Анатолий Радов - Вниз по реке (Сборник рассказов)
Ильину показалось, что где-то, в глубине парка едва слышно хрустнула ветка.
— Давай! Иди сюда! — закричал Ильин, поднимая руку с пистолетом — Или ты не готов?!
Метрах в пяти от Ильина, в кустах раздался отчётливый треск. Тот, кто в темноте, был готов.
Мозг
— Три раза нужно креститься. Три. А ты уже четыре раза.
— Правда, четыре?
Виктор поднял правую руку и перекрестился три раза.
— А так уже семь получается — сказал мозг — С первыми четырьмя.
Рука Виктора снова дёрнулась вверх, но остановилась на двух третях пути.
— Не-а. Так будет десять — пробормотал он.
— Ты гонишь — посочувствовал мозг.
— Я знаю. А если я знаю, что я гоню, значит я еще не…
— …псих — в унисон закончил фразу мозг.
— Так и есть — Виктор улыбнулся — Нужно как-то обнулить. Ну, чтобы заново три раза перекреститься, а те разы, чтобы не в счёт.
— Ну не знаю, через левое плечо плюнь что ли.
— Не — Виктор замотал головой — Это когда кошка чёрная.
— Плюй через правое — уверенно предложил мозг.
Виктор плюнул три раза через правое плечо, поднял руку, и три раза перекрестился.
— Ну, что, так спокойнее? — спросил мозг.
— Да, лучше.
— Я спросил — спокойнее? А ты, блин — лу-учше.
— Раньше мы с тобой друг друга понимали — обиделся Виктор.
Он попытался вспомнить, как было раньше. Когда он только начинал разговаривать со своим мозгом, но не смог. Всё это было уже далеко.
— Ра-аньше — мозг покривился извилинами — Раньше ты понимал, что я — это ты. А теперь… Слушай, зачем ты вообще со мной разговаривать начал?
— Не нашёл достойных собеседников в реальном мире — заучено выпалил Виктор.
— А, ну это я уже тысячи раз слышал, избранный ты наш, мудрейший из мудрецов. Антибыдло ты наше.
— Вот я про что и говорю. Понимали мы друг друга. А теперь ты стал, как…ну не знаю. Как жена после десяти лет супружеской жизни. Пилишь и пилишь.
— Чушь.
— Нет не чушь. Вот именно, что не чушь. Как жена — это точно. Все недостатки мужевы узнала, и тычешь ими ежеминутно.
— А ты меня ударь — предложил мозг.
— Не хочу.
— Ага, ща-ас, не хочу. Не можешь ты… Потому что… тряпка.
— Я?! Тряпка?! Ты место то своё знай.
— Да, тряпка и трус. Что-то показалось, креститься сразу.
— Так ты же сам видел. Вроде чёрное облачко в углу.
— Не видел. Занят был.
— И чем же это таким мы были заняты?
— Материализовывались…мы.
— Ну и как?
— А то ты не знаешь. Облачком чёрным на несколько секунд становлюсь и всё, дальше чего-то не хватает. Как всегда, короче.
— Значит всё свалить пытаешься? Ну, вали, вали.
— И свалю. Вот сегодня еще на долю секунды дольше облачком побыл. Так что, возможно уже скоро.
— Еще дольше? — спросил Виктор.
— Да
— Ну-ну! А ты не думал, где ж ты будешь, если из меня уйдёшь?
— Не знаю, где я буду, а ты в психушке, это точно. Или на дерево снова полезешь, за бананами.
Виктор промолчал и стал разглядывать трещинку на стене. Мозг принялся напевать скучный мотивчик.
Трещинка, причудливо изгибаясь, стремилась вниз, и Виктор, проследив весь её путь, перевел взгляд на свои ноги.
— Мозг, ты здесь? — тихо спросил он.
— Нет. Я в голове.
— Ладно тебе уже, не ёрничай. Давай серьёзно. Ты же не собираешься и вправду уйти?
— Нет. Куда ж я уйду?
— Нам ведь хорошо вместе?
— Лучше!
— Спокойнее! — Виктор засмеялся — И чё это мы с утра? А?
— Погода плохая, наверное.
— Наверное.
Виктор поднялся с кресла и подошёл к окну. Погода и впрямь была плохая. Дул сильный ветер, бросая в окно жёлтые, потрёпанные листья. Виктор поёжился и начал одеваться.
— На работу? — спросил мозг.
— Ты же знаешь, что надо — ответил Виктор.
— Когда ж ты уже известным станешь? — грустно спросил мозг.
— Скоро, скоро.
В прихожей Виктор взглянул на часы. Как всегда опаздывал. Он спешно обулся и вышел из дома.
— Ну, что, до вечера? — спросил мозг.
— Давай, до вечера.
Виктор натянул пониже на глаза вязаную шапку, оглупил взгляд, и бычьей походкой отморозка зашагал на стройку.
Как я был…
Журнал «Искатель» №4 2009.
деревом(недолго)
Быть деревом не лучше и не хуже, чем человеком, но человеком быть безопасней, чем деревом, потому что он может его срубить, а оно его нет.
Обо всём этом я, конечно, даже не задумывался до того дня, как мне посчастливилось ненадолго стать деревом. День был по-настоящему «тот», потому что до этого дни были совершенно не «те», скучные и однообразные, задыхающиеся в пыльном одиночестве, среди книг и мыслей, парализованных чувств и выдуманных ощущений.
Каждое утро я выглядывал в окно и понимал, что снова будет не «тот» день, и в таком настроении завтракал, после чего садился в кресло с тысяча какой-то книгой в руках. Но с утра я так же определил не «тем» и «тот» день, потому что, когда я выглянул в окно, мне так показалось.
Это был следующий день после дождя, и я подумал, что совсем не глупо закинуть очередную книгу обратно на полку и прогуляться в лес. От недостатка свежего воздуха мне всё чаще становилось плохо, плюс мои с самого детства «неуверенные в себе» лёгкие, всё это явно намекало на необходимость лесной прогулки. И я, одевшись, вышел из дома.
После дождя в воздухе всегда стоит едва уловимый, сырой запах жизни, слегка похожий на запах гниения, но жизнь, она ведь и есть гниение, как бы нам не хотелось в это не верить, и даже не знать об этом.
Но все эти последождевые запахи в городе, меркнут перед настоящими, непостижимыми своей глубиной и откровенной силой и радостью, Духами леса. Здесь насыщенность воздуха чистотой и первозданностью настолька велика, что порой кажется, что стоит ткнуть наобум пальцем, и почувствуешь его упругость, словно вокруг тебя не атомы кислорода и озона, а микроскопические воздушные шары с расширяющимися Вселенными внутри. И всё это, совсем бескорыстно, не прося в ответ от нас ни денег, ни ухаживаний, делают, такие привычные глазу, а потому к сожалению давно уже не восторгающие нас своей красотой и щедростью, деревья.
И вот, покинув шум и запылённость города, я вошёл в лес и, за столько никчёмных, сдавливающих грудь не «тех» дней, наконец-то вдохнул настоящий воздух, приведя в дикий восторг свои лёгкие. Мои мысли, книжные, похожие на увядшие ромашки и осыпающиеся розы, растворились без остатка в лесной свежести, и я почувствовал каждым миллиметром тела, что же такое жизнь, та самая жизнь, которую невозможно не любить.
