Каролина Клинтон - Научи его плохому, или как растлить совершеннолетнего
– Дело глаголешь, – прошамкала Пелагеюшка. – Отлучить конечно не отлучим, но ты, Лорка, нам на глаза теперича не показывайся.
– Да ну вас всех! – в сердцах крикнула Лора, схватила сумку и пошла вон.
– А дружка тут оставляешь? Нам на растерзание? – удивилась я. – Нехорошо, не по-христиански.
Лора замерла, развернулась и посмотрела на замершего в неудобной позе Филарета. Тот умоляюще поглядел на нее.
– Ну так вы его того… разморозьте, – неуверенно попросила она.
Прасковья хмыкнула, принесла их кухни початую бутылку «Столичной» водки, чайную ложечку и поставила перед Лорой.
– Размораживай, – милостиво кивнула она.
– Но батюшка не пьет! – изумленно вскричала Святоша. – Его водкой отпаивать нельзя!
– Если знаешь другой способ – вперед, – меланхолично отозвалась Ольга. – А мы тебе не помощники. Ты его привела – ты и уводи.
– Я на вас жаловаться буду! – злобно закричала она. – Митрополиту напишу!!!
– И что? – дружно пожали мы плечами. – И что он нам сделает?
– В милицию заявлю! – затопала она ногами.
– А нет такой статьи, за применение магии против человека, – сердечно поведала ей Ирина.
– А будешь ругаться, так сейчас сына вызвоню. Заберет он твоего замороженного Филарета да на машине вывезет к церкви, там и сгрузит. Как думаешь, сильно ему помогут родные стены? – сурово сказала хозяйка дома.
– Отмолят его православные от бесовских чар! – жарко возразила Лора.
– Сама-то в это веришь? – иронично хмыкнула Ольга.
– И то, не выделывайся, девонька, хватай ложку, да за дело, – прошамкала Пелагея.
И пришлось Лоре, скрипя зубами, отпаивать батюшку водкой. Ибо фриз можно снять лишь алкоголем, и на проблемы вероисповедания он внимания не обращает.
– Ладно, девоньки, пойду я, пожалуй, – поднялась Вера. – Все равно теперь уж какой семинар.
– Точно, – кивнула я. – Испаскудила все нам эта парочка.
– А я бы осталась и еще послушала, – с жаром заявила Ольга. – Тема очень интересная!
– И я! – поддержала ее Ирина.
– И я! – дружно сказали Вера с Галиной.
– Ну и насчет кульбитов мы не все выяснили, – добавила Пелагея.
– Девушки, правда настроя нет, – развела я руками. – Но в листах, что я вам выдала, все-все подробно рассказано, сверх этого я ничего не скажу. Прочитайте, а потом меж собой обсудим.
Филарет тем временем немного ожил и заплетающимся языком проговорил:
– Да падет на вас кара Божия, нечестивицы!
– А ты не шляйся по местам, где нечестивицы собираются, – пожала я плечами. – И подружке своей посоветуй. Вон, батюшка Иоанн часто к нам ходит – и ничего. Одному тебе мы бесовками показались.
Лора лишь злобно на меня зыркнула и влила в рот батюшки новую ложку водки.
– Пойду я, – вздохнула я.
– Ты меня не довезешь? – деловито спросила Ольга.
– Я не на машине, – покачала я головой и пошла прочь в полном расстройстве. Хорошо прошел семинар, ничего не скажешь!
Где Лора – там всегда скандал. Ведь полно на свете нормальных и мудрых священников, нет, Лора отобрала специально недалекого фанатика для того, чтобы натравить его на своих же.
И что, скажите, с такой неадекватной дамочкой делать?
Кто бы знал, что спустя несколько дней Лора станет жить в моем доме и спасать меня от смерти…
Вернее – уже не совсем Лора…
* * *Когда я вышла, на улице накрапывал дождик. Я еще успела позвонить Дэну, чтобы он меня забрал на той же остановке, где и высадил. А потом на небе кто—то повернул краник и хлынул ливень, словно из ведра.
Я мгновенно промокла до нитки и побежала бегом к месту встречи. Домой, скорее домой, стащить с себя мокрую и холодную одежду, что так противно липнет к телу. Домой, где не льется за шиворот холодный душ, где не вскипают пузырями лужи…
На глаза попалась бабушка, что сгорбившись сидела на коробке у ворот рынка. Вода ручьями текла с ее ветхой одежонки, а она лишь сжалась, пережидая природный катаклизм.
Я нахмурилась, подбежала к ней, и тут же увидела причину ее поведения. На коленях стояла пластмассовая мисочка, в которой лежало несколько монет.
Простите меня за черствость, но я никогда не подаю здоровым мужикам, что бренчат на гитаре на улицах. Да и за версту отдающий перегаром мужичонка у меня не вызовет сочувствия. А вот бабульки – это мое слабое место. Заработать себе на жизнь трудом многие уже не могут, здоровье не то, а пенсии государство им дает такие, котенка не прокормить. Одна надежда на взрослых детей, да только кто-то помогает, а кто—то считает, что у него своих проблем полно…
Эта бабулька была как минимум ровесницей Октябрьской революции. Годы смяли ее лицо, выбелили волосы.
– Бабуля, ты чего сидишь, беги домой? – закричала я ей, стараясь перекрыть свист ветра. – Заболеешь ведь!
Она молча смотрела на меня выцветшими, ничего не выражающими глазами.
– Бабушка, мы тебя сейчас отвезем домой, если сама не можешь!
– Не надо, – прошелестела она.
– Надо, – отрезала я. – Конец смены!
Покопавшись в кошельке, я вынула три тысячных бумажки и сунула ей.
– Много, – с сомнением сказала бабуля. – Не возьму!
– Ну, выручите! – кричала я ей, – мне добрые дела надо делать, понимаете? Ведьма я!
Бабуля пытливо посмотрела на меня, а потом ее рука все же сжалась вокруг купюр.
– Я сейчас убегу, а потом на машине подъеду! – обрадовано сказала я. – И увезем вас домой, ладно?
Бабуля непроницаемо глядела на меня. Я приняла молчание за согласие, развернулась и побежала к остановке.
– Умрешь ты скоро, доченька.
Я развернулась – бабуля так и сидела на своей коробке.
– Что—то сказали? – переспросила я.
Она молчала.
Я снова побежала к Дэну, но через несколько шагов все же обернулась.
Бабуля еле виднелась за пеленой дождя, медленно, но верно она уходила куда-то одной известной ей дорогой.
– Умрешь…,– послышалось мне в шуме дождя.
Я потрясла головой. Что за глюки?!!
– Умрешь,– молния ветвистой трещиной расколола небо.
– Умерла ты там, что ли?!! – Я вздрогнула, подпрыгнула от неожиданности и обернулась. Около тротуара остановился раздолбанный жигуль, и пожилой мужчина сердито на меня смотрел.
– Кричу, кричу ей – словно и не слышит, – ворчал он, – ехать, что ль, куда? Вроде руками махала же, что бы остановился.
– Да! – я не колеблясь уселась в машину, отжала волосы, и поехала в офис к своему адвокату, Алексу Швареву.
Через пятнадцать минут я уже была у него в кабинете.
– Мне надо написать завещание! – лихорадочно сказала я, схватила ручку и посмотрела на него. – Давай бланк или что там у тебя?
– Послушай, – терпеливо сказал Алекс. – Я адвокат. А завещания – это к нотариусу.
