Виктор Точинов - Логово
На деле, конечно, она лишь скользнула по табличке взглядом;
Яркий свет. Фары. Их лучи пробились сквозь листву, мимолетно осветили — и ушли в сторону. Звук мотора, Машина. Машина вписалась в поворот! Шоссе! Рядом, за кустами. Люди едут мимо, не зная, что творится здесь.
Наташа бросилась было туда, но кусты стояли колючей стеной. Не протиснуться. Надо пробежать мимо «Форда». И она побежала. Ноги были как ватные — не от страха, затекли в неподвижности.
Она остановилась резко, словно опять уперлась в металлическую сетку. Фары вновь осветили ее и все вокруг, по шоссе катила очередная машина — и Наташа увидела. Человек, раскинувший руки по земле, не был Андреем. Это был тот, кого она про себя называла «главным».
Она, в очередной раз, попыталась закричать — и очередной крик умер внутри. Горла у человека не было. Просто не было — черный, липко-влажный провал. В нем что-то клокотало, побулькивало.
Машина вписалась в поворот и уехала. Стало темно. Даже темнее, чем было. Или это потемнело в глазах? Все ощущения ушли. Кроме одного: что она вся покрыта потом — отвратительным, липким, холодным, струйки его извивались под одеждой, как гнусные маленькие змейки. Звуки тоже исчезли, Наташа перестала слышать их — лишь кровь стучала в виски торопливой дробью. В «Форде» — мертвая тишина. Мертвая…
Потом исчезло вообще всё.
В Красноярске уже близилось утро.
Герман — улыбчивый парень лет тридцати, встречавший Эскулапа в Емельянове — оказался ярым патриотом Сибири И, по совместительству, поклонником покойного генералиссимуса. Не Суворова, понятно.
Всю дорогу — а добираться до города было достаточно далеко — он распространялся о том, что будущее России — это Сибирь, только Сибирь, и ничего кроме Сибири. Заодно изложил свое, достаточно логичное объяснение сталинских чисток:
— Зря и понапрасну никого не сажали и не расстреливали, — говорил Герман. — Как всегда в политических делах, корни всего лежат в экономике. Большая часть богатств страны — нефть, руды редких металлов, газ, золото, алмазы — залегает в Сибири, в тундре, в тайге, под мерзлотой Для страны вопросом выживания было переселение нескольких миллионов на эти богом забытые окраины. Раскачать русского мужика, да и горожанина, на добровольное переселение в медвежьи углы пробовал еще Столыпин — чем кончилось, известно. Сталин не хотел, чтобы его империя рухнула подобно николаевской. И сделал то, что сделал. Теперь созданное им рушится и сыпется, рублем народ там не удержать, сидим и ждем, когда всё окончательно развалится, чтобы думские брехуны начали орать: мол, сами все равно ничего освоить не способны, надо отдавать в аренду америкашкам А. то и хуже придумают, как в свое время с Аляской — тоже, мол, осваивать сил не было.
Аляска, по мнению Германа, была и остается российской. Вернее, сибирской.
Эскулап, в принципе согласный с оценкой роли Сибири в будущем страны, политически-озабоченных граждан не любил. И немного изменил русло беседы, пока парень не свернул на бомбежки Ирака или Сербии.
— Кстати, об Аляске, — сказал Эскулап, когда «шестерка» Германа переезжала Енисей по мосту, увековеченному Центробанком. — Стоит ли мелочиться? Наши бледнолицые братья все спорят: кто же открыл им на радость Америку? Викингов уже официально признали, день Лейфа Эрикссона утвердили, наряду с днем Колумба. Теперь следы финикийцев ищут, и доказательства, что Одиссей до Новой Англии добрался. И умалчивают изо всех сил, что Америку и открыли, и заселили наши люди. Сибиряки. За десятки тысяч лет до Колумба, вообще не догадавшегося, что открыл новый континент, умершего в убеждении, что побывал на дальних окраинах Азии… Результаты всех сравнений культур палеолита Си-,бири и Америки однозначны — именно сибиряки весь Новый Свет и заселили, без помощи финикийцев и Одиссея. От Аляски до Огненной Земли. И майя суть потомки сибиряков, и ацтеки, и прочие последние могикане. Бледнолицые братья — пришельцы и оккупанты. В общем, если уж требовать назад свое, так уж полностью.
Германа такие мысли, очевидно, пока не посещали. И заставили призадуматься. По крайней мере в его патриотических речах наступила заминка. Чем Эскулап и воспользовался.
— Где вы предлагаете мне поселиться?
— В Академгородке, это…
— Я знаю, где это.
— Тем лучше. Сейчас заскочим в офис, и сразу — в гостиницу. Я остаюсь в вашем распоряжении до конца командировки. Так что приказывайте.
Тон парня стал другим — деловым и собранным. Похоже, мечтам о Сибири от Урала до Лабрадора он предавался лишь в свободное от службы время.
«В распоряжении… — неприязненно подумал Эскулап. — Интересно, кому ты будешь докладывать о каждом моем шаге? Только ли одному Генералу?»
— У меня цель сейчас одна — отоспаться. Как-то этот перелет ночь сглотнул незаметно, а в самолетах мне не спится… А вам, Герман, задание следующее — я дам список из пяти фамилий, сейчас эти люди в Красноярске уже не живут. Надо узнать их прежнее место жительства и порыться в архивах лечебно-профилактических учреждений, к которым они были приписаны. Изъять или скопировать амбулаторные карты. Всё, что найдется: районные поликлиники, диспаисеры — психоневрологический, КВД, наркологический… По возможности установить места работы и проделать то же самое с ведомственной медициной.
— Давно клиенты уехали? — уточнил Герман.
— Уехал один, остальные умерли. Почти двадцать лет назад.
— Да-а-а… Та еще работенка. Не знаю даже, хранятся ли медицинские карточки в архивах так долго… Придется заняться немедленно.
Эскулап вздохнул, словно чувствовал себя виноватым. На деле поставленная задача была лишь дымовой завесой. И средством хотя бы на несколько часов избавиться от Германа.
Наташа не потеряла сознания. На ногах осталась, лишь привалилась плечом к кузову «Форда». Однако напрочь выпала из окружавшего мира — не видела, не слышала, не чувствовала ничего.
Сколько длилось это бесчувствие, она не знала. Но кончилось быстро и разом, когда из микроавтобуса вышел человек. Пошатнулся, посмотрел на Наташу. Вернее — куда-то сквозь нее. Она не сразу узнала залитое кровью лицо. Поняла, кто это, лишь когда он двинулся — сильно ссутулившись, нетвердой походкой — в ее сторону.
Это был Андрей. Но шел не к ней — прошагал, как мимо пустого места. Похоже, не видел вообще ничего. Она замычала, пытаясь привлечь внимание… Результат — ноль. Окровавленный человек шел прямо на колючую стену шиповника, шел механическими движениями робота. Не меняя скорости и направления, проломился сквозь заросли. Она бросилась следом — и отдернулась, преграда вновь сошлась, шипы рвали одежду и кожу.
