Денис Кавченков - Обратная сторона жизни
— Курить будешь? — положив горячее, пахнущее жареной кровью мачете неподалеку от прикованного пленника, демон полез в карман фартука за сигаретами, наперед зная ответ трясущегося в диком нервном напряжении мальчишки, рассматривающего прекрасно выполненный, подгоревший срез руки, из которого не вытекло ни капельки крови.
Мутные глаза юноши лучились подобием сумасшествия, но он автоматически кивнул, дрожа от напряжения и бьющей в голову боли с отчаянием… Теми самыми, приближающими желание умереть до конца, уйдя в темноту из пропахшего смертью и горелым мясом помещения, с надоевшими бликами пламени на всем здесь находящемся, а черт спокойно прикурил сигарету и, сделав пару затяжек, сунул ее парню в губы, дав тому курить, сколько влезет.
Пока измученный Дмитрий жадно затягивался, мысли его пребывали в огромной тоске, рвущей сердце и заставлявшей болеть душу, не могущую покинуть еще одно тело — духовное.
«Будь проклята эта матрешка…», — изо всех сил желая сдохнуть и одновременно выжить, он повернул голову, мучительно сплюнув на стол тягучей слюной, бывшей остатками рвотной желчи.
Липкий, растянувшийся плевок не желал полностью выпадать, и его пришлось сдувать, делая, как задорно пофыркивающая лошадь, хотящая скакать галопом по зеленому лугу с любимым хозяином: «Прфф! Прфф! Прфф!», — что отлично получилось, однако не высушило море тоски, плещущееся внутри души, желающей впасть в кому.
А его мучитель наоборот… Прикрыв усталые глаза, присел на стоящий рядом, крепко сбитый стул и принялся мечтательно жевать кожистые губы, словно прокручивая в голове надежды на что-то более светлое, чем работа в затхлой, полной крови и криков комнате… В полуприкрытых звериными веками глазах, будто бы бегали обнаженные козочки с гладко выбритыми грудями и задницами, подмигивая престарелому мечтателю, пролившему немало крови несчастных грешников. Сейчас палач не выглядел злым или жестоким, наоборот… Нечто человеческое появилось в оранжевых глазах с мечтами о далеком и несбыточном, таком же, как для Дмитрия сейчас являлась унылая Земля.
Посмотрев на старого палача со стороны, любой бы понял, что у демона есть какая-то своя простая, по крайней мере для Геенны Огненной жизнь, в которой он приходит домой, устало ужинает и надев линзы с земным фильмом из чужих воспоминаний, например «Титаником», заваливается на жесткую кровать и плачет… Плачет, когда умирает Ди Каприо… Может это его любимый фильм…
Ведь наверняка на любой земной скотобойне есть парень, безжалостно убивающий быков и коров с одного сильного удара огромным молотом, который возвращается домой и пьет… Не водку, не пиво, а молоко. Литр или два, чтобы на губах появились белые усы, как в детстве… Потом вставляет в старый видеомагнитофон, именно магнитофон, а не DVD, потрепанную жизнь видеокаcсету и смотрит давние записи «Мишек Гамми» или «Утиных историй» с дядей Скруджем и его тремя племянниками, утятами в разноцветных кепках. И смеется. Как ребенок. С испачканной в молоке верхней губой… И это делает с виду бесчувственный парень, не обращающий внимания на жалобное мычание приговоренной к смерти коровы… Бездушно смотрящий в грустные глаза бедной, хотящей жить скотины, понимающей куда ее привели. В глаза той, которую десятки поколений женщин разных стран называло и называет кормилицей…
Именно такие безумные, но в тоже время правильные мысли роились в голове Дмитрия, пока он жадно курил, страдая от наичернейшей тоски и изо всех сил сжимая губами сигарету, дабы она не упала и не обожгла лицо, хотя сейчас уже не страшно. Никотин в некоторых случаях странно действует, голова становится тяжелая-претяжелая, а все плохое уходит далеко-далеко… Сигарета дарит равнодушие, когда пытаешься забыть о чем-либо, вот и все ее плюсы. И сейчас мальчишка понимал, что последние двадцать минут скучал по никотину больше, чем по Земле, тусклая жизнь на которой привела его в не придуманное измерение с ярким огнем из камина и отнюдь не положительными впечатлениями.
«Прфф!», — замученный, издергавшийся мальчишка попытался выплюнуть окурок, обжигающий губы. «Прфф!», — вторая попытка оторвала оранжевый и воняющей плавящейся пластмассой фильтр от потрескавшихся, но отчего-то липких губ.
Он повернул обожженную голову обратно. Устало и безразлично, бросив тусклый взгляд покрасневших глаз на искалеченную, практически потерянную руку. В голове было пусто. Очень пусто. Никаких эмоций. Равнодушие. И бьющая по вискам боль. Каждый удар сердца доносил крик нервов до головы, где тот по неизвестному ему принципу разделялся на две равные части и ударял одновременно по обеим височным долям.
«Что я буду делать дальше? Наверное, каждый после ампутации задавал себе этот вопрос…», — Дмитрий равнодушно перекинулся на мысли о себе родимом. «Ладно на Земле, в больнице кто-то проснулся без конечности, но знает, что его ждет инвалидность, пенсия, родные помогут, без занятия не останется, как-никак не он первый, не он последний, а здесь?! Здесь как!?», — внезапно взвыл про себя юноша, прокусив от безнадежности внутреннюю часть нижней губы, мгновенно наполнившую рот соленой кровью. «О! Как я сразу не додумался!», — мальчишка принялся нервно сосать и глотать кровь, дабы хоть немного смочить иссушенное горло и он не сходил с ума.
Нет. Экстремальные условия диктовали новые правила выживания и Дима приспосабливался к ним, сам того не понимая. Все происходящие с ним перепады настроения, прыжки с ярости на равнодушие, со злости на апатию говорили, что тело и разум адаптируются, пробуя, как будет лучше.
Люди не догадываются об истинных возможностях данных им тел, не умея и не желая прислушиваться к беспрестанно работающему и перестраивающемуся организму. Мало, кто пытается понять, насколько сложно устроены люди, и какой титанический труд проводится внутри их организмов круглосуточно, дабы каждый мог выполнять миссию поиска Бога. Вместо этого «разумная» раса третьей планеты от Солнца медленно убивает себя потреблением огромного количества рекламных продуктов, возведя в ранг богов деньги с ежедневной рутинной работой. И сегодня это называется жизнь… Смешно…
«Отпустят меня таким, и что я буду делать без пальцев с половинкой другой руки?! Жрать как?! Как вообще, что-либо делать?!», — Дима не понимал, как можно выжить в условиях безумного мира Ада, если нет конечностей.
Ну ладно. Пусть они частично есть. Но как выживать? Именно это и не укладывалось в голове.
«Единственная надежда на то, что заново отрастят… На хрена я им здесь калека? Если только местных поросят кормить… Причем собой… Ха. Ха. Ха… Очень смешно… Да и черт вроде говорил о местных технологиях… Наверное, все-таки вылечат… Надеюсь…», — мальчишка перевел почти бессмысленный, усталый, но с капелькой надежды взгляд на круторогого палача, пребывающего в собственном «прекрасном далеко».
