Кэрри Гринберг - Лорелея
Во сне они любили друг друга в самом плотском смысле этого слова.
Во сне он прекрасно понимал, что представляет собой вампирша, видел настоящую ее сущность и все же...
Во сне они были вместе. И это пугало больше всего. Потому что он понимал, что никуда не денется от нее, а она - от него. Пока, по крайней мере.
Нервный сон то и дело прерывался; Артур просыпался и инстинктивно тянул руку к шее, пытаясь нащупать следы укуса - и вновь засыпал, убедившись в целостности кожного покрова. В купе было темно, но в какой-то момент, вновь приоткрыв глаза, он понял, что Мицци с ним нет. Напряжение, железной хваткой державшее его за горло, отпустило, но лишь на короткое мгновение - она не могла никуда деться, она все еще здесь, и Артур боялся предположить, куда она могла исчезнуть. Она ведь так и не пообещала ему, что не будет убивать. Она даже из вежливости не притворилась, что смогла бы пойти ради него на такой шаг. Так что лучше было не думать, что она делала в тот момент.
В следующий раз он увидел Мицци утром, когда окончательно проснулся. Та сидела на диванчике как ни в чем не бывало, и изучала путеводитель, решительно приближаясь к концу, где обычно автор уже удаляется от Рима и пишет о прекрасных окрестностях вроде виллы Адриана или виллы д'Эсте, которые непременно следует посетить каждому уважающему себя туристу. Представить себе вампиршу гуляющей среди остальных туристов между фонтанов эпохи Ренессанса было непросто, но книжку она читала внимательно и даже делала какие-то пометки карандашом.
Выглядела она уже значительно лучше, даже несмотря на ясный день: от вчерашних ожогов остались лишь почти незаметные следы, глаза сияли, а кожа казалась не пергаментной, а почти человеческой, только немного бледной. К сожалению, такой эффект мог быть достигнут лишь одним способом.
Поезд прибывал в Рим около девяти часов вечера, до этого времени Артуру приходилось наблюдать все проносящиеся мимо красоты Италии из коридора: занавески в купе были плотно задернуты, и Мицци трепетно оберегала свой покой. Облокотившись о поручень, Артур смотрел на проносящиеся мимо яркие пейзажи Тосканы. Виноградники и пастбища сменялись деревушками, где текла размеренная итальянская жизнь, такая живописная и самобытная, что любой художник только и мечтал бы переехать сюда на пару месяцев, лишь бы иметь возможность запечатлеть стройные кипарисы и не менее стройные станы улыбчивых селянок. Во Флоренции поезд стоял час, пока отсоединяли вагоны, а шумные итальянцы штурмовали перрон. Юноша вспоминал, что когда-то, не так давно, он мечтал остановиться здесь, чтобы все время посвятить лишь Галерее Уффици и Национальному Музею (ну и тем самым прекрасным стройным итальянкам, но этого ведь не будешь писать в заявлении профессору). Сейчас же весь этот высокий Ренессанс, ради которого в свое время он и сорвался в Гранд-Тур, казался ему далеким и эфемерным, словно из прошлой жизни.
- Мы скоро приедем, - раздался голос позади него.
Артур и не заметил, как зашло солнце: сумерки длились тем меньше, чем южнее они оказывались, и сейчас было уже почти темно. Вампирша покинула купе и нашла Артура в коридоре, где он стоял уже последние... два? три часа? Давно...
- Мне стало совсем скучно, я эту книжку уже наизусть выучила, - Мицци помахала путеводителем и протянула его англичанину. - А ты, кажется, так ничего и не прочел.
Она пристроилась рядом у окна, и некоторое время они молча стояли, изображая заинтересованность в римских предместьях, мимо которых их мчал поезд.
- Я согласна, - вдруг сказала она.
Артур удивленно посмотрел на вампиршу, пытаясь понять, на какой незаданный вопрос был этот ответ. То, что она рылась у него в мыслях, как в своих вещах, хоть и раздражало, но давно стало привычным.
- Про убийства, - Мицци произнесла это так тихо, что можно было прочесть только по губам, хотя кроме них никого больше в коридоре не было. На Артура она старалась не смотреть. - Я помню, о чем ты просил меня в Париже.
- Но вчера ночью... Ведь мне не показалось, верно? И я слышал какие-то разговоры, что в вагоне третьего класса пропал человек.
Он не закончил мысль, но вампирша согласно кивнула, все еще не поднимая на него взгляда. Разговор выходил ужасно неловким и никак не хотел строиться. Но как еще говорить про убийства, Артур не представлял, а Мицци то ли разделяла серьезность момента, то ли пыталась подстроиться под его восприятие. Но вопрос так и не был задан, а ответ не был получен.
- Я постараюсь, - вновь сказала она после некоторой паузы. - Я не могу обещать, но я постараюсь. Просто это действительно очень сложно. Но ведь по-другому не может быть?
Артур вновь отчетливо услышал это непроизнесенное 'мы'. 'Ведь по-другому у нас не получится?' - хотела спросить девушка, но так и не смогла. 'Ни по-другому, ни как-либо еще, дорогая Мицци, и ты это прекрасно знаешь'. Юноша осторожно прижал вампиршу к себе и обнял: ту, о которой он только и мечтал последнее время, которую боялся, и которая теперь принадлежала только ему. Ее волосы, ранее расплавленным золотом мерцающие среди огней ночного Парижа, смешно щекотали нос и были мягкими на ощупь. И - если уж быть совсем романтичным - можно было попытаться представить, как ее сердце бьется в унисон с его.
Впрочем, неважно, длилась ли их идиллия несколько секунд или десятки минут, но ее разрушили пассажиры с чемоданами, стремящиеся к выходу из вагона. Поезд прибыл на вокзал Термини, чье строительство завершилось совсем недавно, но который уже по доброй итальянской традиции был полон людьми, как встречающими и провожающими, так и торговцами всех мастей, и попрошайками, и затерявшимися среди них карманными воришками... Носильщики уже поджидали, и, когда двери в вагон первого класса открылись, принялись наперебой предлагать свой услуги. Дешевле, конечно, во всей Италии было и не сыскать.
***
'...Рим производит впечатление двоякое. Он прекрасен, грандиозен, Город из Городов, его величие невозможно постичь, но в то же время память о Древнем Риме и Ренессансе погребена под ветхими стенами и грязью, и, чтобы добраться, до древних жемчужин, надо потратить немало времени и сил.
Но не буду тебя пугать - это лишь первое впечатление от города. Стоит пройти чуть дальше, заглянуть в пустые дворы огромных, некогда богатых домов, остаться одному в маленькой церкви, видевшей в свои лучшие годы всю роскошь Рима, оказаться рядом с развалинами древнего Форума, более полутора тысяч лет пролежавшими под землей, и вся эта поверхностная суета перестает замечаться. Пусть сейчас Рим - лишь бледный призрак себя самого, сначала погибшего от рук варваров, а затем - еще раз - после падения Священной империи, все равно он остается тем городом, о котором мы читали в детстве, рассматривали картинки и мечтали увидеть хоть одним глазком.
