Джонатан Ховард - Йоханнес Кабал. Некромант
— Сигналов.
— Точно. Сигналов.
Кабал перестал жестикулировать, отчасти потому, что это, по всей видимости, не помогало, а отчасти потому, что у него начало сводить руки.
— Пытаюсь заставить того идиота в тире сделать что-нибудь дьявольское и получить подписанный контракт. Вроде не получается.
— Я так понимаю, инструкции нет?
— Никакой.
— Вообще-то, брат мой, это был камень в твой огород — тебе недостаёт смекалки и воображения.
Кабал переключил внимание с Тэда на Хорста, Хорст — с брата на Тэда.
— А он отлично стреляет. Думаю, возьмёт один из главных призов. Подожди-ка.
Снова подул ветер — Кабал остался один, ещё раз — Хорст вернулся, и не с пустыми руками. Он держал один из главных призов — куклу, изображавшую не по годам развитую девицу, бюст и зад которой, несоизмеримо крупные по сравнению с остальным телом, не выглядели так уж неуместно благодаря столь же несоизмеримо крупной голове. На лице у куклы — голова её была из пластмассы, а тело из ткани — застыло кокетливое выражение. Хорст наклонил куклу, и она подмигнула Кабалу. Её откровенность, в целом, производила отталкивающий эффект. Когда Хорст протянул её ему, у Кабала не было никакого желания до неё дотрагиваться.
— И что мне с ней делать? — сказал Кабал, осторожно взяв её указательным и большим пальцами.
В ответ Хорст погрозил ей пальцем и напустил на себя важный вид.
— Неужто ты сигналы ей подаёшь? — поинтересовался Кабал.
Хорст вздохнул.
— Дьявольской силы, к которой можно воззвать, ещё полно, не так ли? — Он указал на куклу кивком головы. — Используй немного на кукле.
— Использовать?.. Да ты в своём уме? Посмотри на него! — Он указал на Тэда. — Этот мужик, наверное, газонокосилкой бреется!
Хорст посмотрел на предполагаемую жертву.
— Волосы он точно ею стрижёт, — признал он.
— Какая польза от куклы, есть в ней сила или нет, когда имеешь дело с таким человеком, как он?
— Интересуешься психологией? — спросил Хорст.
— Нет, конечно, — ответил Кабал. — Я учёный.
— Как пренебрежительно. Используй силу на Трикси, а затем позволь мне продемонстрировать.
— Трикси? — спросил Кабал, решив, что ему послышалось.
Хорст нетерпеливо хмыкнул.
— Сделай это и всё, а? Он уже почти собрал свои пять жетонов!
Кабал понимал это, как и то, что идей получше у него нет. Держа куклу на расстоянии вытянутой руки, он полушёпотом пробормотал:
— Заклинаю тебя.
У него возникло смутное ощущение, что через его тело проходит зло — чувство среднее между тоской и зубной болью, с которым он познакомился во время создания ярмарки, но ничуть к нему привык. Дело было сделано. Он тут же отдал куклу Хорсту — она, чего доброго, отрастит себе клыки и нападёт, однако она и не собиралась.
— Отлично, — только и сказал Хорст, исчезая в никуда.
Кабал увидел, как он, внезапно снова став видимым, стоял возле стены тира. Куклы у него больше не было; она вернулась на среднюю полку в верхнем ряду.
Хорст идеально рассчитал время — Тэд как раз получил пятый жетон. Он посмотрел на призы, но на кукле его взгляд не задержался.
— Смотри какая кукла, — сказала Рейчел. Тэд смерил её взглядом, полным едкого презрения.
— Приз мой, — сказал он. — Мне и выбирать.
— Вот повезло, — сказал Хорст, внезапно появившись на другом углу тира. — Мне бы очень хотелось получить эту куклу, но у них, похоже, всего одна.
Не обращая внимания на Рейчел, Тэд обернулся и посмотрел на Хорста.
— Бабская же кукла! — сказал он тоном, который свидетельствовал о том, какие выводы он сделал о сексуальных предпочтениях Хорста, что он считает их недостойными и омерзительными, а стало быть, и о Хорсте у него мнение соответствующее.
— Именно, — ответил Хорст, оплачивая пять сеансов.
— Это моей девушке. Какой смысл делать что-то хорошо, если некому похвалиться?
Он зарядил винтовку.
— Выиграю эту куклу, отдам ей, расскажу, как непросто было её выиграть, насколько я хорош.
Прицелился.
— И она моя.
Выстрелил.
Жестяной человечек поймал пулю прямо между глаз и перевернулся. Хорст опустил винтовку и улыбнулся Тэду:
— Это всё психология.
Тэда психология не волновала, даже когда в ней так явно не хватало логики. А вот вопросы собственности его интересовали.
— Я возьму куклу, — сказал он смотрителю.
— Вот как, — Хорст убедительно изобразил разочарование, когда Тэд взял куклу и сунул её Рейчел в руки, даже не взглянув на подругу. Он зашагал прочь, Рейчел, прижимая куклу к груди, за ним.
Пока Хорст смотрел, как они исчезают в толпе, к нему подошёл Кабал.
— И это психология?
— Да. Не то, что я сказал, а то, что я с ним сделал. — Он искоса посмотрел на брата. — Ты ведь понимаешь, что произошло?
— Я не совсем болван. Вижу, когда люди поступают назло. Но кое-чего я не понимаю.
— Да ну?
— Зачем это тебе так явно мне помогать. Ты открыто заявил, что тебе не нравится то, что здесь происходит и настоял, что не хочешь напрямую участвовать в… скажем так, основном бизнесе. С чего это ты передумал?
Хорст задумался.
— Значит так, Йоханнес, всё потому…
Тишина затянулась, и Кабал обернулся, чтобы услышать продолжение. Хорст исчез. Кабал вспомнил древнее ругательство, в котором речь шла о половом сношении одного вымершего племени с одним вымершим биологическим видом. И что теперь? Он порывался проследить за Тэдом и его несчастной подружкой — он не мог не признать, что ему любопытно, как кукла может заставить человека продать душу. Однако, с величайшей неохотой он решил, что ходить за ними по пятам будет, наверное, неэффективно. Они с Хорстом приняли личное участие, потратили ещё немного сатанинской крови. Если нужно было приложить больше усилий, то это подождёт до следующего раза, а эксперимент с Тэдом можно считать неудавшимся.
Кабал пошёл обратно к «Палате физиологических уродств», чтобы забрать свою соломенную шляпу у маленького мальчика.
* * *Внешне Рейчел в присутствии Тэда была так счастлива, как только можно, но внутри её одолевали противоречивые мысли. С одной стороны, Тэд оказал ей любезность, выиграв для неё куклу, хотя и сделал это, по её подозрению, только чтобы досадить тому симпатичному молодому человеку у тира. Тот факт, что это было только её подозрение, а не уверенность, говорил о том, каким коконом из иллюзий она окружала себя.
Тэд, по её искреннему мнению, был хорошим, порядочным человеком. Да, у него были свои заскоки: его частая несдержанность во время размахивания кулаками, его совершенно оправданное желание четыре дня в неделю бывать пьяным, его мужская склонность видеть во всём подряд насмешку или оскорбление, при которых его кулаки опять становились несдержанными, да что уж там — безудержными в своём желании слиться с чужими подбородками и скулами, — но у какого мужчины их нет?
