Каролина Клинтон - Научи его плохому, или как растлить совершеннолетнего
– В какой фате? – совершенно заморочено спросил парень?
– В розовой и с цветочками! – запальчиво крикнула мать. – Я тебя, оболтуса, очень даже хорошо запомнила, и не надейся, что у меня склероз! Денис Евгеньевич, хватайте его, а то убежит! А ты, Маняша, звони в милицию, пусть с ним разберутся!
К нам по коридору уже спешили врачи. Я нервно переглянулась с Дэном и он понятливо распахнул дверь в кабинет Крамского.
– Что случилось? – спросил нас подошедший врач.
– Нам у Крамского назначено, – отмахнулась я. – Мам, пошли, пожалуйста!
Врач покачал головой и встал в сторонке, глядя на нас.
Я же тем временем ловко впихнула в кабинет порядком взбешенную матушку, однако та сделала шаг в кабинет и замерла, не давая мне захлопнуть дверь.
– Мам, ну проходи, а? – попросила я, чувствуя, что сейчас точно зареву.
– Та-аак! – уперла она руки в боки. – Вижу, вижу теперь, где бесовское гнездо! Не врач это, Маняша!
– С чего бы это? – спросила я, глядя на представительного мужчину за сорок, сидевшего за столом и вопросительно на нас смотревшего.
– Это, доча, тот самый мужик с заячьими ушами, что у меня на кухне борщ наворачивал, – злобно поведала мать. – Тут, похоже, милицией не обойтись. Святой водой все надо окропить, а после бензинчиком, да сжечь во славу Божию!
Я беспомощно посмотрела на Дэна и услышала, как врач за спиной тихо говорит медсестре:
– Светка, живо санитаров покрепче!
* * *Домой мы с Дэном вернулись в тот день поздно, и оба совершенно расстроенные. Мать положили в невропатологический диспансер, проще говоря – в сумасшедший дом. Предварительный диагноз был действительно – шизофрения.
На душе было гадко. Мать сначала, в кабинете Крамского, ругалась, качала права, пыталась у врача получить ответ, зачем он, собака, все мясо из борща вытаскал. Пыталась позвонить в свою церковь и мобилизовать всех прихожан на борьбу с нечистью. Но когда за ней пришли санитары, то мать растерялась и заплакала. Как вспомню, как она тянула ко мне руки и рыдала: «Манечка, доченька, не отдавай меня им, пожалуйста», – так до того муторно становится, кто бы знал…
Потом, правда, когда ей сделали укол, она впала в безучастное состояние и лишь бормотала, что падет на меня кара Божия за то, что я с ней сделала.
Я пыталась говорить с врачами – мол, я дома обеспечу матери уход, необязательно ее класть в психушку. Те лишь отмахивались и говорили, что матери нужна усиленная медицинская помощь, которая невозможна в домашних условиях. Да и небезопасна мать сейчас для окружающих.
Последний аргумент меня убедил. Ибо мать действительно кидалась на людей.
Мы молча поднялись на лифте на наш этаж, Дэн достал карту-ключ и сунул в щель.
– Чего Соньке скажем? – тихо спросила я его.
– А что? – воззрился на меня Дэн.
– Так ведь теперь Даниил на ней теперь точно не женится.
– Ну и пошел он тогда, – жестко ответил любимый.
– Не дело, – решительно отозвалась я. – Она его любит.
– Разлюбит, – мрачно ответил он. – Я поговорю с ним, Магдалина. Я решу это, не переживай хоть из-за этого, ладно?
И он, склонившись, легко коснулся губами моей щеки.
– Тогда пошли в дом, – слабо улыбнулась я.
Дома было непривычно тихо и пусто. Лишь Бакс кинулся нам навстречу, сел копилкой у моих ног и с непонятным укором посмотрел в мои глаза.
– Сонь, – позвала я с порога.
Никто не отозвался.
Я скинула туфельки и побежала на кухню включать чайник.
Внимание сразу же привлек бумажный лист на обеденном столе. Я взяла его, пробежалась глазами и в полной прострации позвала:
– Дэн…
– Что такое? – отозвался он.
– Иди сюда.
Он явился и в глазах его читался немой вопрос.
– А наша Сонька замуж вышла, – задумчиво поведала я ему.
– Чего? – не понял он.
– Читай, – протянула я ему листок.
– «Дорогие Магдалина и дядя Денис, – принялся он читать. – Сегодня мы с утра с Даниилом поговорили. И он признался, что вчера из-за тети Оли сказал вам, что сомневается, возможен ли наш брак. Но за эту ночь он понял, насколько сильно он меня любит, и что никакие тети Оли не могут стать преградой нашему счастью. Он сделал мне предложение, мы пошли в ЗАГС и расписались. Сейчас вот забежала собрать вещи – мы уезжаем в свадебное путешествие. Я вам позвоню и все подробно объясню, извините, что все так быстро, некогда было нам большую свадьбу делать, главное для меня – стать женой любимого.
Я очень – очень счастлива!
Ваша Соня».
«А свадьба все-таки состоялась, – в отчаянии сказал голос. – И болезнь… Сбывается гадание, Марья!!! Сбывается!!!»
Закончив читать, Денис поднял на меня полные изумления глаза, а я горько спросила:
– Ну что за денек сегодня, а?!!
Дэн подумал, после чего поднялся:
– Поеду-ка я в ЗАГС съезжу.
– Зачем? – насторожилась я.
– Так, – неопределенно ответил он.
– Я с тобой! – тут же вызвалась я.
«Дура, сиди дома, отчитывай беду, пей аспирин!», – вопил голос. Мне было не до него – я боялась. Очень.
Я видела, насколько неумолимо сбывается пророчество.
Свадьба.
Болезнь.
И я инстинктивно жалась ближе к Дэну, такому большому и сильному, который меня любит. Который укроет меня от беды…
Он помолчал, после чего кивнул:
– Ладно.
И мы поехали. В дороге я тихо спросила:
– Думаешь, он ее обманул?
– Всякое бывает, – пожал он плечами.
Я тоже думала: тут что-то нечисто. Однако тетенька, встретившая нас в загсе, спокойно подтвердила:
– Да, Сегодня произошла регистрация брака Потемкиной Софии Николаевны с Переваловым Даниилом Александровичем.
– То есть все по закону? – не поверила я.
– Абсолютно, – отрезала тетка.
– Простите, леди, – кашлянул Дэн, встал, закрыл дверь в коридор и снова обратил взор на тетеньку. – А можно узнать, отчего их расписали за один день? Я так понимаю, заявления должны подаваться за месяц до регистрации?
Голос его был тих, задумчив, а красота его тембра отдавалась в душе некоей тоской по чему-то невыразимо чудесному.
– Между нами, – слегка склонился Дэн над ее столом и повторил: – Отчего вы их расписали?
И тетенька сломалась перед таким обаянием.
– Денег дал, – расстроено призналась она тихим голосом.
Видно было, что она глубоко раскаивается в совершенном поступке.
– Спасибо, леди, вы нас очень выручили, – тепло улыбнулся ей Дэн, взял меня под руку и мы пошли прочь.
– Может, к Корабельникову съездить? – озабоченно вздохнула я на высоком крыльце ЗАГСа.
– Зачем? – удивился он.
– В розыск подать, – жалобно ответила я. – Не, ну ты сам посуди – ведь это ненормально! Раз – и вышла замуж! Мы его совсем не знаем! И вообще, она совсем еще ребенок.
