Сара Лотц - Белое безмолвие
– Впечатляет.
– Ее собирались открыть для всеобщего доступа еще в восьмидесятых, но потом тут погибли те ребята. И всё сорвалось. – Он повел меня в сторону туннеля, уходившего налево. – Время нам свернуть с проторенных путей, парень.
– Сколько уйдет времени на то, чтобы пройти весь маршрут?
– Примерно три часа до Крысиной тропы, если ты не будешь валять дурака, конечно. Потом еще где-то час, чтобы выбраться оттуда. Мы выйдем примерно в миле от того места, где зашли.
Вплоть до того момента, как он упомянул о Крысиной тропе, мне удавалось бороться со своей клаустрофобией, но теперь она начала доставать меня. «Куум Пот славится своей так называемой Крысиной тропой. Очень метко подмечено, потому что речь идет о пятистах метрах самых узких проходов в пещерах Великобритании» – приблизительно так высказался один садистски настроенный проводник-спелеолог, с которым я консультировался по этому поводу.
Туннель, потолок которого постепенно снижался, заставляя меня горбиться, заканчивался кучей булыжников среднего размера. Преодолев камни, мы оказались в еще более впечатляющем проходе, где стены вокруг нас терялись в бархатной темноте, а наклонный пол был усыпан щебнем. Журчание воды не прекращалось. Я еще раз проверил камеру, помня при этом, что батареи в ней хватит еще только на полтора часа. Мне придется быть разборчивым и придирчивым, особенно если у меня появится шанс отснять то, ради чего я на самом деле спустился сюда.
Туннель вновь расширился, так что мы смогли идти рядом.
– Откуда ты сам, Эд?
Иногда в его говоре угадывалось картавое йоркширское «р», хотя в другие моменты оно слышалось не так отчетливо.
– Я жил в разных местах.
– И обычно один?
– Да.
– А что привело тебя в пещеры?
– Я занимался этим всю жизнь, парень. – Он повернулся и постучал себя по носу сбоку. – Это одно из таких мест, где им тебя не достать.
– Как это? Кому тебя не достать?
– Им, парень. Им всем. Ты сам знаешь, кого я имею в виду. Блэра, и Буша, и прочих таких же отморозков. Здесь они не могут отследить тебя, парень, своими системами видеонаблюдения, и спутниками, и электромагнитными сигналами.
Он что, снова пытается заставить меня психовать? Я ждал его обычного гогота. Но его не последовало. «Черт!» – мысленно выругался я. И теперь внутри всё сжалось не только от мысли, что придется продираться сквозь узкие щели в сырой скале. Эд оказался не просто чудаковатым сварливым старикашкой с проблемами по питейной части, а еще и реальным психом. Но пока мы шли, я заметил, как он украдкой поглядывает на меня. Я не мог с уверенностью сказать, то ли он морочит мне голову по каким-то своим извращенным причинам, то ли искренне заблуждается.
«Вернись, вернись, придумай какую-нибудь отговорку», – твердил себе я.
Но сейчас меня заставляли идти вперед не только практические соображения, – мне не подняться самостоятельно на ту лестницу, – но и собственное эго. Помешался ли Эд на тайных заговорах или нет, я не знал, но почему-то мысль о том, как он будет надо мной насмехаться, если я дам задний ход, казалась невыносимой. Так что вместо этого я сменил тему.
– Выходит, они тоже должны были пройти этой дорогой? Ну, те парни, которые погибли здесь в восьмидесятых?
Парни. Я уже начал перенимать его обороты речи.
– Должны были. Сюда ведет только одна дорога, и еще одна – отсюда. Я тогда входил в состав спасательной команды.
– Правда?
– Правда. Кейверов могут спасти только другие кейверы. Посылать сюда кого-то еще смысла не имеет. Те просто не соображают, что делают, понимаешь?
– Наверное, это было ужасно.
– О да, это и вправду было будь здоров как ужасно, парень, – резко бросил он, еще больше напомнив мне этим Квинта. – Двое наших тогда тоже едва не утонули. Нам пришлось перекрыть ручей наверху, но запруда не выдержала.
Мы подошли к громадной груде булыжников – последствия старого обвала, – достигавшей потолка пещеры. Выглядела она непроходимой и непреодолимой, как декорация в кино.
– Завалило камешками, – спокойно, как ни в чем не бывало, констатировал Эд. – Держись поближе. Будет узко. – Он мельком глянул на мой живот. – Можешь пожалеть, что ел много мучного и сладкого, парень.
