Клайв Баркер - Искусство
На этом, казалось бы, сага о «Лиге девственниц» подошла к естественному завершению. На похороны сына Кэролин собралось не много народу. Все четыре семьи вели теперь довольно уединенную жизнь. Друзья перестали им звонить, знакомые не хотели их узнавать. История «Лиги девственниц» опорочила доброе имя Паломо-Гроува. Скандал принес городу доход, но все желали бы поскорее забыть о случившемся, будто на самом деле ничего не произошло.
В результате семья Катцев решилась переехать в Чикаго — родной город главы семейства. В конце июня они за бесценок продали дом и через две недели покинули Паломо-Гроув.
Они успели вовремя. Задержись они на несколько дней, им пришлось бы участвовать в последнем акте драмы. Вечером двадцать шестого июля старшие Хочкисы вышли пройтись, оставив дома Кэролин с маленькой Линдой. Они вернулись домой после полуночи, то есть уже двадцать седьмого июля, и обнаружили: Кэролин отпраздновала годовщину купания в озере тем, что задушила дочь и покончила с собой. Девушка оставила записку, где подтвердила все, рассказанное Арлин Фаррел. Они действительно купались в озере. На них действительно напали. До сегодняшнего дня она не знала, кто именно, но чувствовала присутствие его в себе и в своем ребенке. Она уверена, что это зло, потому задушила Линду и собирается вскрыть себе вены. «Не судите меня строго, — просила она. — Я никогда в жизни никого не обидела».
Родители поняли письмо по-своему: девушек кто-то изнасиловал. По каким-то причинам, только им известным, подруги не желали выдавать преступника или преступников. Поскольку Арлин была в больнице, Кэролин умерла, а Труди переехала в Чикаго, подтвердить или опровергнуть эту версию предстояло Джойс Макгуайр.
Сперва она отказалась говорить. Сказала, будто ничего не помнит. Будто от пережитого потрясения воспоминания о том дне стерлись. Но ни Хочкисы, ни Фаррелы не успокоились. Они попытались нажать на девушку через ее отца. Дик Макгуайр не был силен ни телом, ни духом, а его мормонская церковь поддержала наседавших на Джойс Правда должна была выйти наружу.
Чтобы спасти отца от лишних бед, Джойс заговорила. Это была странная сцена. Шестеро родителей и пастор Джон, духовный наставник мормонского сообщества Гроува и его окрестностей, собрались в столовой Макгуайров и слушали худенькую бледную девушку, которая попеременно протягивала руку то к одной, то к другой колыбельке, чтобы покачать не желавших засыпать малышей. Сначала она предупредила слушателей, что им не понравится то, что она расскажет. И правда, им это не понравилось. Она рассказала все. О прогулке, об озере, о купании, о непонятных силах, утащивших подруг под воду; о спасении. О своей страсти к Рэнди Кренцмену, чья семья уехала из города уже месяц назад — вероятно потому, что он сообщил родителям о своей вине. Об охватившем четверых девушек желании забеременеть и родить ребенка любой ценой…
– Так во всем виноват Рэнди Кренцмен? — спросил отец Кэролин.
– Рэнди? — отозвалась она. — Да нет.
– Тогда кто?
– Ты обещала рассказать всю правду, — напомнил пастор.
– Я и рассказываю, — ответила она — Все, что знаю. Я выбрала Рэнди. О выборе Арлин известно всем. Кэролин тоже, конечно, кого-то нашла. И Труди. Понимаете, не важно, кто отец. Это всего лишь мужчина.
– Ты хочешь сказать, что в тебе сидит дьявол, дитя мое? — спросил пастор.
– Нет.
– Тогда в детях?
– Нет. Нет. — Теперь она ухватилась за колыбельки обеими руками. — Джо-Бет и Томми-Рэй не одержимые. По крайней мере, не так, как вы думаете. Просто они не дети Рэнди. Хорошо, если они возьмут немного от его красоты… — Она слегка усмехнулась. — Мне бы этого хотелось. Он очень красивый… Но на самом деле их сотворил дух из озера.
– Там нет никакого озера, — возразил отец Арлин.
