Алексей Вилков - Infernal
Белкина не остановить. Бедняга переживает и места себе не находит. Какая тут рабочая атмосфера, когда закадычный приятель на грани.
– Секира жалко. Садись? Выпей? Не ломайся как целка.
– Что за дешёвое разводилово? – вновь накатывала злость.
Если от любви до ненависти один шаг, то я уже протопал километр ненависти к этому простофиле и ко всему миру! Я готов был возненавидеть весь мир! Как всё достало! И никакого покоя! И мне неважно, что Белкин здесь совершенно не при чём.
– Ты всерьёз пьян? – повторяю я. – Возьми такси, гони к себе и проспись. Наутро придумай, что наплести боссу. А если ты плачешь о Михе, так езжай в больницу и сиди у его постели, а не распускай нюни подшофе. Ты слышишь меня? Дуй домой или в реанимацию? Да тебя не пустят в таком виде, болван! Давай, шагом марш отсыпаться? И к себе в машину тебя не посадишь – провоняет всё! Вставай, Влад! Я поймаю тебе такси.
Долго уговаривать Белкина не пришлось. Компаньон повиновался, и здравый смысл возобладал. Владик чуть-чуть покачивался, но достойно держался на ногах. Почти под руки я вывел его из кабака. Белкин начинал засыпать на ходу. Похлопав его по щекам, удалось привести его в сознание. Через пять минут подкатило такси. Я достал его бумажник и отсчитал бабла таксисту, оставив бумажник себе, чтоб у водилы не возникло соблазна обчистить Белкина – второй прокол за одну неделю он точно не перенесёт. Посоветовав таксисту довезти приятеля по образцовому порядку (номер машины записал в телефон), я сунул ему ещё штуку и распрощался с Владиком. Такси тронулось, а меня охватила гордость. Возможно, именно я предотвратил следующую напасть Белкина. И Секира всё еще жаль, и где – то рядом затаилась прежняя ненависть.
Всё перемешалось, и я не представлял, какому чувству предстоит отдаться. Поразмыслив, я пришел к выводу, что гораздо безопаснее потушить их все, отпустив ситуацию, как учили на мастер-классах бизнес-тренеры. Гуру коучинга знали толк в расслабухе и пофигизме. Я позавидовал их великому спокойствию и попытался последовать их примеру. Неожиданно получилось – ситуация отпускалась, а ненависть уходила. Вместе с ней уходила и гордость за помощь Белкину и жалость к Секиру. Я оставил одну нежность.
Нежность к моей потрясающей девочке.
Сеанс медитации проходил в машине. Моя Маздочка покорно замерла в ожидании чуда. И оно свершилось, когда я с собранным и почти благоухающим видом тронулся в направлении дома. Нирвана длилась недолго. Езда по столичным пробкам вернула прежние эмоции, но в гораздо меньшем эквиваленте. В целом ситуация ушла и стала более-менее безболезненной. Слава прославленным мастерам. Коучинг не пропал даром, как не зря заплачены тысячи долларов.
В квартиру я добрался через час и застал Лизу в спальне. Как давно это не происходило, что я даже искренне удивился, чуть не расплакавшись.
Удивилась и Лиза.
– Мы снова вместе. Ты непривычно рано, – оценила она, лёжа на диване с помятым журналом.
– Да и ты дождалась, – иронично пробурчал я.
– Где ты был?
– На Фонтанке водку пил, – сумбурно обронил я и виновато поправился: – Точнее, не я, а Влад. Он в стельку наквасился. Отправил его спать, – сообщал я, стараясь опустить ненужные подробности.
– По поводу?
– Секир разбился.
– Насмерть? – равнодушно спросила она.
– Нет. Наполовину.
– Иногда лучше насмерть, чем наполовину. Если смерть приходит к тебе, выгодней взять её полностью.
Вот и наши странности приплыли, с горечью подумал я. Снова под вечер, но бывали и в другое время суток. Мне не хотелось развивать эту тему, но Лиза продолжала сама.
– Для кого-то смерть – подарок. Для кого-то – наказание, но половинчатая смерть – морока для каждого. Посуди сам. Он же может стать инвалидом. Он может не оправиться. Будет как растение. Будет лежать и дышать через маску, вроде и жив, но как бы и нет. Мозг посылает сигналы, но души в сердце уже нет. Что это? Жизнь? Смерть? Половинчатое состояние. И я об этом. Ты слышишь меня?
– Лиз, давай, не будем увлекаться? Секир не мышонок. Он мне приятель. Мы сидим в одной упряжке. Его некому заменить.
– Извини. Навеяло. Я разобралась. Вспышка! У меня часто бывают вспышки…
– Не начинай выражаться как Адель – это мне не нравится. Кстати, как она? Жива? Или наполовину?
– Наполовину.
– Её тоже сбили? – зло спросил я. – Фура с комбикормом?
– Адель сама по себе живёт наполовину. Многие люди половинчатые. Но немногим избранным достаётся полнота. А завтра мы станем полными. Да мы и не были нарочитыми половинками.
