Пойдем играть к Адамсам - Джонсон Мендал У.

В

тот день Дайана заступала в караул последней. Когда она посмотрела на свои крохотные серебристые часики, встала и направилась с пляжа прочь, это означало, что Синди и всем остальным (кроме Джона, который был дежурным) пора выходить из воды, обтираться и следовать за ней к дому. Потом будет сложная и, возможно, опасная процедура перемещения Барбары и ее кормления, утомительное занятие по снятию мокрых купальных костюмов и развешиванию их для просушки, а затем неприятная и вынужденная задача проследить, чтобы все разошлись по домам. Солнце все еще стояло высоко, но день уже подходил к концу, и Синди это злило.

Мало того, что было невыносимо скучно проводить ночи в одиночестве, когда не с кем поговорить, так еще с каждым днем приближалось оно. Время расплаты.

Для Синди, конечно же, время летело не так быстро, как для взрослых. Заботы, обязанности, планы, договоренности, встречи не являлись частью ее жизни. Вместо этого она дрейфовала, иногда с удовольствием, иногда с раздражением, в размытой череде дней и ночей, и для счастья ей нужны были лишь развлечения, одобрения и легкая ласка. Тем не менее, она достаточно хорошо знала, что такое поощрение и что такое наказание. Мама и папа будут дома уже в понедельник, а сегодня среда. Еще пять дней.

Вероятно, к тому времени дети освободят Барбару, и она устроит им хорошенькую взбучку. Для начала. А потом расскажет все маме и папе. Что произойдет потом, Синди даже предположить не могла – никогда еще она не вела себя так плохо, – и это ее беспокоило.

Полностью погруженная в это настроение, она ворвалась в дом и протопала по коридору, не замечая, что впереди идет серьезный разговор. Лишь дойдя до комнаты Барбары, она поняла, что что-то происходит. Она подошла к двери, волоча за собой грязное пляжное полотенце, и встала в проеме. Джон и Дайана разговаривали.

– Что ты с ней сделал? – сердито спросила Дайана.

Джон посмотрел на Синди, затем снова перевел взгляд на Дайану.

– Все, – ответил он.

Последовало секундное замешательство. Синди показалось, что они смотрят друг на друга, словно скрывая какую-то тайну, в которую не собирались ее посвящать. Затем она посмотрела на кровать и увидела на простыне, там, между ног Барбары, небольшое пятно крови.

Для ребенка ее возраста Синди восприняла это на удивление спокойно. Она видела такое раньше. Иногда на простыне, где спала мама, была кровь. Мама объяснила ей – в чем не было необходимости, поскольку Синди это мало волновало, – что это нормальное явление, случающееся с женщиной регулярно, раз в месяц. Но Синди знала правду. Она сама была женщиной, то есть представительницей женского пола, и ничего подобного с ней никогда не случалось, и она не думала, что когда-нибудь случится. Синди будет осторожна и не допустит такого. Это будет несложно.

По правде говоря, кровь на кровати как-то была связана с тем, что мужчины и женщины делают ночью, оставшись наедине, – о чем с улыбкой перешептываются старшие дети. «Тайна». Если б Синди обладала словарным запасом взрослых, то сказала бы что-то вроде: «Да и черт с ним». Значит, Джон сделал это с Барбарой. Единственной реакцией Синди было легкое удивление. Она не думала, что кто-то из них настолько старый. В конце концов, они не были женаты, а это имело какое-то отношение к браку. Она посмотрела на Джона и Дайану.

– Как ты раздвинул ей ноги?

Джон как-то странно посмотрел на нее.

– Я не раздвигал.

– Тогда ты не мог этого сделать, – сказала Дайана.

– Но я сделал.

Дайана посмотрела на Барбару и закусила губу.

– Ты все равно что-то сделал.

– Ты позволишь ей встать?

– Нужно ее покормить.

– Она снова будет злиться…

– О-о. – Дайана, казалось, на мгновение задумалась. Потом пожала плечами, все еще расстроенная. Подойдя к кровати, она сняла повязку с глаз Барбары. Синди посмотрела на няню и увидела, что глаза у той влажные, но не от печали, не от счастья и не от любых других эмоций, которые она когда-либо видела раньше. Возможно, то, что делали мужчины и женщины, причиняло боль.