Он поднялся на ближайшие к нам валуны и, согнувшись, протиснул свое тело в крошечное отверстие в форме буквы V. Свет его фонаря был намного ярче моего, и в тот момент, когда он скрылся там, вокруг меня сомкнулись тени. Я заколебался, сомневаясь, что сумею пролезть туда. Эд смог, потому что он жилистый. У меня же были широкие плечи и приличный животик из-за пристрастия к «Гиннессу». Подражая ему, я втиснулся в щель, расцарапав спину и живот, стараясь не думать о тоннах неподатливых камней надо мной и вокруг. Пока моя одежда терлась об известняк, я ощутил слабый запах серы, и это было первое, что здесь уловил мой нос. Когда я преодолел узкий проем, на повороте мне пришлось выгнуться на сто восемьдесят градусов, подняться по короткому вертикальному проходу, а затем еще ползти через тесную нору. Эд проделал этот путь на четвереньках, я же был вынужден неизящно продвигаться на животе, отталкиваясь локтями и кончиками пальцев ног и при этом стараясь не задеть камерой разные выступы. И всё же это было не так трудно, как он меня пугал. «Ну и зараза ж ты, Эд», – подумал я.
В последующие полчаса двигаться тоже оказалось несложно: снова мы ползли на четвереньках, кое-где пришлось выгибаться и извиваться, а затем я вывалился в просторную полость. Если не считать самоедства и переживаний из-за того, что я нанял в качестве проводника психа, мне это даже начало нравиться. Я решил, что лучше не спрашивать его о телах, – особенно после того, как узнал, что он, возможно, один из тех ненормальных, которые носят на голове шапки из фольги, защищаясь от зомбирования. Вместо этого мне следовало сосредоточиться на съемках Крысиной тропы, а потом уговорить Тьерри подобрать к этим кадрам зловещую музыку и субтитры, намекающие на трагическую историю этого места: «Путешествие в глубины Куум Пот, Пещеры СМЕРТИ» или еще что-нибудь в том же духе.
Эд поджидал меня у основания широкой вертикальной стены, изрезанной щелями и выступами. Посередине тянулся узкий проем, напротив которого висела ржавая цепь.
– Не торопись, парень. Готов к следующему отрезку? – Он показал корявым пальцем на проем. – Нужно вскарабкаться туда, схватиться за цепь и втиснуться в этот зазор.
Я чувствовал, что он ждет моей реакции. С того места, где мы стояли, это отверстие казалось таким узким, как будто в него можно было просунуть разве что газету.
– Конечно. Нет проблем.
Он фыркнул, явно видя насквозь мою ложную браваду.
– Я пойду первым, не против?
– Не против. – Во рту у меня пересохло.
Он мгновенно поднялся по складке на краю стены, словно обезьяна, на цыпочках прошел по выступу, а затем одним плавным движением рванулся вверх, схватился за цепь и воткнулся в узкий зазор вперед ногами. Извиваясь, он пролез внутрь и исчез в темноте.
Со стороны это выглядело очень просто, и поначалу всё так и было. Подъем дался мне без труда, словно трещины и выступы не разбросала тут природа в случайном порядке, а проделали люди специально для рук и ног. Но когда я дотянулся до цепи и повис на ней всем своим весом, она дернулась, как будто болт, удерживавший ее в скале, готов был вот-вот выпасть. Чувствуя, как сердце бьется где-то в горле, я вскинул ноги вверх и зацепился носками сапог за край щели. Я висел вертикально, головой вниз, и воображение рисовало, как мой череп при падении раскалывается о каменный пол, словно спелый арбуз. Если бы цепь оборвалась, так бы и произошло. Перебирая руками по цепи, чтобы перевести корпус в более удобное положение, я смог просунуть в проем сначала ступни, а потом и ноги. «Слава богу, блин!» Там оказалось достаточно места, чтобы я смог переместить в расщелину и всё тело, но мне пришлось снять каску, дабы камера не поцарапалась о низкий свод. С помощью ягодиц и плеч, извиваясь, как червяк, я кое-как продвигался там, хотя едва не ободрал живот о камень надо мной. Потом стало попросторнее, и я снова надел каску. Теперь я мог развернуться, лечь на живот и проползти по этому коридору уже головой вперед к тому месту, где меня дожидался Эд с беспощадной улыбкой на губах.
– Осторожнее здесь, парень.
– Ох, черт!
Конец тоннеля обрывался в чернильно-черную бездну глубиной в добрых три этажа. Стены ее казались гладкими, как стекло. Когда луч моего фонарика скользнул по этому маршруту вниз, у меня вдруг закружилась голова, хотя никогда раньше проблем с высотой я не испытывал.
Он снова лукаво взглянул на меня.
– Для такого скалолаза, как ты, поднимавшегося на Эгюий, это не составит труда.
Страховку[15] он не предлагал. Да и в любом случае, веревки у нас с собой не было.
