Скотт Вестерфельд - Чёрный полдень
Но почему он так нервничает сегодня? Хотя Мелисса за последнее время многому научилась, некоторые подробности чужих мыслей до сих пор иногда ускользали от нее. Чтобы разобраться, ей нужен был физический контакт, а Рекс сегодня всячески избегал прикосновений.
— Может, Касси никому и не рассказала, — пробормотал он. — Может, она и вправду думает, что это был сон…
— Не знаю. Мне она показалась… смышленой.
Мелисса не стала продолжать, поскольку сомневалась, что «смышленая» — достаточно точное слово. Девочка была себе на уме, и Мелисса почуяла в ней толику хитрости… Здоровенную такую толику, если начистоту. Может, Касси Флиндерс вчера и вела себя точь-в-точь как напуганная малышка, но она прислушивалась ко всему, что говорили полуночники, и все запоминала. Так что чем скорее Мелисса подчистит ее память, тем лучше.
— Ты только не жми на нее слишком сильно, Ковбойша.
Чувство вины, вспыхнувшее в Рексе, передалось Мелиссе — кислое молоко с привкусом аккумуляторной кислоты, и телепатка застонала.
— Это давно в прошлом, Рекс. Я не повторю свою ошибку. Я буду легка, как перышко. Верь мне, хорошо?
— Хорошо. — Он посмотрел на часы. — И чем мы займемся в оставшиеся восемь минут?
— Ой, Красавчик, ну ты и спросил…
Он улыбнулся и повернулся к ней на сиденье машины, наклонился… Но его движения были очень осторожными.
«Что же ты такое прячешь, Красавчик?»
Когда они стали целоваться, Мелисса почувствовала на его губах бурление тревоги. Она осторожно провела по ним кончиком языка, преобразуя их вкус из тревоги в желание, крепче прижимая к себе Рекса. Собственное возбуждение Мелиссы — ее предвкушение полуночного часа и искусных манипуляций над застывшим разумом Касси — начало нарастать. И оно преодолело напряжение Рекса, смешавшись с ним, как смешиваются два резких вкуса, рождая нечто совершенно новое.
Рекс крепко взял Мелиссу за плечи (на его руках были перчатки, защищавшие от случайного прикосновения к стали), притянул ближе к себе. Она обняла его под курткой, голова у нее пошла кругом. Она чувствовала хмельное брожение все еще происходящих в Рексе изменений, их пузырьки электрически покалывали ее гортань…
Обычно, когда они касались друг друга, Мелисса полностью сохраняла контроль над собой — для этого к ее услугам теперь был опыт многих поколений телепатов и их особые техники. Но на сей раз обретенная Рексом уверенность и его сила, возраставшая с каждым днем, едва не захлестнули Мелиссу с головой. Она уловила обрывки прошлой ночи, увидела глазами Рекса ритуальный танец темняка — темняка, признавшего в нем равного хищника. Темняка, который практически разговаривал с ним…
А потом ей открылся истинный источник его стыда и тревоги: прошлой ночью Рекс был невероятно близок к тому, чтобы его темная сторона взяла верх. Мелисса представила, что осталось бы от Касси Флиндерс, если бы это произошло…
Память поколений советовала Мелиссе быть начеку: Рекс превращался в нечто такое, с чем телепаты никогда не сталкивались… и уж тем более не целовались. В нем таилось слишком много теней, древних и пугающих.
Но она не обратила внимания на предостережение — несмотря ни на что, это был ее Рекс, и точка. Если бы не он, Мелисса бы просто не дожила до сегодняшнего дня. Все эти годы, когда она не умела обращаться со своим даром и была совершенно беззащитна перед чужими мыслями, она хотела только одного: иметь возможность прикоснуться к Рексу. И сейчас Мелисса выкинула из головы все то, чему научила ее Мадлен, все новообретенные навыки и способность владеть собой, и погрузилась в темные глубины Рекса.
Эта темнота была похожа на древние разумы по ту сторону пустыни — не оформленные в слова мысли, а только образы, смутные едва различимые… Символы знания, груды костей, запах гари… и ликование хищника, завладевшего жертвой.
Вспышкой сверкнула боль, и Рекс оттолкнул Мелиссу. Его заметно трясло.
Его глаза в лунном свете мерцали лиловым пламенем, словно отблеск, который она ощутила в глубине его разума и гаснущий по мере того, как Рекс брал верх над своей темной стороной. Мелисса ощутила соленый вкус и задумалась было, какого рода мысленный шум мог дать такой эффект, а потом сообразила, что вкус принадлежит реальности, что на ее губах — кровь.
— Черт, — пробормотала она, поднеся руку ко рту. — Я себе губу прокусила. И как меня угораздило?
— Это не ты. — Рекс отвернулся. — Прости… тебе больно, наверное.
— Все в порядке, Рекс. — Мелисса осторожно облизнула пострадавшую губу. — Когда мы в первый раз коснулись друг друга, меня тоже перекосило. Помнишь?
Он снова повернулся к ней и, сняв перчатку, кончиками пальцев осторожно дотронулся до ее губ.
В это мгновение машина содрогнулась, и весь случайный мысленный шум вокруг них исчез. Синева тайного часа стремительно затопила весь мир, и на фоне неожиданно затихшего мысленного ландшафта образы, которые принимала Мелисса от Рекса, стали намного отчетливее.
Она увидела лист бумаги, сплошь покрытый веретенообразными символами знания, и поняла, что именно эти непонятные знаки — причина нынешней тревоги Рекса.
Мелисса прищурилась в свете темной луны:
— Что за фигня?
— Я нашел это сегодня утром, — хрипло произнес Рекс.
Он сунул руку в карман куртки, достал сложенный листок, развернул его и показал Мелиссе те самые символы, что она увидела в его мыслях.
— Так это из-за них тебя так трясет? — Мелисса поудобнее устроилась на водительском сиденье, вздохнула. — Откровения древних провидцев-следопытов насчет конца света?
Рекс покачал головой.
— Не то чтобы древних. Посмотри внимательнее.
Мелисса пригляделась. Лист, на котором красовались значки, был разлинованный, с дырочками по краям — его явно вырвали из обычного блокнота.
— Не понимаю. Так это твои заметки?
— Я этого не писал. Я нашел это утром у себя на кухонном столе.
— Погоди-ка. — Мысли Мелиссы понеслись вскачь. — Но это написано символами знания, Рекс.
Он кивнул.
— Верно, Ковбойша. Немного странный диалект, но прочитать можно.
— И это откуда ни возьмись появилось на столе в твоей кухне? Но никто не умеет писать символами знания, кроме тебя. И… ох, черт! — Мелисса сунула в рот безымянный палец и с силой прикусила ноготь передними зубами. Зубы соскользнули с ногтя с отвратительным щелчком. — Те костяшки домино, что Грейфут использовал для общения с темняками… там ведь тоже были символы знания.
— Совершенно верно. И с такими же небольшими искажениями, как вот эти значки. Здесь даже подпись есть, — Он показал на правый нижний угол листка, где был написан номер мобильного телефона, а рядом с ним — три удлиненных символа, обведенные кружком: «Э-ун-жи».
