Абрахам Меррит - Лик в бездне (сборник)
– Как будто у меня, Хуон, есть хоть малейшее стремление поступить иначе, – сказала Дорина, вытягиваясь на диване.
Хуон заговорил с человеком–пауком; красная рука вытянулась и поставила рядом с Грейдоном стул. Регор опустил свое громоздкое тело на другой; Хуон сел в свое кресло. Под взглядами этого странного квартета Грейдон начал свой рассказ.
О мире, из которого он пришел, и о своем месте в нем он сказал совсем немного; как можно короче о своем путешествии до Запретной земли вместе с тремя авантюристами; о своей встрече с Суаррой. Он увидел одобрение в глазах Регора, когда рассказывал о своей схватке со Старретом, увидел, как смягчились глаза Хуона. Он рассказал о возвращении Суарры на следующее утро. Рассказывая о Властителе Глупости, он почувствовал, что ему верят; это чувство усилилось, когда он рассказывал о Лантлу с его охотящейся сворой. Но он удивился ужасу, появившемуся на их лицах, когда он дошел до пещеры с большими каменным Ликом.
Когда он описывал выражение крайнего зла в этом лице и преображение троих людей в капли золотого пота, Дорина закрыла лицо дрожащими руками, кровь отхлынула от лица Хуона, Регор что–то пробормотал; только Кон, человек–паук, стоял неподвижно, глядя на него печальными, сверкающими, золотыми глазами.
Это могло означать только одно: никто из них никогда не видел Лик; и следовательно, в Ю–Атланчи есть тайны, скрытые от ее жителей. Какое–то тайное побуждение заставило его быть осторожным. Он ничего не сказал о видении храма, просто рассказал о своем пробуждении, о появлении индейца–проводника и своем возвращении. И показал шрам от раны – наказание за эту попытку.
– Что призвало меня обратно, – сказал он, – я не могу вам сказать. По крайней мере сейчас. Я не мог ослушаться этого призыва, – и это верно, подумал он: лицо Суарры возникло в его памяти, в сердце прозвучал ее призыв.
– Вот и все, что я могу сказать. И все это правда. Как дошел ко мне призыв, не имеет значения, но благодаря ему я здесь. Погодите… есть кое–что еще…
Он достал из кармана сверток с пером caraquenque, данный Суаррой, раскрыл его и показал.
– Это Суарры, – выдохнула Дорина, а Хуон кивнул.
Теперь не было сомнения в том, что они ему верили. Не мешало бы их поторопить.
– И еще одно, – медленно сказал он. – Регор говорил о какой–то цели. Об этой цели я знаю не больше вас. Но вот что случилось…
И он рассказал о звуках рога, которые провели его через равнину с монолитами, и о щели в горе. Хуон глубоко вздохнул и встал, лицо его осветилось надеждой, Регор вскочил на ноги, широким кругом размахивая своей рукой–палицей.
Хуон сжал плечо Грейдона.
– Верю! – сказал он дрожащим голосом; потом повернулся к Дорине: – А ты?
– Конечно, это правда, Хуон! – ответила она; на какой–то быстрый расчет сузил ее зрачки и затуманил лицо, и Грейдону показалось, что она взглянула на него угрожающе.
– Ты наш гость, – сказал Хуон. – Утром ты встретишься с Товариществом и повторишь то, что рассказал нам. И потом решишь, просишь ли ты нашей помощи или будешь действовать в одиночку. Все наше к твоим услугам. И, Грейдон… – он помолчал и неожиданно тоскливо добавил: – Клянусь Матерью, надеюсь, ты пойдешь с нами. Регор, проследи, чтобы позаботились о животном. Возьми это, Грейдон, – он наклонился и поднял ружье. – Завтра покажешь нам, что это такое. Я отведу тебя в твое помещение. Подожди меня, Дорина.
Он взял Грейдона за руку и повел к стене, противоположной той, через которую Грейдон вошел. Хуон раздвинул занавес.
– Иди за мной.
Проходя, Грейдон оглянулся. Дорина стояла, глядя на них все с тем же задумчивым и злым выражением лица.
Грейдон вслед за Хуоном вышел в другой ярко сверкающий коридор с черными стенами.
11. ПЛЕМЯ БЕССМЕРТНЫХ
– Вставай, парень, мойся и завтракай. Скоро соберется Товарищество, и я отведу тебя.
Грейдон, не понимая, смотрел на разбудившего его человека. У ног кровати стоял Регор, с широкой улыбкой на лице; шрамы превратили его улыбку в благожелательную гримасу горгульи. Он сменил кольчугу на облегающую одежду, по–видимому, принятую среди мужчин Ю–Атланчи. Впрочем он остался Черным Регором, и одежда его была черной, и плащ, свисавший с широченных плеч, тоже черный.
Грейдон осмотрелся в комнате, куда привел его Хуон, увидел толстый ковер, как будто сплетенный из серебряных нитей, стены, увешанные шпалерами со странными изображениями; у одной стены занавес отдернут и открывает альков со сверкающим бассейном. Грейдон вспомнил события вчерашнего дня.
Два молчаливых смуглых человека вчера вечером выкупали Грейдона, сделали массаж тела, снимая усталость и следы когтей Кона; тем временем с ним разговаривал Хуон. А потом посидел с Грейдоном, пока тот ел незнакомые блюда. Их принесли в хрустальной посуде две индейские девушки с широко раскрытыми от удивления глазами. Хуон налил ему вина, задавая множество вопросов о людях, живущих за пределами Запретной земли. Его мало интересовали их искусство, наука или государственное устройство, но очень – как к ним приходит смерть, как поступают со стариками, каковы брачные обычаи, много ли детей и как их воспитывают. Снова и снова возвращался он к вопросу о смерти и тех формах, которые она принимает, как будто эта тема необъяснимо привлекала его.
Наконец он замолчал, размышляя; потом, вздохнув, сказал:
– Так же было у нас в старину – и кто скажет, как лучше?
Он неожиданно встал и вышел из комнаты; свет стал тусклым, Грейдон лег на кровать и крепко уснул.
Почему Хуон так настойчиво возвращался к вопросу о смерти? Это смутно тревожило Грейдона. Вдруг он вспомнил: Суарра говорила, что ее народ закрыл Двери Смерти. Тогда он понял ее не буквально. Но может быть…
Он оторвался от своих размышлений, нетерпеливо встряхнулся, подошел к бассейну, умылся и вытерся шелковым полотенцем. Вернувшись в комнату, он обнаружил на столе фрукты, пшеничный хлеб и молоко. Он быстро оделся и сел за стол. Только тогда Регор заговорил.
– Парень, – сказал он, – я тебе говорил, что я хитер. Так вот моя хитрость утверждает, что и ты хитер и не все рассказал нам вчера вечером. Особенно – ты ничего не сказал о приказе Матери.
– Боже! – воскликнул Грейдон аймарским эквивалентом. – Ничего в этом хитрого нет. Я предупредил, что не могу рассказать, как…
Он остановился, боясь оскорбить гиганта. Но Регор широко улыбнулся.
– Я не об этом. Ты старательно не упоминал награду, которую пообещала тебе Мать, если ты выполнишь ее приказ… и сумеешь добраться до нее.
