Айра Левин - Сын Розмари
Розмари подошла к кабинету и замерла у двери. Она не хотела подслушивать, но и мешать Энди тоже не хотелось. Теперь она видела его сквозь приоткрытую дверь — он, в джинсах и в голубом свитере с солнцем на груди и на спине, сидел в кресле вполоборота к ней и свободной рукой нервно ерошил волосы.
— Ну… Ну… Да… Касательно телевидения — у нас все схвачено. Начиная с тринадцатого и до самого Нового года запустим два ролика — они будут вертеться на всех каналах по сотне раз в сутки. Те самые два рекламных ролика, что вам очень понравились. Помните, в одном внук и дедушка? Ну да… Да как вам в голову пришло сделать такое? Послушайте, вы меня без ножа режете!
Розмари не понимала, о чем идет речь, но догадывалась, что разговор малоприятный. Она сняла шляпку и темные очки и, держа их в одной руке, другую руку протянула, чтобы толкнуть дверь и войти, как только сын закончит телефонную беседу. Ноздри щекотал запах свежесваренного кофе.
— Да говорю вам, цифры выправляются! Дальше будет еще лучше. Нет, умоляю, не делайте этого — я считаю, что это неуместный и непрактичный шаг… Да, да, разумеется, она не откажется — это я вам гарантирую.
Тут Энди повернул голову и заметил мать.
Она попятилась, виновато замахав руками — дескать, я исчезаю, я не ко времени.
Он мотнул головой, улыбнулся и жестом пригласил ее войти.
— Слушайте, Рене, тут моя мама пришла. Так что извините меня и давайте закругляться. Значит, мы с вами договорились, хорошо? Ну, ну, не начинайте сначала! Стало быть, я на вас рассчитываю. Приятного вам полета. Передайте Симоне мою личную благодарность за щедрое пожертвование в наш фонд. Желаю ей удачных концертов — завидую тем, кто будет наслаждаться ее великолепным голосом! Привет вашим прелестным внучкам. Всего доброго.
Энди повесил трубку и весь перекривился.
— Уфф! — сказал он. — Спасибо тебе, что кстати пришла и выручила меня. Репе — один из моих вернейших и важнейших соратников, но порой он бывает таким шилом в заднице! Вон руки даже вспотели! — Энди рассмеялся и вытер ладони о джинсы. — А его женушка — худшее в мире сопрано!
Энди вскочил навстречу матери, крепко взял ее за плечи и крепко же поцеловал в щеку.
Она сама продлила их объятия — прижалась щекой к его груди, да так и осталась. Сердце в груди преступно заколотилось, но она все не отстранялась.
— Э-э, да ты вся холодная! — воскликнул Энди. — Не иначе как занималась бегом?
— Угу, — только и промолвила Розмари, отогреваясь на его груди.
— Вместе с Джо.
— Нет, одна.
— И никто не цеплялся?
Она молча тряхнула рукой со шляпкой и темными очками.
Теперь Энди сам отодвинул ее от себя и, держа за плечи на расстоянии вытянутых рук, с тревогой спросил, заглядывая ей в глаза:
— Что случилось? У тебя вид какой-то не такой…
— Я волнуюсь за тебя, — сказала Розмари. — Боюсь, как бы чего не приключилось с тобой… Он вздохнул и неопределенно мотнул головой.
— От судьбы не уйдешь. Всякое может случиться. С ужасными людьми и вещи приключаются ужасные. За примерами далеко ходить не надо: взять того же Стэнли Шэнда, которого автомобиль размазал по стене…
— Прекрати! — воскликнула Розмари, довольно чувствительно ударив его по руке. — И слышать не хочу такие мерзости!
Энди пожал плечами:
— Сама начала. У тебя какие-то конкретные опасения или просто так?
— Ничего конкретного. Навалился вдруг страх — сама не знаю отчего… Я была возле Брэма…
Розмари осеклась и бросила быстрый взгляд на сына.
— А-а, так ты видела, что с ним сделали! Она кивнула.
