Дмитрий Громов - Путь проклятых
Окончательно.
И в чем – то они правы…
Внутренний взгляд распахнулся сразу во все стороны расширяющейся сферой – и мгновенно наткнулся на еще три фигуры за поворотом коридора.
Обошли.
И еще один маячил где-то на самой периферии.
Итого – девять.
Против троих нас.
Сквозь пятнистую униформу без знаков различия ослепительным белым светом сияли спрятанные под ней истинные распятия, и золотое пламя неотвратимой Судьбы горело в груди каждого «святого отца» с автоматической винтовкой в руках.
А вот и сам Бессмертный Монах…
Мой внутренний взгляд уперся в него – и меня словно ожгло огнем! Удар был настолько силен, что я едва устоял на ногах. И все же я успел увидеть!
Увидеть то, что было внутри у Бессмертного Монаха.
Он больше не был человеком. Не был – едва ли не в большей степени, чем мы, вампиры! Внутри него полыхало бесстрастным аквамарином ледяное полярное сияние – и это была даже не Судьба. Это было нечто выше. Нечто настолько надчеловеческое, неотвратимое, что сама мысль о сопротивлении или бегстве от этого казалась нелепой и глупой.
– Когда-то я был человеком, – синим холодом ноябрьского ветра ворвалось в мою голову. – Это вы сделали меня таким. Вы, исчадия Тьмы, ожившие трупы. Вы убили всю мою семью. Я выжил. Выжил и поклялся. С тех пор… Впрочем, это не важно. Стой на месте – и не бойся. Я подарю тебе покой. Тебе и им. Может быть, Он и простит вас. Надейся на это – если ты еще можешь надеяться. Я иду.
Теперь я понимал, почему до сих пор никому из вампиров не удалось одолеть его. Единицы – бежали. Сотни – погибли, упокоились навсегда. Его невозможно победить, убить, уничтожить…
Может быть, это даже к лучшему. Только сейчас я понял, как я устал за все эти годы, за годы бессмысленных смертей, призванных продлить мое бесцельное существование. Он прав. Мертвое должно стать мертвым.
Окончательно.
Я стоял и покорно ждал, глядя на приближающегося Монаха. Только и позволил себе, что чуть повернуть голову – и в последний раз взглянуть на Элис. Увидеть ее глаза. Ее волшебные изумруды, в которых я утонул с первого взгляда, которые стали началом конца для нас обоих.
Тоска стыла в ее глазах. Тень рока уже коснулась ее, и бежать было некуда, и сражаться бессмысленно – разве могла Девочка Эли противостоять этому… существу?!
…Она – нет.
А я?
А я?!!
Ведь это из-за меня она сейчас погибнет окончательно!
Ведь это я…
Я обернулся к Бессмертному Монаху – и ухмыльнулся ему в лицо, обнажив свои клыки.
– На этот раз – не выйдет, брат Жан!
Почти запредельным усилием воли я отшвырнул сковавшее меня безвольное оцепенение.
И нажал на спуск.
Пространство взорвалось, брызнув осколками неподвижности.
Время в очередной раз бешено рванулось вперед.
Падая и раз за разом остервенело давя на спусковой крючок, я еще успел сбить с ног Элис.
Капитана – не успел.
Я целил Монаху в лицо, но он легко ушел в сторону, опередив мой выстрел на долю секунды. Зато одному из его людей не поздоровилось.
Осталось восемь.
Оглушительный рев рвет уши заскорузлыми от крови медвежьими когтями.
Капитан!
Прохоренко плавно, как в замедленной съемке, валится на спину. На его теле дымятся, исходя гноем и черной кровью, несколько ужасных ран – но Василий все продолжает давить на спуск своей «М-16». Пули с визгом мечутся по коридору, рикошетят от стен – и вот еще один «святой отец» опрокидывается на спину с развороченной грудью.
Осталось семь.
Мгновение передышки.
Щелчки сменяемых магазинов, лязг затворов.
Вот он, шанс!
– Эли, за мной!
Секунда – ухватить капитана под мышки.
Еще секунда – спиной выбить ближайшую дверь, вместе с капитаном ввалиться в комнату. Эльвица впрыгивает внутрь следом, и тут же коридор взрывается дробным грохотом выстрелов.
Хрен вам! Опоздали!
А вот и окно.
– Летим!
Кажется, с того момента, когда мы вот так же несли смертельно раненого Василия – тогда еще человека – прошла целая вечность.
А ведь это было вчера!
Время стремительно сжимается, коллапсирует, того, что мы пережили за последние два-три дня, с избытком хватило бы на годы моего предыдущего посмертного существования.
Да и были ли они, эти годы?
Сейчас прошлое кажется подернутым туманом, зыбким, нереальным.
Есть только «здесь» и «сейчас», есть только Элис, я и раненый капитан – и идущий за нами Бессмертный Монах со своими людьми.
Или это тоже – иллюзия, сон, бред гаснущего навсегда сознания, которое отчаянно ищет пути к спасению?…
Окно взрывается черным нарывом, брызжет бритвенными лезвиями осколков. Мы взмываем над полом – и словно натыкаемся на невидимую стену.
За окном нет ничего!
Бесконечная плотная мгла, непроницаемая и безразличная, ничего не имеющая общего с родной прохладой ночи, которая всегда укроет, овеет свежим ветром, подмигнет бесчисленными глазами звезд…
ТУДА БЫЛО НЕЛЬЗЯ!
Мы чувствовали – оттуда нет возврата! Там – не смерть, не вечное упокоение – но нечто во много раз худшее! Там…
Нет!
Этого не может быть! Такого не бывает.
Это…
«Но я не был никогда рабом иллюзий!» – очищающим электрическим разрядом полыхнули в мозгу слова слышанной когда-то песни.
Из глаз моих изверглось пламя и с треском разрываемой в клочья ткани ударило в ничто, поджидавшее нас по ту сторону окна.
Этого тоже не могло быть – но клин вышибают клином!
И мгла за окном лопнула, как мыльный пузырь.
Там все равно было что-то не так – но это был единственный путь к спасению. И мы вихрем вырвались из окна как раз в тот момент, когда я спиной ощутил, как меня нащупывает зрачок инфракрасного прицела.
Мы вырвались!
Но я знал, что это еще не конец.
Теперь они не отстанут от нас, не сойдут со следа.
Травля началась.
2
Я бегу, чтобы жить,
А вокруг ликует паранойя!
Группа «Ария», «Паранойя».
Они прыгали позади нас из окна второго этажа, вскидывали вверх оружие, ловя нас в прицелы. А мы с Эльвицей никак не могли набрать высоту – мы словно бились в какой-то невидимый серый потолок, сквозь который тускло светили далекие звезды.
Луна куда-то исчезла, вслед нам тянулись голые ветви вязов, словно пытаясь удержать… (Почему – вязы?! И почему ветви – голые?!) Пули противно выли идущей по следу стаей псов, вбивались в низкий потолок серебряными гвоздями, гвоздями в крышку гроба, до которого нам не добраться, не добраться, потому что рассвет вот-вот наступит и сожжет нас, ветер нас развеет, словно пыль…
