Юрий Бригадир - Аборт
На диванах сидели его люди и громко гоготали. Гремела инфернальная тяжелая музыка из далеких колонок, что под потолком цеха. Компания была разношерстная (парень в косухе, девка с ожерельем из блестящих гвоздей, мрачный менеджер в приличном костюме и так далее), но вся сплошь черного цвета, как и босс.
Прямо в цех через ворота въехал настоящий, живой, не призрачный японский фургон с иероглифами, из кабины выпрыгнул шофер из плоти и крови, пошел назад, открыл вверх дверь фургона, которая была сделана на манер ролл-ставней, глянул внутрь, пожал плечами и достал сигарету. В это время с другой стороны кабины выпал Колян, побежал к дверям фургона, протянул внутрь руку и вытащил за ворот крепко связанного, привычно серого и тщательно избитого харона. Дернув на себя и уронив пленника на бетон, он от души пнул его, снова взял за ворот и потащил к брату.
Перед столом он швырнул его на колени и доложил:
— Еще один. Серега, они, суки уже бегают от нас, сложно стало ловить. Этот успел клиента отвести, падла.
Серега встал, сунул пистолеты в поясную кобуру, зевнул, подошел к харону и спросил:
— За кем приходил?
Пленник сначала молчал, только покачивался. Потом спросил:
— Можно, я встану?
— Встань… — равнодушно предложил Серега, а когда тот поднялся с колен, хлестко ударил его в живот. Харон снова повалился на колени.
— Зачем? — с болью сказал пленник. — Так же нельзя… Я всего лишь выполняю обязанности. Так всегда было. Без нас вы не найдете дорогу!
— Куда дорогу? — заорал Серега, наклонившись над ним. — Я вас, паскуд, сто раз спрашивал — куда вы нас тащите?
— Не тащим, — оправдывался харон, — провожаем.
— Куда? — еще раз закричал Серега. — Я вас тысячу раз просил — ответьте, скоты, куда?
— Это нельзя объяснить. В каком-то смысле — к самому себе.
— Задрала меня эта философия… ну-ка… посадите его на стул, что ли… вот сюда, поговорю с ним.
Мрачный менеджер в черном приличном костюме отошел к стене, взял там самый неудобный стул, принес, поставил куда сказали, рванул за плечо харона, поднял и посадил. Серега сел на свое место и закурил.
— Идиоты, — сказал он, выдыхая дым прямо в лицо пленнику, — кто вас вообще просит… Чего вы лезете? Откуда вы вообще взялись?
— Мы были всегда, — мерно раскачиваясь, ответил харон.
— И всегда лезли, куда вас не просят?
— Понимаете, долгое время проблем почти не было. Люди приходили, мы их провожали, это же просто. Если хотите, это наша работа. Ну, или долг.
— Да? — поднял голову Серега. — И сколько вам платят?
— Нам не платят, ну как вы не понимаете… Так сложилось. Вас нужно проводить. Иначе вы останетесь здесь и принесете много горя.
— Кому? — удивился Серега.
— Себе, в первую очередь. Получается, как бы вам это объяснить, перекос… вот.
— А. Сам придумал? — лениво протянул Серега.
— Да это не я придумал, это было всегда! Иначе живым не было бы места, — горячо возразил крепко связанный пленник.
— Да насрать… Не хочешь говорить — не надо. Я просто тебе хочу сказать, что я сделаю…
— Убьете меня? — спросил харон.
— Ну, это само собой, чем вас меньше, тем нас больше…
В это время раздался стук когтей, и в глубине цеха показалась лохматая тяжелая собака, статью и ростом отдаленно смачивающая на немецкую овчарку, только нечесаная и лохматая. Она шла, тяжело переваливаясь, и, не мигая, смотрела на всех желтыми глазами. Нижние веки чуть отвисли, и там блестело кровавым. Подойдя к пленнику, она села на пол, зевнула и страшно клацнула зубами, не отводя глаз.
— Вы забираете собак? — ужаснулся харон и задергался.