— Чувствую свою вину за то, что я это допустил, — признался Энди. — Но это не могло тебя напугать. Я вижу, ты чем-то очень и очень расстроена. Успокойся. — Он погладил ее по плечам.
— Я видела… — начала она и снова осеклась.
— Что? — с терпеливой улыбкой спросил он, продолжая оглаживать ее плечи.
Розмари передернула плечами, вздохнула и солгала:
— Так… одного человека со значком против тебя.
— Наверное, типчик из группы «Истинных Сыновей Свободы». Их никто всерьез не воспринимает. Шутовская организация! Тебе вообще не следует всерьез бояться за меня. При тон охране, что у меня, я не в большей опасности, чем любой средний гражданин нашей страны. Скорее даже в меньшей опасности, чем средний гражданин. Не забывай, что все меня любят.
— Все-то все… да не все, — сказала Розмари. Затем потупила глаза и прибавила:
— А ну как узнают правду?
— А кто ж им эту правду скажет? — фыркнул Энди. — Ты не проболтаешься. Я не проболтаюсь. Так что и говорить-то не о чем. Хочешь кофе? У меня тут целый кофейник. Свеженький. Чувствуешь аромат?
Розмари тяжело вздохнула: какой же он все-таки беспечный… и милый'.
— Ну, давай, наливай.
Он быстро чмокнул ее в лоб и пошел наливать кофе. Она размотала шарф и присела на диванчик, потирая застывшие руки.
— В следующий раз ходи бегать с Джо, — наставительно сказал Энди. — Или со мной. Иди на худой конец с охранником. Поверь мне, если кто-нибудь тебя узнает, толпа может на радостях запросто смять тебя. Не рискуй такими вещами?
— Ладно, убедил, — отозвалась Розмари. Энди поставил на столик рядом с ней голубую чашку с солнышком на боку и вазочку с фруктозой.
— Я хотел позвонить тебе, да решил, что рано, — сказал он, присаживаясь рядом с матерью. — До разговора с Реке я успел переговорить с Дианой. У нее родилась очередная гра-а-андиозная идея — ничего мельче она, похоже, никогда не рожает. Однако этот ее проект, как и все прочие, мне вполне по душе. Я надеялся, что ты не откажешься принять участие. Но если ты занята или не расположена, то я, конечно, настаивать не стану…
— Не ходи вокруг да около. Говори прямо.
— На следующей неделе было бы неплохо поехать на несколько дней в Ирландию. Дублин и Белфаст. Во-первых, у тебя ирландские корни — это большой плюс. А во-вторых, я немало поспособствовал некоторому умиротворению ирландских террористов. Словом, хороший прием нам обеспечен. Что до средств массовой информации, то наш визит именно в неспокойную Ирландию привлечет наибольшее внимание прессы. Это пойдет на первые полосы газет всего мира. Ну а мы с тобой сделаем все возможное, чтобы каждые пять минут рекламировать акцию со свечами.
Розмари с хмурым видом отхлебнула кофе и поставила чашку на столик.
— Разумеется, я поеду с тобой, — сказала она. — Но… честное слово, я тебя не понимаю, Энди! — Тут она в волнении схватила его за руку. — Ты ведешь себя, словно сигаретами торгуешь! А на самом деле мы рекламируем одну из чудеснейших акций, которая возбудит и вдохновит весь мир! Не надо опошлять грандиозное событие таким сугубо деловым подходом. Зажжение миллиардов свечей в новогоднюю ночь — это… это своего рода произведение искусства! Я не шучу. У нас с Ги было предостаточно друзей-художников. Некоторые из них занимались хэппенингами — театральными импровизациями, в которых участвовали и сами зрители. Поверь мне, временами это получалось просто здорово, и актеры, и зрители взаимно обогащались. Так что я говорю с некоторым знанием дела. Задуманное тобой зажжение свечей — самый масштабный хэппенинг и истории человечества. Грандиознее не бывало, а может, и не будет никогда!
