Роберт Стайн - Лето кошмаров
Как завороженный, я смотрел на винтовку у него в руках. У меня по спине пробежал холодок. Я вдруг понял, что остановился не только я, но и вся колонна. И только потом до меня дошло, что дядя Эл глядит вовсе не на меня.
Он смотрел на воспитателей, которые тоже остановились, поставили свои сумки на землю и начали их открывать.
— А чего мы стоим? — спросил Тейлор, тот самый парень, который шел впереди меня и которого я едва не сбил с ног.
— Поход закончен? — пошутил кто-то из ребят.
— Наверное, сейчас мы пойдем обратно, — сказал еще кто-то.
Кое-кто рассмеялся.
Но мне было совсем не до смеха. Потому что я увидел, что именно достают воспитатели из сумок. Винтовки.
— Всем построиться и разобрать оружие, — велел дядя Эл и ударил по земле прикладом своей винтовки. — Каждому — по одному стволу. И давайте быстрее.
Но никто не двинулся с места. Я так думаю, все решили, что дядя Эл шутит.
— Да что с вами, ребята? Я же сказал, быстрее! — раздраженно рявкнул он. Он сгреб винтовки в охапку и сам пошел вдоль шеренги, буквально впихивая винтовки в руки ребятам.
Когда он давал винтовку мне, он так сильно толкнул меня в грудь, что я чуть не упал. Винтовка едва не рухнула на землю, и мне пришлось схватить ее обеими руками за ствол.
— Что происходит? — растерянно спросил Тейлор.
Я лишь пожал плечами, глядя в ужасе на винтовку у себя в руках. Я первый раз в жизни держал в руках настоящее оружие (игрушечные пистолетики не считаются). Мои папа с мамой всегда были против любого оружия. Я даже в тир не ходил, чтобы их не нервировать.
Когда дядя Эл раздал всем винтовки, он сделал нам знак, чтобы мы обступили его полукругом. Он собирался нам что-то сказать и хотел, чтобы все его слышали.
— Это что, стрельбы какие-то? — спросил кто-то из ребят.
Воспитатели рассмеялись. Но дядя Эл даже не улыбнулся.
— Слушайте меня внимательно, — строго проговорил он. — И никаких больше шуточек, я попрошу. Это очень серьезно.
Мы обступили его тесным полукругом. Теперь все молчали. Где-то в зарослях запела птица. Почему-то ее веселая песня напомнила мне о моих планах побега.
Но я упустил подходящий момент.
И теперь мне почему-то казалось, что я еще пожалею о том, что не сбежал, пока у меня еще была такая возможность.
— Вчера ночью две девочки убежали из лагеря, — проговорил дядя Эл будничным деловитым тоном. — Одна блондинка, вторая рыженькая.
"Дани и Дори!" — подумал я.
— Насколько я понимаю, — продолжал дядя Эл, — это те самые девочки, которые несколько дней назад переплыли реку и прятались в кустах на пляже лагеря для мальчиков.
"Да, это Дани и Дори! Они все-таки убежали!" — внутренне возликовал я. Я ужасно обрадовался за них. Я вдруг поймал себя на том, что стою и улыбаюсь, как идиот. Я попытался! состроить серьезную мину, прежде чем дядя заметит мою радость.
— Сейчас эти девочки прячутся здесь, в лесу. — Дядя Эл поднял свою винтовку. — Ваши винтовки заряжены. Если вы встретите девочек, цельтесь тщательнее. Мы не дадим им уйти!
21
— Что?! — Я не поверил своим ушам. — ~ Мы что, должны в них стрелять?!
Я заметил, что все остальные ребята смущены и растеряны не меньше моего.
— Да. Вы должны в них стрелять, — подтвердил дядя Эл безо всякого выражения. — Я же вам говорю, они пытаются убежать.
— Но мы не можем стрелять в людей! — воскликнул я.
— Это не так сложно, как кажется. — Дядя Эл упер приклад своей винтовки в плечо и сделал вид, что стреляет. — Вот видите. Ничего сложного в этом нет.
— Но нельзя же убивать людей… — начал было я.
— Убивать?! — перебил меня дядя Эл. Он аж изменился в лице. — Разве я говорил: убивать?! Эти винтовки заряжены капсулами со снотворным. Нам надо только остановить этих девочек. Мы не хотим причинить им вреда.
Дядя Эл шагнул ко мне. Я невольно попятился — очень уж грозное было у него лицо.
— У тебя какие-то проблемы, Билли?
Похоже, он брал меня на "слабо".
Я растерянно огляделся.
Остальные ребята испуганно таращились на дядю Эла.
В лесу воцарилась гнетущая тишина. Даже птица больше не пела в зарослях.
— У тебя какие-то проблемы? — Дядя Эл наклонился так близко ко мне, что я чувствовал кислый запах его дыхания.
Я безотчетно шагнул назад.
Мне вдруг стало страшно.
Чего он ко мне привязался? Чего ему от меня надо?
Я сделал глубокий вдох, на миг задержал дыхание, а потом выкрикнул ему прямо в лицо:
— Я… я не буду стрелять в девчонок! Не буду!
Я даже сам не понял, как так получилось, но я поднял свою винтовку и нацелил ее прямо в грудь дяде Элу.
— Ты еще пожалеешь об этом, Билли, — хрипло проговорил дядя Эл. Он в ярости сорвал свои темные солнцезащитные очки и зашвырнул их в кусты. Он смотрел на меня в упор. Нехорошо смотрел, злобно. — Опусти винтовку, Билли. А то пожалеешь, точно тебе говорю.
— Нет, — твердо сказал ему я. — Вы ничего мне не сделаете. Мне надоел ваш дурацкий лагерь. Я ухожу домой. И вы ничего мне не сделаете. Ничего.
На самом деле мне было страшно.
У меня ноги дрожали так, что я еле стоял.
Но я знал, что не буду стрелять в Дани и Дори. Я больше не сделаю ничего из того, что вел! дядя Эл. Ничего.
— Отдай мне винтовку, Билли. — Дядя Эл говорил очень тихо, но в его голосе явственно слышалась угроза. Он протянул руку к моей винтовке. — Отдай.
— Нет!
— Отдай, я тебе говорю. Сейчас же.
— Нет!
Дядя Эл прищурился. И бросился на меня.
Я отступил на шаг, все еще целясь в него, и… нажал на курок.
22
Я невольно съежился, ожидая, что грохнет выстрел.
Но винтовка лишь тихо щелкнула.
Дядя Эл запрокинул голову и рассмеялся. Он так хохотал, что даже выронил свою винтовку.
Я с изумлением смотрел на него, все еще целясь ему в грудь.
— Мои поздравления, Билли. — Дядя Эл улыбнулся мне. Так хорошо улыбнулся, сердечно. Я и не думал, что он способен так улыбаться. — Ты прошел испытание.
Он протянул мне руку для рукопожатия.
Ребята побросали свои винтовки на землю. Они тоже заулыбались. И они улыбались мне. Ларри издали показал мне большой палец, поднятый вверх. Я уже ничего не понимал.
— Что происходит? — спросил я с подозрением, медленно опуская винтовку.
Дядя Эл схватил мою руку и крепко ее пожал.
— Мои поздравления, Билли. Хотя, если честно, я знал, что ты пройдешь испытание.
— Какое еще испытание?! — растерянно пробормотал я.
У меня было такое чувство, что надо мной издеваются.
