Эдуард Веркин - Не читайте черную тетрадь!
– Жук...
– Идет смерть по стенам... – бормотал Жук. – Несет всем по оладье...
Мы шагали достаточно медленно, но очень скоро я стала замечать, что и без того низкий темп нашего передвижения снизился еще больше. Жук все чаще останавливался. На секунду, на две. Стоял, хватая ртом воздух, и прислонялся лбом к холодной стене. Постепенно эти остановки становились все продолжительней, а потом Жук остановился вовсе.
– Что с тобой? – спросила я.
– Ничего, – ответил Жук. – Все в порядке. Устал немножко...
Я сунула ему бутылку с водой, и он выпил остатки.
– Голова кружится, – сказал Жук. – И жарко. И кости что-то болят.
Я приложила ко лбу Жука локоть. Лоб был горячий. Тогда я схватила Жука за руку и попыталась померить пульс. Пульс был заоблачный – где-то сто двадцать ударов. Пульс просто выпрыгивал из руки.
– Я в норме, – сказал Жук.
И сел на пол.
Слишком быстро его как-то сломало. Где-то за час свернуло. Больше всего это было похоже на грипп. Скоротечный грипп. Такое я однажды видела. Тут где-то в пыли таился вирус, этот вирус напрыгнул на Жука, и стал наш Жук совсем больной. А Дэн пропал. А Володька я не знаю где. При таком гриппе ходить нельзя, сердце может остановиться. Сколько времени мы тут вообще находимся?
– Жук! – позвала я. – Вставай!
Он посмотрел на меня и не увидел.
– Вставай, говорю! Надо найти другое место. В коридоре сидеть нельзя!
– Почему? – спросил Жук.
Он еще держался за самострел и за свой мешок.
– Тебе надо отдохнуть, – сказала я. – А тут ты не отдохнешь. Тут опасно. Надо найти комнату...
– А не то мертвецы нас всех найдут, – подхватил Жук. – Найдут и скажут: «А чего это вы, ребятки, тут делаете без нашего разрешения?»
Он собрался и стал медленно подниматься, перехватываясь по стене. Я ему помогала. Жук просто горел. У него было градусов сорок, не меньше.
Если приступ лихорадки не оборвать хинином, то пациент скорее мертв, чем жив.
– Идем, Жук, надо найти, где можно остановиться.
Я отобрала у него мешок и запихала в рюкзак Дэна. Самострел я повесила на левое плечо. На правом плече повис Жук. Он был нелегкий, ой какой нелегкий.
– Соберись еще, – попросила я. – Надо найти чистое место.
Можно было вернуться в ту комнату, где Жук показывал мне гранату, но я подумала, что возвращаться – плохая примета. Я потащила Жука вперед.
Так мы передвигались гораздо медленнее. У Жука переплетались ноги, он запинался и врезался в стены. Я держала его с трудом, мешала разрезанная леской рука, да и вообще.
Жук был очень тяжелый и задыхался.
Скоро он упал совсем. Свалился, стукнувшись головой и ободрав о неровную бетонную крошку кожу с лица. Я не удержала его. Жук потерял сознание. Я напряглась и посадила Жука к стене, хотела сначала подпереть его для надежности самострелом, но потом передумала и оставила самострел себе.
Оставаться вот так в коридоре было опасно. Я достала из рюкзака леску, привязала один конец за ногу Жука, другой себе на руку, насторожила самострел, проверила гранату и, вооружившись таким образом, отправилась на разведку.
– Никуда не уходи, – сказала я Жуку. Герои всех фильмов всегда мужественно шутят в таких ситуациях.
Я разматывала катушку и шагала по коридору. Когда первая катушка кончилась, я привязала вторую, это означало, что я отошла уже больше чем на сто метров. К тому времени я уже не видела Жука, он скрылся в мелькании тусклых ламп. Иногда для того, чтобы проверить, на месте ли Жук, я натягивала леску и ощущала на конце тяжесть. Жук сидел и не шевелился.
Коридор не менялся. Больше всего я почему-то боялась, что леска дернется и потащит меня назад, а я не успею даже отвязаться. А ножа, чтобы ее перерезать, у меня с собой не было. У нас больше вообще не было ножа. Жук отдал свой стилет Дэну, Дэн пропал. Мне вдруг пришло в голову, что, может быть, все это как раз для того и придумано, чтобы я вот так оказалась посередине этого подземного царства одна и привязанная леской неизвестно к чему. Сколько килограммов эта леска там выдерживает? Меня утащить хватит. Легко. Особенно если...
Тут я увидела то, что хотела, – по правую руку в стене были вырезаны глубокие узкие ниши, предназначавшиеся... Не знаю, для чего они там предназначались, но они были. В нише были двери, двери были открыты, за дверями можно было отсидеться какое-то время.
Я остановилась и стала отвязывать леску от руки. Получалось плохо, потому что леска успела уже затянуться почти намертво. Я попробовала ее перекусить, но мои зубы явно уступали в разгрызательной силе зубам щук, на которых эта леска была рассчитана. Тогда я сделала так – вынула из уха сережку и попробовала растянуть узел с помощью булавки.
Но леска была крепкая, вообще казалось, что она не завязалась в узел, а почти сплавилась в него. Я ковыряла эту леску и проклинала всех рыбаков на свете. Когда я уже почти подцепила самый кончик, леска неожиданно натянулась и потащила меня назад. Я пробовала упираться – бесполезно, леска тянула меня за собой. Единственное, что я смогла предпринять, – это сесть на пол. Рука моя болталась на натянутой струне, и я уже стала думать, что сейчас и вторая моя конечность будет искалечена, с нее попросту слезет чулком кожа, но леска неожиданно ослабла. Я перехватила леску другой рукой и стала быстро наматывать ее на катушку. Тяжести на другом конце не было, леска шла легко и свободно. Жук оторвался. Я осталась одна.
Впервые за всю эту безумнейшую ночь мне захотелось плакать. И я заплакала. Меня ведь все равно никто не видел. А если тебя никто не видит, плакать можно.
Я проплакала, наверное, минуты три. А потом слезы кончились. Моих слез всегда хватает лишь на три минуты, а потом все. Потом я успокоилась, вытерла платком нос и решила действовать дальше. Рассчитывать мне было не на кого...
На стену легла тень. Я обернулась. Это был Жук. Вроде бы.
– Валь? – позвал он. – Валь, это ты?
Я направила на Жука самострел. Правда, я не знала, как снимать это чертово ружье с предохранителя, но так все равно было спокойнее.
– Какая кличка у нашей математички? – спросила я. – Отвечай! Быстро!
– Глаз, – сразу же ответил Жук. – Глаз у нее кликуха. Она косая потому что. Не стреляй, это я.
Жук шел покачиваясь и сматывая на рукав леску.
– А я открываю глаза, а тебя нет. А к ноге леска примотана. Ну, я так и решил, что ты пошла вперед посмотреть... Вроде бы на разведку... Что-то мне уж совсем хреново...
Жук подошел поближе. Лицо его от падения покраснело еще больше. Да и вообще он выглядел довольно страшно, но мути в глазах убавилось.
– Тебе надо отдохнуть, – сказала я и протянула ему его ненаглядный самострел. – Здесь недалеко ниша есть, мы можем там подождать. Тебе надо отдохнуть хоть часок.