– Уммм… уммм! – пыталась сказать что-то Барбара. Она посмотрела на Дайану, подняла голову, посмотрела на себя, на дверь и снова подняла глаза. Она хотела в ванную. Даже Синди понимала это, и Дайана тоже.

– Нам лучше поднять ее.

Джон, который выглядел растерянным, казалось, почувствовал некоторое облегчение. «Барбара не злится на него», – подумала Синди. По крайней мере, гнев не был сейчас главным ее чувством.

– Приведи остальных, – сказал Джон. И Синди неторопливо удалилась, накинув полотенце на дверную ручку.

Используя привычную технологию растягивания, дети подняли Барбару на ноги и повели с веревкой на шее в ванную. Сейчас она не сопротивлялась, но, когда ее затащили внутрь, снова начала издавать звуки. Наклонилась и стала тереться заклеенным ртом о край раковины, в попытке избавиться от кляпа.

– Ты хочешь в туалет или нет? – спросила Дайна.

Снова отчаянное мычание.

Дайана пожала плечами.

Барбара бросила на нее взгляд, полный боли, которую почувствовала даже Синди. Потом села на унитаз, и все, кроме Дайаны, вышли в коридор. Затем они услышали плеск и журчание воды. Наконец Барбара вышла, шаркая ногами. Ее отвели обратно в комнату и привязали к стулу у туалетного столика.

Дайана приготовила ей бутерброд, на этот раз вкусный. Куриное мясо, белый хлеб и майонез. Пахло аппетитно, и Синди снова проголодалась, как с ней бывало каждый час. Однако когда Барбаре убрали кляп, она не стала есть бутерброд свободной рукой. Вместо этого сказала:

– Дайана, ты должна немедленно развязать меня. Должна.

Дайана промолчала. Она стояла справа от Барбары, рядом с туалетным столиком, но не опираясь на него.

– Этот мальчик изнасиловал меня, – сказала Барбара. – Ты знаешь это, ты же женщина. Мне нужно помыться, что-то сделать.

– Ты разве не принимаешь таблетки? – с любопытством спросила Дайана.

– Нет, конечно. А ты? Разве кто-то принимает? – Барбара сердито дернула веревки. – Дайана, если ты не замужем или не собираешься спать с каждым встречным парнем, в этом нет необходимости.

– Я думала, что все девушки, которые учатся в колледже, принимают, – с явным удивлением в голосе произнесла Дайана. Данная информация была для нее сродни научному открытию.

– В любом случае, это не важно. А важно то, что я могу забеременеть от этого мальчика. Или уже забеременела. Для оплодотворения требуется всего один сперматозоид. Ты должна отпустить меня немедленно. Мне нужно обследоваться.

Дайана хранила молчание, но Синди показалось, что она все понимает и отчасти беспокоится за Барбару.

– Дайана?

– Как он мог такое сделать? – Дайана была по-прежнему весьма озадачена.

– И все же он сделал.

– Правда? – Затем Дайана посмотрела на Синди и с довольно странным хладнокровием, учитывая все обстоятельства, произнесла:

– Забудь. Мы не можем отпустить тебя. И ты знаешь это.

– Почему? – Барбара готова была расплакаться. – Дайана, я могу родить от него ребенка. Этот ребенок вырастет в такого же человека, как ты, я, любой из нас. Понимаешь? Ты должна освободить меня, чтобы я могла принять душ, сделать что-нибудь.

– Я не могу. – Впервые, говоря о совместной акции Свободной Пятерки, Дайана не использовала слово «мы». Она приняла решение сама. И Синди отметила для себя – тоже впервые, – что Дайана очень странная девушка.

Барбара приняла это решение молча.

– Ты будешь бутерброд или нет? – спросила Дайана.

– Меня от него вырвет, – ответила Барбара и опустила голову. Синди показалось, что она вот-вот расплачется, но этого не произошло. – Просто уйдите и оставьте меня в покое.

Несколько минут спустя дети снова вставили своей пленнице кляп в рот – причем обе стороны демонстрировали недовольство, – затем силком уложили ее на кровать и привязали. Крепко-накрепко. Нетронутый бутерброд остался засыхать. В конце концов Бобби и Синди разделили его между собой и начисто вымыли тарелку.