Александр Варго - Саркофаг
– Успеешь. Все равно, пока свою дозу никотина не получишь, не утихомиришься. А у меня дело к тебе… – Цепко ухватив Алексея за рукав, он настойчиво тянул его на кухню.
Тот нехотя, но все же двинулся за приятелем. По пути заглянув в висевшее на стене зеркало, искренне ужаснулся и подумал, что в таком виде как минимум неделю на улицу показываться не стоит. С окончательно испортившимся настроением участковый плюхнулся на скрипучий стул, подвинул ближе пепельницу, закурил и угрюмо буркнул, обращаясь к Роману:
– Излагай.
Парнишка пристроился на стуле напротив. Ладонью разогнав облако табачного дыма, закашлялся и нервно заметил:
– Окно слабо открыть?
– Ты меня за этим позвал? – все сильнее раздражаясь, рыкнул Алексей.
На кухне повисла напряженная тишина, готовая в любую секунду взорваться скандалом. Первым прервал молчание Роман. Крепко сжав голову ладонями, он глухо выдавил:
– Ленка пропала.
– Куда пропала? – по инерции все еще грубо переспросил участковый.
– Я в последний раз с ней на вокзале столкнулся, в понедельник, тринадцатого. Она там с какими-то двумя наркоманами крутилась, – не обращая никакого внимания на тон старшего товарища, продолжил Роман. – Естественно, подошел, стыдить начал. Ленка ж до этого неделю дома не ночевала, мать с ума чуть не сошла. А она на меня матом – мол, не суйся не в свое дело. Потом вскочила вместе с этими уродами в автобус на Красный Бор, и больше ее никто не видел. Мобильник вон «вне зоны» всю дорогу.
Алексей повернул пронзительно взвизгнувшую ручку оконной рамы, приоткрыл створку, впуская струю свежего воздуха, и с досадой раздавил в пепельнице наполовину недокуренную сигарету.
Ленка, о которой шла речь, жила в соседнем доме и была давней безответной любовью Романа. Алексей никогда не воспринимал его переживания всерьез. С кем в детстве не бывает? Но, вернувшись после службы в армии, с удивлением убедился, что парня заклинило не на шутку. И все было бы ничего, с таким упорством он мог вполне добиться взаимности; только вот его избранница выбрала кривую дорожку. Связавшись с криминальной компанией, бросила школу накануне выпускных экзаменов, и что хуже всего, по данным Алексея, пристрастилась к героину. Роман же, не принимая никаких доводов, продолжал обреченно бороться за девушку.
Участковый вытряхнул из пачки новую сигарету, щелкнул зажигалкой, глубоко затянулся:
– И что ты от меня хочешь?
– Помоги ее найти. Я чувствую, она в беде. Ты же милиционер, у тебя есть возможности.
– Да ни хрена у меня нет! Никаких особенных возможностей! – Алексей со всего маху стукнул кулаком по столу так, что над подпрыгнувшей пепельницей взвилось серое облачко пепла. – Я обычный участковый… У-част-ко-вый, – повторил он, для убедительности растягивая слово по слогам. Потом встал, подошел к сгорбившемуся на стуле Роману, опустил ладонь на его плечо и уже спокойно, без эмоций, сказал: – Ладно, не напрягайся ты так. Что-нибудь придумаем. Только искать начнем завтра с утра, раньше не приставай. Мне действительно нужно отдохнуть.
Парнишка помолчал, а потом тусклым голосом спросил:
– С лицом-то что на самом деле?
– С лицом? – вопросом на вопрос ответил Алексей. – С лицом… – повторил он, задумчиво поглаживая пластырь на щеках, и вдруг, поддавшись безотчетному порыву, начал рассказывать про непонятно-жуткие события последних дней.
Когда неожиданно увлекшийся участковый дошел до описания странного, так поразившего его лица, повествование прервал всхлип за спиной. Вздрогнув от неожиданности, младший лейтенант резко развернулся и увидел неслышно вошедшую мать Романа – Ольгу Васильевну. Бледная как полотно женщина, безвольно привалившись к дверному косяку и зажав рот ладонью, смотрела на Алексея налитыми ужасом глазами.
17 августа 2007 года. 05 часов 53 минуты.
Колпинский район Санкт-Петербурга.
Проспект Ленина, дом 62
Она привычно проснулась на три минуты раньше звонка будильника.
Ей опять приснился все тот же кошмар.
