Громова Галина - Бухта надежды. Задача — выжить
Андрей, не сбавляя скорости, проехал мимо, только глянул в зеркало заднего вида, но расстояние быстро увеличивалось, поэтому разглядеть начинающего эксгибициониста не получилось.
— Вот тут налево, – показал дорогу Алексей. – Во–он тот дом.
Ба–бахнул выстрел.
— Ого! Тут прям Чикаго!
— Из ружья стреляли, – заявил Андрей, замедляя ход. – И вот опять. Кажись, как раз в том доме.
— Блин, если там шмаляют из ружья, то что мы со своими пукалками можем сделать? – досадливо вздохнул «Череп», покосившись на Флобер в черной кобуре.
— Ментов вызывать.
— Не приедут. Сегодня ментов в городе больше, чем туристов в мавзолее Ильича. Только и носятся с сиренами, наравне со скорыми. Аккуратнее, не задень забулдыгу!
— Вот придурок! Совсем не смотрит, куда идет!
— Да ладно тебе! Все. На выход.
Вопреки инструкции Андрей как водитель не остался сидеть в машине – выскочил вместе со всеми. Дом, где сработала тревожная кнопка, стоял за высоким каменным забором, возвышающимся на добрых три метра и серыми железными воротами с вырезанной в них калиткой, распахнутой настежь.
Мужчины достали свои травматические пистолеты, хоть толку от них и мало, но на безрыбье…
И снова грохнул выстрел. По звуку Андрей определил, что стреляли в доме.
— Череп, за мной! Леха, звони ментам и на базу.
Андрей, пригнувшись, с бесполезным револьвером «Сафари» [23] в руках, обежал дом и заглянул в приоткрытую входную дверь. В голове мелькнула было мысль, что нужно было идти в ОГСО, там хоть оружие боевое. Но тут же эта мысль улетучилась – хватило ему военщины, чтобы потом под дудку ментовских начальников плясать. В «Сапсане» тоже своих идиотов хватало. Каждый гонд..н мнит себя дирижаблем… Одним из таких «дирижаблей» из тонкого латекса, например, был начальник пульта – Курдиян Евгений Вячеславович, которого с легкой подачи Андрея втихаря Курвияном величали. Этот был дирижаблем всех дирижаблей. Андрей его пару раз посылал в пешее эротическое путешествие за необоснованные придирки и попытки учить жизни, за что Курдиян на него как на школьника жаловался директору, а тот, в свою очередь, вызывал Андрея на ковер для разбора полетов. Но после того, как выслушивал доводы обеих сторон, обычно плевался и посылал всех в даль далекую со словами «Как же вы меня все достали! Разбирайтесь со своим говном сами!!!» И так до следующей жалобы Курдияна.
В прихожей было пусто, только часть стены была в мелких ямочках – будто по ней дробью шмальнули. Но крови не было, значит, никто не пострадал, кто бы ни стрелял.
Бывший капитан тихо вошел в небольшую прихожую, которую от общей комнаты отделяла только арка проема со встроенными точечными светильниками, которые сейчас были выключены. А вот в комнате уже был сюрприз из разряда не очень приятных – тело женщины, лежащее на полу в луже крови с разможженой головой, содержимое коей расплескалось по дорогому ламинату. Андрей подошел к телу, с опаской поглядывая на лестницу, ведущую на второй этаж. Покойница была молодой – лет тридцать, не больше, с порванным рукавом и проступившими пятнами крови на нем. Волосы, некогда собранные в хвост, были растрепаны, а теперь и вовсе перепачканы в кровавом месиве крови и мозгов. Кожа была обрюзгшая, бледного цвета, но пятна крови были свежими, не успели еще засохнуть. Что не укладывалось в картину происходящего.
— Тогда я ничего не понимаю… Если ее убили сейчас, чему свидетельствует не застывшая кровь, то тело просто не могло так быстро остыть.
— Ох, ё! – охнул зашедший следом Череповец. – Ни хера себе!