В тот день было. И возможно, появится снова, если пойдет сильный дождь.
– Нет уж, я такого не допущу.
Поверил Фаррел рассказу Джойс или нет, но он сдержал свое слово. Вместе с Хочкисами они собрали денег, чтобы замуровать вход в пещеры. Большинство горожан подписывали чеки, лишь бы Фаррел побыстрее убрался с их порога. С тех пор как его принцесса лишилась рассудка, общение с ним стало занятием не более приятным, чем разминирование бомбы.
В октябре, через пятнадцать месяцев после рокового купания, трещину залили бетоном. Она могла появиться вновь, но лишь через многие годы.
А до того момента дети в Паломо-Гроуве будут спокойно играть в свои игры.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ОСВОБОЖДЕННЫЕ ДУХИ
I
Из сотен эротических журналов и фильмов, просмотренных Уильямом Уиттом за последующие семнадцать лет (сначала он заказывал их по почте, потом ездил за ними в Лос-Анджелес), больше всего ему нравились те, где он замечал отголоски жизни вне объектива камеры. Когда в зеркале рядом с моделями отражался фотограф или когда на краю кадра мелькал кто-то из съемочной группы — какой-нибудь помощник стимулировал актеров, чтобы не пропадала эрекция в перерывах между дублями, — словно тень любовника, только что покинувшего постель.
Но такие откровенные ошибки встречались редко. Чаще попадались мелочи, очень много говорившие Уильяму о жизни, которую он разглядывал. Иногда актер, демонстрировавший многообразие наслаждений, вдруг застывал в нерешительности: он не знал, какой способ удовлетворения похоти выбрать, и поворачивался к камере в ожидании инструкций. Иногда модель, заступив за рамки кадра, испуганно съеживалась от окрика по ту сторону камеры.
В такие моменты, когда подделки возбуждали его и переставали быть подделками (потому что возбуждение было настоящим и не могло быть поддельным), Уильяму казалось, будто он лучше понимает Паломо-Гроув. За фасадом города таилась другая жизнь, исподволь управлявшая повседневными процессами — так незаметно, что никто, кроме Уильяма, не замечал ее. Порой и он о ней забывал. Порой месяцами, погрузившись в дела (Уильям занимался продажей недвижимости), он не вспоминал об этой невидимой руководящей длани. Но потом снова замечал что-то, как на снимке из порнографического журнала: странный взгляд одного из старожилов, или трещину на асфальте, или воду, сбегавшую с Холма после поливки газонов. Тогда он сразу вспоминал об озере, о «Лиге», о том, что город выдуман (хотя и не совсем выдуман — плоть есть плоть, ее не подделать), а сам он — один из актеров этой странной пьесы.
После того как расщелину в земле залили бетоном, жизнь снова пошла своим чередом. Город, хоть и отмеченный невидимой меткой, процветал, и Уитт вместе с ним. Лос-Анджелес расширял свои границы, городки в долине Сими (среди них и Гроув) превратились в спальные районы мегаполиса. В конце семидесятых, как раз когда Уильям занялся недвижимостью, цены на дома в городе значительно выросли. Выросли они и в дорогих районах, особенно в Уиндблафе, когда на Холме поселились несколько бывших звезд. Самый шикарный особняк с видом на город и долину купил знаменитый комик Бадди Вэнс, чье телешоу в свое время занимало самую верхнюю строчку в рейтингах всех телевизионных компаний. Чуть ниже на Холме поселился актер вестернов Рэймонд Кобб; он снес старый дом и на его месте построил огромное ранчо с бассейном в форме звезды шерифа. На участке между этими двумя владениями стоял особняк, полностью скрытый от посторонних глаз деревьями. Его приобрела звезда немого кино Хелена Дэвис, о которой в былые дни в Голливуде ходило великое множество сплетен. Теперь, когда ей было под восемьдесят, она никуда не выходила, что только подпитывало слухи: в городе регулярно появлялся очередной парень, всегда блондин и всегда шести футов ростом, и представлялся другом мисс Дэвис. За что ее дом окрестили «Обителью греха».