Казалось, за семнадцать лет воспоминания должны не то чтобы померкнуть, а стереться, развеяться в прах… Но она опять, как наяву, задыхаясь и глотая слезы, отчаянно продиралась сквозь переплетение колючих ветвей. Запинаясь о выступающие из земли узловатые корни, с обжигающей ясностью понимала, что оставшегося на краю поляны единственного любимого человека больше никогда не увидит. И снова ледяная игла насквозь пронзала сердце, наполняя грудь нестерпимой болью, кровь оглушительно била в виски, а по подушке плыло соленое сырое пятно.
Ольга Васильевна Разумова до скрипа стиснула зубы и чуть слышно, чтобы ненароком не разбудить спящего в соседней комнате сына, застонала. Но секунду спустя, привычно вытерев пододеяльником мокрые щеки, выключила так и не успевший зазвонить будильник и легко соскочила с кровати.
В свои тридцать восемь она сохранила стройную фигуру, которая вкупе с привлекательным лицом продолжала притягивать мужчин. Однако кратковременные романы ни с одним из них так и не переросли в серьезные отношения. Сейчас Ольга Васильевна два-три раза в месяц тайком встречалась с женатым главным врачом хосписа, где работала старшей медсестрой. Пятидесятипятилетний ловелас интересовал ее только в связи с занимаемой должностью. Аморальность этой связи не задевала женщину – слишком много ей пришлось пережить, одной, без помощи, поднимая ребенка. Ольга давно жила по принципу «цель оправдывает средства».
В хоспис она устроилась, когда тот был еще обычной больницей, специализирующейся на лечении онкологических больных. Поэтому в своем статусе ветерана Ольга имела авторитет в коллективе, пожалуй, выше, чем у главного врача. Однако было одно «но». Только он заверял акты о списании наркотических средств, а Ольга, используя служебное положение, давным-давно воровала морфий для продажи.
…Зимой девяностого, когда окончательно обрушилась привычная, пусть небогатая, но размеренная жизнь, в один из серых, оттепельно-слякотных январских дней дорогу спешащей домой после работы медсестре преградил нагло вывалившийся прямо на тротуар громадный внедорожник. Вальяжно выбравшиеся из него бритые парни в лопающихся на крутых плечах черных кожаных куртках сделали предложение, от которого в те времена не было принято отказываться никому, а уж тем более беззащитной матери-одиночке.
Первый раз она чуть не умерла от страха, вынося две ампулы морфия, оставшиеся после пациента, умершего в первых числах месяца. Но на грубо подделанные документы никто не обратил внимания. Когда зарплату не платят месяцами, даже у начальства мысли совсем не о работе, а о том, как добыть кусок хлеба.
Ольге повезло: бандиты оказались из категории «правильных». Они не кинули, а заплатили за ампулы столько, сколько медсестра зарабатывала за полгода. Поначалу Ольга мучилась, не спала ночами, прислушиваясь к шорохам за дверью в ожидании неминуемого ареста. Но время шло, и до нее наконец стало доходить, что в стране, захлебнувшейся в криминальном беспределе, никому нет дела до какой-то медсестры, наладившей свой маленький бизнес. Да и материальное положение начало стремительно выправляться. Ольга сумела рассчитаться с хроническими долгами и потихоньку стала забывать, как растягивать жалкие копейки до мизерной получки, как выворачиваться, когда ее выплату традиционно задержат.
Обладая от природы острым умом и тонкой интуицией, она не стала афишировать свои доходы перед коллегами, покупая вещи и продукты, недоступные ей по социальному статусу. Только намекнула, что сумела обзавестись состоятельным любовником, и теперь может позволить себе не жить в долг.
Впоследствии братва подвела к ней доверенного барыгу, вместе с которым Ольга создала действенный механизм хищения наркотиков. Ее совершенно не интересовало, на кого тот работает, как и кому сбывает украденный морфий – главное, что за много лет не случилось ни одного прокола.
Сейчас же вообще сложилась крайне удачная ситуация. На ее попечении оказалась соседка по коммуналке с раком легких в четвертой стадии. Ольга, конечно, в любом случае пристроила бы в хоспис несчастную женщину, с которой дружно прожила бок о бок полтора десятка лет. Но и отказаться от представившейся возможности не смогла.
Без малого два месяца она выписывала двойную дозу наркотиков, половину из которых спокойно забирала на продажу. Риска практически никакого не было, так как Ольга, ссылаясь на давнюю дружбу, сама делала уколы больной. Такая неофициальная практика бытовала в хосписе. Если сотрудник учреждения приводил своего пациента, то либо ухаживал за ним лично, либо приплачивал коллегам за дополнительную заботу.
Ольга давно могла бы купить отдельную квартиру, но не хотела срывать сына из школы. А вот теперь пришло время решать – либо забирать себе всю коммуналку после смерти соседки, и тогда придется приобретать жилье ее сыну, либо бросить все и уехать в другой район города, подальше отсюда.