— Ну, у вас же есть псы. А нам надо как-то с вами бороться. Стал бы я возиться с животными, если бы вы вели себя по-людски. Помнишь, как вы меня овчарками травили? Или не помнишь? Судя по всему, у вас общая память. Как вы ее делите? Впрочем, не важно…
Серега встал, прошелся и присел на стол.
— Гордыня, хочешь сказать?.. Я что, из дворов в детстве вышел, чтобы вам покориться? Сквозь жизнь продирался, на каждой колючей проволоке кожа моя теперь, каждый сторожевой пес мою кровь на вкус знает. Ледокол так не ходит, как я ходил, всему наперекор. А что смерть? Я ее не боялся, потому и не заметил, как здесь оказался. И вот я тут появляюсь, наглый, сильный, умный, наконец. И приходите вы, серые да гнусные. Мелочь, тварь, черви гробовые. Чего вам надо-то? Я и раньше смерти не боялся, а теперь-то что? Вы что сюда семафорить приперлись? Я что, сам дороги не найду? Законы у них… У тебя один закон, глиста — прятаться. Это вначале вы за мной бегали, а теперь я на вас охотиться буду…
— Завалил бы ты его, Серега, — равнодушно посоветовал младший брат, — только время теряем.
— Да вот мыслишка у меня одна появилась, Колян. Он же боится? А чего боится, если он как бы и неживой вовсе? Почему они от нас бегать стали, а? Почему белых харонов нет, куда они исчезли? Я всего одного с трудом убил… видел, правда, трех. Затевают они что-то, чую.
— Может, на куски его порежем? — спросил девица с ожерельем из блестящих гвоздей.
— Это можно, Тамарка, — усмехнулся Серега, — да толку не будет. Боли они боятся, факт. А говорить, суки, все равно ничего не хотят. Почему? Эй, Дерсу Узала хуев, почему молчишь? — Серега спрыгнул со стола, достал зажигалку, щелкнул и стал старательно жечь харону ухо.
Тот дернулся и заплакал.
— Видишь. Боль он чувствует. Но ни один еще не признался, куда они нас тащат…
— Да провожаем же!!! — сквозь слезы крикнул извивающийся харон.
Не убирая зажигалки, Серега достал из нагрудного кармана жилетки сигарету и только тогда подкурил.
Серый пленник перестал дергаться и тяжело задышал. Серега молниеносно достал левый пистолет и выстрелил ему в ногу. Харон закричал.
— И кровь у него, зараза, как настоящая… Слушай, недоумок, я тебя сейчас отпущу… и посмотрю, что вы дальше будете делать. Хочешь уйти? — спросил Серега почти ласково, тут же вытащил правый пистолет и выстрелил ему в руку. Харон пронзительно взвыл.
— Это чтобы ты запомнил. Хорошо запомнил, и своим передал. Я возвращаюсь в мир живых. Я придумал, как все устроить. Пусть я тень, призрак, как паутина в воздухе. Но даже от паутины остается прикосновение. Надо всего лишь набрать живых, которые тебя слышат, и не отпускать с вами мертвых. Там на входе дежурит Боцман. Он с нами как настоящий мертвый говорит. А ведь живой. И их уже… человек пять. Я отсюда управляю. Номер счета своего банковского шепнул, все деньги теперь у директора, завод я купил. Формально, конечно, завод директору принадлежит. Но кто у меня теперь его отберет? Второй корпус отстрою, электронику завезу, оружие, буду пробовать назад пробиваться. Ведь ты и я, и Боцман, и Колян, и вообще все вокруг — что, по-твоему? Сам мир что, по-твоему? Не мотай головой, слушай. Все, что ты видишь вокруг — это информация. Импульсы. Точки и тире, как азбука Морзе. Их комбинации создают объекты. В том числе и тебя. Так какая разница, есть у меня тело или нет? У меня есть воля. Этого достаточно. День за днем я буду забирать тех, кого не утащили вы. Постараюсь оставить их здесь как можно больше. Ведь они же так не хотели умирать! Я дам им жизнь не где-нибудь на чужой планете, не там, куда вы их волочете, а в привычном мире, где будет все, что они пожелают. Все. До самого последнего скотского желания. Разве я не Бог?
