Греты. Хотя, зная Бориса, я в это слабо верила. Вероятно, он делал вид, что лекарства помогают больше, чем визиты к докторам. Впрочем, от них тоже мало толку — доктора избавляют от болезней, а не от прошлого.
Однажды я видела числа, вытатуированные на предплечье Бориса. На теле Греты был свой набор знаков. Я знала, что они означают, но это никогда не обсуждалось. Попытки забыть прошлое — налицо. А я могла иметь отношение к воспоминаниям, которые не следовало ворошить…
Я прошла из угла в угол. Прежде чем сделать заказ, получила из рук племянника Би, Ноя, огромную чашку. Кофе — обжигающий, точно адское пламя, сладкий, как любовь, забеленный настоящими сливками… Я сделала один глоток горячей сладкой жидкости и тихо поблагодарила парня:
— Спасибо, Ной! Можно мой обычный заказ?
Он кивнул и пошел отдавать распоряжения. Я сунула бумажник обратно в рюкзак, и в этот момент за спиной раздался глубокий голос:
— Странные вещи происходят возле «Дикой Луны».
Я обернулась и увидела Бориса, стоящего рядом с входной дверью. Он вытер руки о платок, аккуратно положил его в левый карман и направился ко мне. Затем, подойдя к прилавку, вытащил два пакетика сахара из сахарницы и убрал их в карман рубашки, после чего разгладил карман, словно желая удостовериться в надежности «убежища». На Борисе был мужской вариант моего повседневного костюма: джинсы, туристические ботинки и хлопковая фланелевая рубашка с треугольным вырезом и короткими рукавами, надетая поверх футболки. Мой наряд дополняла безрукавка. Одним словом, мы оба носили типичную одежду Кантри-Хилла. Большинство местных парней ходили в рубашках с закатанными рукавами даже зимой, но рукава Бориса были плотно застегнуты поверх контрольных опознавательных знаков на руке.
— Привет, Борис!
Он действительно выглядел немного лучше — не такой бледный, как в прошлый раз. Однако взгляд оставался напряженным.
Он поклонился, и его лицо приняло мрачное выражение.
— Я был там этим утром, — сказал он.
— Где? — спросила я.
— У «Дикой Луны».
Охотничье ранчо «Дикая Луна» закрылось около тридцати лет назад, когда иссякли запасы нефти и обанкротился местный банк. Без хозяев оно стало приходить в запустение, медленно превращаясь в игровую площадку для любящих экстрим подростков. Почти двести акров земли представляли собой великолепное охотничье угодье, и «детишки» развлекались в лучших старинных традициях — загоняя добычу, прежде чем ее убить и съесть.
Два года назад, вскоре после моего возвращения домой, все изменилось: какой-то приезжий купил это место и начал его перестраивать. Я не знала, что «Дикая Луна» уже открыта для туристов.
Хотя ранчо располагались примерно в двенадцати милях от города, вряд ли кто из аборигенов там бывал. Они привыкли к тому, что завсегдатаи эксклюзивных ранчо редко жертвуют роскошью ради походов по магазинам, видеосалонам или завтрака в маленьких городских гастрономах. Как правило, жители не беспокоили их, а они не мешали местным. Я полагала, что воскрешение «Дикой Луны» — еще один способ выкачивания денег из туристов (чтобы те не тратили их в городе).
Борис вытащил свой платок, его руки дрожали:
— Ты ничего не слышала?
— А что я должна была слышать?
— Маленькие дети… Они нашли двух мертвых оленей на площадке для пикника возле озера — окровавленных, искалеченных…
Да, это был тот еще фрукт! Если только Борис не имел прямого доступа к моей искривленной душе (невозможно!). Несомненно, то, что я переживала, было большим, нежели дурные сны. Они имели некую связь с реальностью. Собственно, мы сами — ночные кошмары. Добро пожаловать в Клуб ясновидящих — еще один побочный продукт моего фантастического наследия. Но подождите… Что-то не стыкуется с моими кровавыми видениями.
— Что ты имеешь в виду, говоря «искалеченные»? — спросила я. — Подобие ран домашнего скота в байках про НЛО?
Возможно, я ошибалась… Нет! Воспоминание слишком свежо в памяти. Это не могло быть простым совпадением. Тогда чем?
Борис тряхнул головой, будто желая прогнать воспоминания.
— Кто-то лишил их головы, — произнес он усталым, безразличным тоном.
Дело принимало интересный оборот: в моем воспоминании олени не были обезглавлены. Мертвые — да; растерзанные за время охотничьей погони — да. Но с полным набором полагающихся живым существам частей тела и органов.