— Тихо. – Приставил указательный палец к губам Андрей, кивком головы показывая на деревянную лестницу, со стороны которой послышался шум шагов.
Мужчины сразу же сориентировались и заняли удобные позиции. Кто‑то спускался по лестнице, судя по тяжелым шагам, это был мужчина и довольно грузный. Скрипнула последняя ступенька, и Андрей с Сашей увидели высокого, крепкого мужчину, одетого в потертые старые джинсы и свитер, с охотничьей двустволкой в руках. Некогда темные волосы посеребрила седина, коснувшаяся не только волос, но и густых бровей.
— Стоять. Не двигаться! – проговорил Андрей, направляя ствол револьвера в голову вооруженному мужику. – Ружье в гору!
Здоровяк нарочисто медленно, стараясь не делать резких движений, развернулся на голос, но увидев форму и логотип охранного агентства, как будто выдохнул с облегчением.
— Фух, мужики, а я‑то думал, что вы и не приедете.
— В смысле? Эй, ствол не опускай! – пригрозил Андрей. – Держи наверху.
— Дык я хозяин дома! – возмутился мужчина, а потом усмехнулся и добавил. – И пукалку эту спрячь подальше.
— Ага, щас! – парни проигнорировали слова дядьки. – Это ты положил эту тетку?
«Череп» кивнул на тело в комнате, не спуская глаз с мужика. Мало ли что ему в голову взбредет. С Флоберой против ружья переть, как каратисту против пулемета, но можно так засадить, что мало не покажется.
— Мужики, не поверите. Не только ее, там еще двое наверху. Только они того…
— Чего того?
— Ну того… мертвые были.
— Конечно, мертвые… полбашки дробью снесло, – хмыкнул Сашка.
— Не, мужики, они и до этого мертвыми были. – Закачал седой головой дядька, сделав страшные глаза. – Что я жмура от живого не отличу?
— А ну‑ка, дядя, давай сюда ствол и говори где твои документы, раз ты нас вызывал.
— Там. – Кивнул мужчина в сторону окна, но ружье не опустил. – На столике барсетка стоит, в ней паспорт.
— Череп, проверь.
Сашка бросился к стеклянному журнальному столику, на котором и вправду стояла черная кожаная барсетка, откуда и выудил паспорт. Открыв первую страницу, Череповец подтвердил:
— Отбой, Андрюха. Наш клиент. Павел Степанович, да вы ружьишко‑то опустите.
Мужчина послушно опустил двустволку и жестом предложил присесть на стоящий возле окна диван.
— Я постою, – кивнул бывший капитан.
— А я присяду. Что‑то мне дурственно, – покосился на труп Сашка.
— Да и мне нехорошо… Сердце. – Пояснил мужчина, устало опускаясь на диван, и все еще сжимая в руке оружие.
— Павел Степанович, так что тут у вас произошло?
— Вы не поверите… – Павел Степанович преломил ружье и вынул патроны, которые засунул в карман джинсов.
— Да говорите уже. А верить или не верить милиция будет разбираться.
— Короче, эта тетка – это кухарка моя. Ну, приходила пару раз в неделю прибраться да жрать приготовить…
— И что, борщ пересолила?
— Дайте договорить… Так вот пришла сегодня и жалуется, что на нее дескать напали и укусили за руку, пока она сюда шла, ну она убежала, конечно. Потом пожаловалась на слабость и головокружение… я пошел звонить в скорую, чтобы приехали… прокололи там, что нужно от заразы всякой. Да там занято было, ну я и остался наверху – дел по горло. Спускаюсь вниз через пару часов, а она сидит на кресле, как неживая, кожа бледная, восковая. Пока я то–сё, пульс, она как зашевелится и глаза откроет… А там не глаза, там… фу…. Это видеть надо, мужики! Ну, чистое зло воплоти. Мне аж жутко стало. Нет, вы не подумайте, я мужик боевой, не слюнтяй какой‑нибудь… и воевал, и духов в плен брал в свое время. А тут страшно стало.
