Дженнифер Макмахон - Люди зимы
– Может, она превратилась в маленькую мышку и залезла в какую-нибудь щелку, где я никогда ее не найду? – громко произнесла Рути. Подобные фантастические предположения, высказываемые вслух, тоже были частью игры. Порой Рути удавалось выдумать нечто настолько нелепое, что Фаун не выдерживала и начинала хихикать.
Рути обыскивала дом почти полчаса. Она заглянула во все излюбленные «прятальные места» сестры, но на этот раз Фаун, похоже, нашла новое укрытие.
– Где же ты, Фаун? Может, под папиным столом?.. Нет. Неужели ты превратилась в пылинку, и тебя унесло сквозняком?
Фаун не было ни в стенных шкафах, ни под кроватями, ни под столами. Не пряталась она даже в ванной комнате за занавеской. На всякий случай Рути заглянула под старинную чугунную ванну на львиных лапах, но увидела там только нетронутый слой пыли.
Часто, не в силах отыскать сестру, Рути начинала испытывать раздражение и досаду, но сегодня ею вдруг овладел страх, который становился все сильнее по мере того, как она не находила Фаун ни в одном из укромных уголков старого дома. Что если девочка исчезла на самом деле, невольно подумала Рути. Что если с ней случилось то же, что и с мамой?..
«Прекрати! – одернула она себя. Ведь это просто игра».
– Фаун! – позвала она. – Ты где? Я сдаюсь, слышишь? Игра окончена, выходи!
Но Фаун не откликнулась. Быть может, она просто не наигралась, а может… Переходя из комнаты в комнату, Рути звала сестру, напряжено прислушиваясь, не раздастся ли где-нибудь шорох или сдавленное хихиканье, и, чувствуя, как по спине стекают холодные струйки пота. Наконец она снова оказалась в гостиной, откуда начинала свои поиски, и опустилась на четвереньки перед диваном.
– Фаун!
– Я ТЕБЯ СЪЕМ!!! – раздалось у нее за спиной, и Рути вскрикнула от неожиданности.
– Господи, как ты меня напугала! – сказала она, поворачиваясь. При виде чумазой мордашки сестры, она испытала такое сильное облегчение, что ей захотелось крепко расцеловать малышку. – Где ты была?
– Мы с Мими прятались. – Фаун продемонстрировала куклу с безвольно болтающимися ногами, которую она прижимала к себе.
– И где вы прятались?
Фаун замотала головой.
– Это секрет. Мы больше не будем играть? – спросила она без перехода.
– Я придумала новую игру, – сказала Рути. – Идем, я тебе расскажу… – И, крепко взяв Фаун за руку, она отвела ее в комнату матери.
– Зачем мы сюда пришли? – спросила девочка, тревожно озираясь по сторонам. Элис Уошберн неизменно требовала от девочек «уважать частную жизнь» тех, с кем они живут в одном доме и «никогда не вторгаться в личное пространство друг друга без крайней необходимости». С практической точки зрения это означало никогда не входить в чужую комнату, не постучавшись, и не рыться в чужих вещах. Сама Рути уже не помнила, когда она заходила в мамину комнату в последний раз. Наверное, еще тогда, когда жив был папа.
Спальня Элис была самой большой в доме. Рути она всегда казалась огромной, должно быть – из-за спартанской обстановки: в комнате стояли лишь кровать, туалетный столик и прикроватная тумбочка. На голых оштукатуренных стенах (когда-то они были белыми, но от времени штукатурка пожелтела и местами потрескалась) не было ни картин, ни фотографий, на тумбочке и туалетном столике не лежали расчески и шпильки, а на выгоревшем шерстяном коврике возле кровати не валялся забытый чулок.
Вид из окна в маминой спальне тоже был самым лучшим. Окно выходило на север – на двор и на далекий лесистый склон. Осенью и зимой, когда с деревьев опадала листва, отсюда можно было даже увидеть пять гранитных столбов на вершине холма. Бросив взгляд в том направлении, Рути действительно разглядела торчащие из снега черные камни. На мгновение ей даже показалось, будто между ними промелькнула какая-то тень, но она сразу пропала, и Рути решила, что ее подвело зрение.
– Сейчас будем играть в новую игру, – объявила она, отворачиваясь от окна, и глаза Фаун удивленно расширились.
– В какую?
– Мы будем кое-что искать.
– Это как прятки, да?
– Немного похоже, – согласилась Рути. – Только мы будем искать не друг друга, а ключи.
– Ключи? – переспросила Фаун. – Но мамины ключи, наверное, остались у нее. Она…
– Мы будем искать другие ключи, – поспешно объяснила Рути, которой вовсе не хотелось, чтобы сестра лишний раз вспоминала об исчезновении матери. – Понимаешь, ключ – это что-то такое, что поможет нам узнать, где искать маму. Это может быть какая-то вещь или даже что-то необычное или странное… Понимаешь?
Фаун с воодушевлением кивнула.
– Мы с Мими понимаем. – Сейчас она держала сшитую матерью куклу за руку. Сделанные из желтой пряжи волосы Мими давно свалялись, тряпичные руки и ноги засалились и блестели, на теле красовалось несколько заплаток, но улыбка, обозначенная несколькими стежками, сделанными тонкой ниткой красного цвета, была на месте. Рути эта улыбка всегда немного пугала, напоминая то ли свежий шрам, то ли накрепко зашитый рот. Несмотря на это, Мими была довольно разговорчивой: она постоянно нашептывала девочке на ухо какие-то секреты, а та ей отвечала. Однажды, несколько лет назад, когда Фаун была еще совсем маленькой, она куда-то исчезла. Рути и Элис проискали ее часа два и обнаружили в стенном шкафу, где она сидела на полу и, держа куклу на коленях, увлеченно с ней беседовала.
– Значит, вы обе готовы? – Рути улыбнулась.
– Сейчас я спрошу, – серьезно ответила Фаун и поднесла кукольное личико к уху. Некоторое время она слушала, изредка кивая, потом снова опустила куклу.
– Мими готова, только она хочет знать, можно мы потом снова поиграем в прятки?
– Разве мы сегодня мало играли?
– Мими говорит, что мало.
– Ну, хорошо, потом можно будет сыграть в прятки еще разок, – согласилась Рути. – Да, забыла тебе сказать… В игре, в которую мы будем играть сейчас, есть призы. Один «шоколадный поцелуй» за каждый найденный ключ.
– «Шоколадный поцелуй» за каждый ключ? Из маминой секретной коробочки?
Рути кивнула. Мать прятала коробку шоколадных конфет «Херши» в глубине холодильника. Брать их ни Фаун, ни Рути не разрешалось; Элис сама выдавала девочкам по конфете, когда хотела поощрить их за хорошее поведение – или к хорошему поведению подтолкнуть. В целом, мать не одобряла сладости – даже обычный рафинад появлялся в их доме достаточно редко, поэтому небольшие шоколадки действительно были желанным призом для обеих девочек.
В первую очередь, конечно, для Фаун.