Борис продолжал свою историю:
— Я как раз занимался поставками в гостиницу, и вдруг раздался крик.
— Что за поставки?
— Ну, снабжение. Я занимаюсь этим каждый день: утром, до завтрака, и во второй половине дня, пока не стемнеет. Гостиница уже открыта, и я заказываю для туристов вино, продукты… Классный бизнес!
Слово «классный» прозвучало как «гласный». Ни у него, ни у Греты не было сильного акцента, но время от времени речь выдавала их нетехасское происхождение.
Борис взглянул на что-то за моей спиной. Я посмотрела через плечо: несколько клиентов сидели в своих кабинках справа от нас. Никого, чье поведение могло бы показаться странным, — обычные дневные посетители. Борис вытер лицо цветным платком, как будто рассказ сильно его расстроил.
— Бедные малыши… Это было ужасно: кровь, обезглавленные тела… Ужас!
— Вы действительно видели оленей?
Он кивнул, наклонился ко мне и быстро-быстро зашептал, словно так легче было произносить слова:
— Когда менеджер пошел посмотреть на это, я последовал за ним и увидел тела… Смерть… — Он вздрогнул и положил платок обратно в карман. — Зло! Это не безопасно, Кейра…
Медные колокольчики, которыми обычно украшают индийских слонов, приделанные к двери, зазвенели позади меня, возвещая о прибытии нового посетителя. Борис увидел вошедшего, и его глаза расширились от ужаса. Он закрыл рот и плотно сжал губы. Его реакция заставила меня резко повернуться и слегка нагнуться, как бы защищаясь… Однако оказалось, что в помещение вошла Грета. Она будто любовалась собственным отражением; губы расплылись в улыбке, и что-то еще светилось в глубине темных глаз. Что-то, похожее на гнев… Я никогда не видела, чтобы ее лицо отражало сильные эмоции — только кончики рта слегка поднимались, словно от удивления.
— Борис! Ты достал, что хотел?
Слова Греты были напрочь лишены подтекста. Она говорила, как по писаному. Я крепко стиснула ручку своей чашки: мне передалось напряжение, и прилив адреналина усилил психологическую самозащиту. Это вышло само собой, без усилий. Психологические барьеры — часть моей личности. Первое, чему я научилась в детстве, — прятать свои мысли за невинным выражением лица: чужие эмоции не пробиваются внутрь, а мои не могут вырваться наружу. Тренинг выживания в идеале.
Молчаливый призыв Греты был адресован не мне. Она приблизилась к брату и взяла его за руку. Когда ее пальцы затеребили ткань рубашки, Борис поморщился, но руку сестры не оттолкнул. Это было нечто большее, чем простое психологическое напряжение. Вероятно, страх. Сделать окончательный вывод на основании наблюдения невозможно, а в моем распоряжении имелся лишь такой инструмент.
Скорее всего, здесь было всего понемногу — и страх, и беспокойство за Бориса, который скатывался в психологическую бездну из-за увиденного на ранчо. Я не хотела больше теребить его истерзанные нервы, но не могла отделаться от ощущения, что Борис пытался меня о чем-то предупредить: все эти разговоры шепотом о «Дикой Луне» и изуродованных животных… Что он имел в виду?
Прежде чем я успела что-то сказать, слово взяла Грета:
— Нам надо идти, Борис. Дай Кейре позавтракать.
Ее голос звучал до странности напряженно, будто она выдавливала из себя слова, делая вид, что ничего не произошло. Грета повернулась и буквально утащила брата за дверь. Выходя, Борис бросил на меня отчаянный взгляд.
За полвека с лишним «Кафе Би» не утратило своей популярности. Десять лет назад его унаследовала от родителей моя подруга. Мы с ней были одинаково одиноки и, сколько себя помню, всегда дружили.
Будучи задиристым восьмилетним ребенком и единственной дочерью немолодых родителей, Би взяла меня под свое крыло. Она решила, что бледная, пугливая, лишенная материнской ласки семилетняя девочка с темными густыми волосами, светло-серыми глазами и смешным акцентом нуждается в покровительстве. Спустя тридцать лет я избавилась от акцента и пригладила волосы, но сохранила цвет глаз и лучшую подругу. Би была единственным человеком, на которого я могла положиться в любой ситуации, без вопросов и объяснений. У моей семьи всегда имелись скрытые мотивы. Би же помогала мне искренне и только ради дружбы. Хоть что-то в этом мире оставалось неизменным!
![Сильвия Дэй - Сплетенная с тобой [Entwined with You]](/uploads/posts/books/16630/16630.jpg)