– Иногда я теряю ход твоих мыслей.
– Не пытайся его искать. Его наверняка нет, и ты его не отыщешь, – уходила в словесные дебри Лиза, как будто какой-то неудержимый приступ спустился на неё и не отпускал.
Обычно поветрие странностей проходило само – налетало и отпускало. То же самое должно произойти и сейчас. С минуты на минуту. Я ждал и ускорял время. Но не отпускало. Лизу не отпускало.
Надев пушистые тапочки, я прошёл в туалет. Затем в ванную. На кухне открыл банку свежего пива.
Меня отпустило.
– Иногда я сама себя не понимаю, – глубокомысленно произнесла она, выкинув журнал.
По смене интонации и пронзительному выдоху, я понял, что отпустило и Лизу.
Вернувшись на кухню, я достал вторую банку. Предложил Лизе, а она отказалась, то есть мне достанется две.
Напившись, я отправился в душ. Под потоком горячей воды окончательно отпустило, и я вернулся к Лизе почти обновлённым.
По привычке она уже лежала у стенки. Крылатое выражение: «Не могу я спать у стенки, у меня дрожат коленки» к Лизе не относится. Я же предпочитал спать с краю. У стенки всегда тесно, я часто ворочаюсь, стаскивая одеяло. Лиза лежит, как мышка, исключительно когда спит. В остальное время, как обычно…
Мне требуется много пространства, люблю расставлять руки взад-вперёд, а иногда и ноги, чем вызываю возмущение любимой. Иногда нам кажется, что постель слишком мала. Мы намеревались купить другую и катались по мебельным салонам, подбирая подходящий вариант. Лиза даже специально измерила длину и ширину нашего ложа. Неожиданно обнаружила, что все остальные кровати почти идентичны – среднестатистический размер, что поделаешь? И тогда мы задумали сколотить постель на заказ, но быстро передумали. Она занимала бы много места, придётся переставлять остальную мебель, а то и вовсе ломать стенку, делать перепланировку, а лучше просто решить все проблемы, переехав в квартирку попросторней. Лизе подходил лишь дворец. Посетовав и повздыхав, мы смирились. Приспособились к старой спальне. Я пообещал не размахивать конечностями, не храпеть и не пукать. Последнее обещание относилось и к Лизе, чем и она грешила. Обещания выполнялись с переменным успехом, но ногами я старался не дрыгать. Так и свыклись.
Погладив её по плечу, я заметил, как Лиза уснула. Немудрено, ведь она очень устала. Но я ошибся.
От моих прикосновений любимая зашевелилась и неразборчиво прошептала:
– Ты чего?
– Ничего. Спокойной ночи, – прошептал я, ругая себя за содеянное.
– Что?
– Ничего.
– Отстань тогда! Дай поспать.
– Извини.
– Спокойной ночи.
– Угу…
Лиза сладостно засопела. Иногда мне доводилось слышать её храп: тихий, осторожный, иногда музыкальный и волнующий, как баллады Стинга. Я прислушивался и не толкал её. Пусть поёт. Лизе можно всё. Но мой храп она не переносила, и когда я позволял себе эту пакость, Лиза мгновенно будила меня, заставляя перевернуться на другой бок, а чаще прогоняла в гостиную. К счастью, данные инциденты случались редко. Последний раз в мае. С весны много воды утекло. И мы забыли о том, точнее, делали вид, что забыли. Тогда я проспал до утра на диване и вынужден был встречать рассвет в одиночестве. Переходить утром в спальню невыносимо лень, и я прозябал до обеда один, благо была суббота. По выходным я тружусь редко, в типичных случаях соблюдая классическую пятидневку. Лиза тоже не любит задерживаться в офисе, особенно во внеурочные часы. И очень ругается, когда её заставляют выходить по субботам, а иногда и по воскресеньям, но за трудовыми загулами следует приличная премия. Выходные оплачиваются по двойному тарифу. К сожалению, у нас в компании так не принято, и я завидую Лизе, хотя и получаю в несколько раз больше. Сколько зарабатывает Лиза – до сих пор точно не представляю. И она не называет точную сумму, стесняясь обозначить даже примерный оклад. Правильно делает, так как я поступаю аналогичным образом, сохраняя финансовую независимость, что очень ценно и приветствуется в современном обществе, соответствует духу времени и является прогрессивным моментом совместной жизни. Почти по фен-шуй.
А что я ещё не знаю о Лизе? Много чего.
Взять, к примеру, её родителей. Мы до сих пор не знакомы, как не знакомы и с моими предками, а между тем, мама интересовалась, звонила и спрашивала: «Как у тебя дела? Не надумал жениться?» Я отвечал: «Дела потихоньку, но жениться не надумал». Матушка спрашивала: «Есть кто на примете?». Я отвечал: «Есть!», но не проговаривался, а мама настаивала: «Обещай скоро познакомить?» «Обещаю!» – уверял я, и обещание придётся выполнять.
