Людмила Белякова - Смерть на кончике пера
Андрей взялся за телефон. Ответил, как всегда многословно и раскатисто, Терпсихоров. Андрюша рассказал ему о своих приключениях на озере.
– Скажите мне еще одну вещь – человек может быть источником патогенного излучения? Я месяца полтора назад с одной бабусей разбирался – она мужей пять схоронила – помирали непонятно почему.
– В принципе это возможно, – согласился Терпсихоров. – Таких роковых женщин в истории пруд пруди.
«Пруд?!»
– А как-то померить это можно?
– У нас есть специальные датчики, программа интерпретации данных.
– Вы, когда ко мне поедете, с собой эти штуки возьмите – у меня объект имеется.
– Эта бабка?! Ради бога, Андрей Викторович!..
– Не хотите бабку, я вам внучку организую.
– Хорошенькая?
– Безумно.
– Тогда можно, – добродушно согласился Терпсихоров.
Приезд запланировали на следующую неделю – если не случится чего-то непредвиденного.
«Так, значит, специалисты говорят, что феномен роковой женщины существует реально. Поищу-ка в Интернете».
Дома, жуя бутерброд, внимательно прочел историческое эссе об Авроре Штернваль, петербургской красавице пушкинской поры. Автор пространно размышлял о пагубности женской красоты.
«Дурак ты! Дело не в красоте как таковой. У вредной, но плохонькой девчонки поклонников нет, поэтому они и не вымирают пачками».
Первый жених Авроры погиб за несколько дней до свадьбы. Пошли слухи, что его и всех других претендентов на руку Авроры прокляла ее собственная мать, противоестественно завидовавшая красоте дочери.
«О, в этом что-то нащупывается…»
Потом у Авроры появился второй жених, приятель великого русского поэта, но и этот не дожил до венца.
«Как же наш смуглый повеса уберегся?!» – удивился Андрей.
После второго несостоявшегося замужества Аврора стала сторониться мужчин.
«Это нам знакомо!»
Только через два года снова приняла ухаживания молодого академика, свадьба все-таки состоялась. Счастье длилось недолго – Аврора скоро овдовела и шесть лет не появлялась в свете. А появившись, с ходу влюбила в себя сына историка Карамзина и во второй раз вышла замуж. Бедняга, будучи военным, вскоре погиб на войне с турками. Несчастная красавица пережила всех своих обожателей, так и не отдав никому руку и сердце, затворничала еще сорок восемь лет и скончалась в начале XX века. Какой-то поэт, вдохновленный ее необычной судьбой, начал было писать о ней поэму, но не закончил, скончался от какой-то непонятной хвори.
«Да, печально… А что говорят зарубежные исследования?»
На том же сайте рассказывалось про некую шотландскую наследницу XVII века рождения, которую отчаявшийся обзавестись внуком отец готов был отдать за первого встречного-поперечного, но все женихи буквально падали замертво, увидев невесту.
«Тут вопрос о красоте особенно спорен… А может, все эти сказки о конкурсах женихов для принцессы, вроде Турандот или Несмеяны, – тоже отражение этого явления, многократно преломленное фольклором?»
Вопрос: «Кто вы, Анна К.?» – стремительно обрастал ответами, но не становился понятнее. Чувствуя, что голова идет кругом, Андрей отложил распечатку, взял в руки фотографию Анны.
Она глядела на него по-прежнему – встревоженно и горько.
«Как ей живется с этим? Знать, что приносишь страдания и смерть… Если она действительно хорошая, добрая девушка… Нет, тут надо что-то сделать!.. Обязательно! Убедить ее пройти обследование у эниологов. Предлагают же они какие-то меры для снятия патогенности… А если нет? И специалистов по человеческим аномалиям не существует? Уговорю я ее пройти обследование, установят они, что Анна К. – прекрасный, но ядовитый цветок, и сделать ничего нельзя. Что ж ей – в монастыре сидеть до конца жизни, среди старых богомолок и безутешных вдов?»
В пятницу еще из дома, зная, что матушка игуменья встает в шесть утра, позвонил в Голубинский. Какая-то женщина степенно, нараспев ответила, что матушка на служении, но весь остатний день будет в монастыре.
Едва выбравшись из города, Андрей поддал газу – ему не терпелось… Хотя до монастыря езды было всего полчаса. Холмы и рощицы окрестностей зеленели, словно в конце мая.
Охранники, похоже, уже знали его в лицо, только мельком взглянули в пакет с подарком.
Матушка была в кабинете, просматривала какие-то документы. Если б не черный платок на скуфье, выглядела бы она как менеджер средней руки.
– Вот, матушка, примите подарок.
Игуменья была рада книге, поблагодарила за статью и фото.
– Вы заняты, да и у меня дел много после отпуска… Михал Юрич поручил одно маленькое дело – повидаться с одной вашей трудницей.
Матушка насторожилась.
– Она раньше в «Крестьянской газете» работала, а сейчас здесь, в златошвейках. Можно с ней поговорить?
– Как ее зовут?
– Коваленко Анна.
– Да, я ее знаю. Хорошая девушка, смиренная, работящая. Но ее у нас нет.
У Андрея все оборвалось внутри.
– Как нет?! Я сам говорил с ней на Пасху!
– С Пасхи три недели прошло, молодой человек, – назидательно произнесла игуменья. – На Светлой неделе она сказала, что уходит. И ушла. Мы не всех принимаем, но никого не держим.
Разные мысли вертелись у Андрея в голове мутноватым водоворотом весь недолгий путь до редакции.
– Тебя, – сказала Валя, послушав телефон.
– Привет, вернулся и не звонишь? – послышался в трубке Тамарин голос.
– Да, возвратился и попал… Бусы тебе привез.
– Вот спасибо! Когда вручишь?
– Могу сегодня, но признаюсь сразу и честно – после отпуска я некредитоспособен, кулинарные безумства не для меня.
– Нашел о чем беспокоиться – просто пройдемся, – успокоила Тамара. – Сейчас в помещении сидеть грех – соловьи уже распеваются.
«Соловьи-разбойники тут сплошняком».
– О'кей, когда освободишься? Я домой за презентом забегу.
Тамара постриглась покороче, сделавшись от этого моложе и пикантней.
– Здорово выглядишь. – Андрей отдал ей пакет с красно-коричневыми снизками.
– Ух ты! Спасибо, дорогой!
Она чмокнула его в щеку.
– Рассказывай, как отдыхал.
– Получил комплекс туруслуг, начиная от волнующей экскурсии в Долину царей, кончая туповатым поджариванием на малолюдном пляжу.
– Загорел здорово. Какие планы на выходные?
– Борода планирует…
– Ага… Значит, в субботу на тебя рассчитывать нечего…
Когда Андрей вернулся в редакцию, Бороды уже след простыл, Валя собиралась запирать редакцию на выходные.
– Я три звонка сделаю и сам все запечатаю, лады?
Первым набрал номер соседки бабы Кати, Клавдии Филипповны. Она сразу его вспомнила и разрешила прийти – только пораньше, до начала любимого политического ток-шоу.
