Наталья Турчанинова - Иногда они умирают
Я понимал его. Сил мужчины хватало на один рывок. Долгая, нудная физическая нагрузка была ему сложна. Так же как и Дику.
– После этого подъема так говорят многие, – попытался успокоить я его. – Завтра мы останемся в Намаче для акклиматизации. Вы отдохнете и поймете, что хотите идти дальше.
Он хмуро посмотрел на меня, навалившись на палки, оглянулся на тяжело дышавшего атлета. Одарил своего подчиненного мрачным взглядом, словно осуждал за то, что тот оказался недостаточно выносливым.
– Он мой личный тренер в клубном спортзале. Ты правильно догадался. И я, когда брал его с собой, думал, толку будет больше.
– Со мной все нормально, – недовольно отозвался Дик, прислушивающийся к разговору.
Джейк стиснул зубы с выражением злобного упорства и снова зашагал вперед.
Еще один подъем по крутой тропе, и наконец показались синие крыши поселка.
Возле будки, установленной на подходе к Намаче, стояли несколько вооруженных солдат в серо-зеленой форме королевской армии Кайлата. Они провожали равнодушными взглядами выходящих из селения, их интересовали лишь те, кто входил.
Я показал наши оплаченные пропуска, разрешающие допуск на территорию национального парка. А мои подопечные тем временем наблюдали за кайлатцами, которые тут же неподалеку забивали старого эбо. Тот уже не мог нести на себе груз. Покорное животное повалили на землю, а затем прижали голову к плоскому камню и перерезали горло. На землю хлынула темная кровь. Тисса брезгливо отвернулась.
– Идемте, – сказал я, когда с формальностями было покончено.
Второй раз за эту неделю я оказался в Намаче. Спутники, предвкушая окончание долгого дня, с любопытством поглядывали по сторонам. Тиссу тут же потянуло к рядам сверкающих на солнце сувениров. Но мужчины, требуя заслуженного отдыха, не дали ей как следует покопаться в безделушках.
Я отвел их на верхние террасы. В один из самых лучших отелей, почти не отличающийся от «Кайлата» Лукулы. Его хозяйка жила в Кантипуре, а здесь бизнес вела ее родственница.
Двухэтажную гостиницу постарались сделать современной – стены просторного холла выложили декоративным камнем, на них повесили фотографии гор в деревянных рамках и широкоэкранный телевизор, а по периметру поставили несколько диванов. Но, несмотря на все старания, здесь было холодно и неуютно. Не помню, чтобы кто-то из постояльцев проводил время в этом помещении. Зато столовая на втором этаже полностью соответствовала обычному кайлатскому лоджу. В ее центре стояла железная печка, возле которой обычно собирались трекеры, на столах лежали замусоленные клеенчатые папки с меню. Большие окна покрывались инеем от холода, льнущего к стеклам с улицы.
Мне нравилось это место именно из-за двойственности своего дизайна, а еще потому, что отель стоял на возвышении и отсюда был виден почти весь городок.
Тшеринг, довольный свободным днем, за который он между тем получал деньги, отправился бродить по улицам в поисках знакомых.
Мои подопечные ушли в свой номер отдыхать и наслаждаться горячей водой, здесь проведенной в ванную каждого номера. Затем отправились в обеденный зал, где уже собрались несколько трекеров, остановившихся в этом отеле.
Темнота подкралась, как всегда, незаметно. Облака отползли, открывая вершины гор, в окружении которых лежала долина. Над ними в свете луны мерцала зыбкая дымка. Ветер сдувал с пиков снег, и тот длинными серебристыми шлейфами летел в пустоту. Сосна, растущая напротив моего окна, казалась очень аккуратно вырезанной ножницами из черной бумаги и наклеенной на этот сюрреалистический пейзаж.
День подходил к концу. Последний относительно спокойный день нашего долгого путешествия…
Я выключил свет, забрался в свой спальный мешок и, уже засыпая, слышал веселые голоса из соседней комнаты.
А ночью явился Уолт. Он сел на тумбочку рядом с кроватью и уставился на меня. Я чувствовал сквозь темноту его пристальный взгляд и видел смутные очертания тела.
– Ну как ты, Ран? – спросил он приглушенно, словно из-за стены или закрытой двери.
– Нормально.
– Ты нашел его?
Я понял, о чем он говорит. Все о том же источнике душ.
– Нет. Не нашел.
– Поторопись. Тебе дали все возможные подсказки.
– Какие?
– Травы, листья, корни. Ты поджег их?
– Нет.
– Сделай это. Немедленно.
– Уолт, я не могу заниматься поисками источника. Сейчас у меня другие заботы.
– Никаких других дел. Это – самое главное. – Он наклонился ближе ко мне, и я увидел, что его лицо совершенно белое, бескровное, а прежде светлые умные глаза наполнены черным безумием. – Если не сделаешь – умрешь. Мы все умрем.
Уолт вскочил и принялся метаться по комнате. Его речь зазвучала невнятным глухим бормотанием. А сам ночной гость стал меняться, превращаясь в нечто совершенно чуждое, опасное.
Я потянулся за ножом и, едва мои пальцы прикоснулись к его рукояти… проснулся.
Это был сон. Один из тех диких снов, что приходили ко мне время от времени.
Но на этот раз в нем было нечто невероятно правдоподобное. Мне казалось, будто мой друг действительно был в этой комнате. Я даже ощущал запах трубочного табака, которым всегда пропитывалась его одежда.
Клубок из сухих листьев и корней лежал в кармане рюкзака.
Я поднялся, достал подарок неведомого горного существа и несколько минут смотрел на него. Уолт всегда давал полезные советы. Но если сейчас я последую этому, то, скорее всего, мой привычный мир рухнет. Он и так был хорошо раскачан после нескольких лет проживания в Кайлате всевозможными мистическими событиями, о которых и я понятия не имел, живя в цивилизованной реальности. Еще один, последний удар – и все полетит вверх тормашками. Нужно ли мне это? Хочу ли я этого? Что сильнее во мне – здравый смысл, жгучее любопытство, обещание, данное несколько лет назад?
Сухие стебли шуршали в моей руке, давая едва слышный ответ.
Мне вдруг очень захотелось выйти из лоджа и пойти по тропе к молельному камню, стоящему выше по склону. Я почти чувствовал запах влажного, холодного базальта, а под ладонями ощущал его шершавые бока. Ледяной ветер коснулся моего лица, мимо пронеслась невидимая в черноте ночи птица, задев мягким крылом. Где-то едва уловимо позвякивал колокольчик одинокого эбо.
Легкий морок развеялся, как только я подумал, что в темноте нечего и думать бродить по горам. И вовсе не из-за того, что трудно разглядеть дорогу.
Я вытащил железную миску из рюкзака. Поставил на подоконник, бросил в нее траву. Сел на кровать, вплотную придвинутую к окну, поджал ноги, устроившись в позе кайлатского божества, и чиркнул зажигалкой. На этой высоте она еще работала.
