Самая страшная книга 2016 (сборник) - Гелприн Майк
– Зачем?.. – в попытке оправдать свой страх, прошептала Ангелика.
– Вы должны быть рядом. След вашей крови поможет Атанасиусу искать. Если же вы не пойдете, эхо его только будет мешать поиску.
– Это звучит глупо…
– Это звучит так, как должно звучать, – в голосе Шафранека послышалось недовольство. – Цвак предупреждал вас: всегда и везде с нами! Соберитесь!
Она вошла в дом, закрыв глаза, точно ныряя в холодный омут. Удушливый, смрадный воздух забрался в ноздри, сдавил горло непроизвольным спазмом. Атанасиус шел впереди, ведомый нечеловеческим чутьем. Поворот, другой, узкая лестница наверх, снова поворот, потом еще одна лестница – на этот раз вниз, в подвал, через два этажа одним пролетом. Дверь, вся в облупившейся краске, давно утратившей цвет. Атанасиус замер, затем резко ударил ногой в замок. С хрустом и грохотом дверь распахнулась.
Подвальная комната с низким балочным потолком была залита дрожащим желтым светом. Сразу трое одновременно обернулись на звук – темные силуэты в пляске потревоженных сквозняком теней. Дальше, у самой стены, сидела на влажном земляном полу девочка. Руки стянуты за спиной, на шее – веревочная петля, конец которой привязан к щербатому кольцу в стене.
Ангелика не поняла, кто напал первым. Один из похитителей вскинул руку, револьверный выстрел прозвучал как удар плети. Атанасиус рванулся вперед, сильно наклонившись, – пуля, кажется, прошла над ним. В долю секунды он оказался рядом с ближайшей фигурой. Молниеносный удар тростью по колену сбил его противника с ног, заставив коротко вскрикнуть. Еще удар – сбоку в висок – и тот уже неподвижно лежит на земляном полу. Снова раздался выстрел. Пуля впилась Атанасиусу в плечо, заставив дернуться, но не остановив. Без единого звука он бросился к стрелку. Тем временем третий из тех, кто был в комнате, поднял вверх руки, широко растопырив пальцы. Тягучая, чужеродная речь резала слух, вызывая безотчетный, животный страх. Тени, контрастные и подвижные, вдруг вытянулись, увеличиваясь в размерах и… обретая объем. Жуткие, искаженные существа с длинными, до земли, руками, кривыми короткими ногами, сгорбленные и сутулые, они выходили из темных углов, двигаясь какими-то урывками, исчезая, а потом возникая на несколько дюймов ближе к своей цели. Так пляшут тени на стенах, когда резкий порыв ветра заставляет трепетать огонь свечи.
Быстрым ударом Атанасиус выбил из руки своего противника револьвер. Оружие, ударившись о стену, с глухим стуком упало на пол, растворившись в темноте. Второй удар – набалдашником в челюсть – отбросил противника, вывернув его голову набок. Скорость и точность движений юноши казались невероятными. Тени обступили его, закрывая со всех сторон. Длинные, уродливые лапы подымались, чтобы опуститься с убийственной стремительностью. Атанасиус проскользнул между ними, и слышно было, как трещит под когтем ткань его плаща…
Яркий стальной блик вспыхнул среди темных силуэтов. Рывком высвободилось скрытое в трости лезвие, длинное и тонкое. Теперь в руках Атанасиуса было два оружия – шпажный клинок и жесткие, прямые ножны со стальным навершием. Со свистом рассекая воздух, клинок вошел в грудь одной из теней.
От жуткого вопля заложило уши. Ангелика со стоном упала на колени, Шафранек обхватил голову руками и раскрыл рот, словно пытаясь своим криком перекрыть крик чудовища. Атанасиус рывком высвободил оружие, из раны мощным потоком ударила темная слизь. Тень попыталась зажать руками рану, медленно, словно сдувающийся каучуковый шар, оседая на землю. Одновременно другая тень ударила юношу сбоку, и тот едва успел парировать удар ножнами, одновременно прыгнув вперед. Колдун, все еще бормотавший заклинания, отступил на шаг. Атанасиус в последнюю секунду ушел от удара сзади. Теперь его и колдуна разделяла всего пара футов. Тени бросились за ним. Они все еще двигались рваными скачками, от которых кровь стыла в жилах. Раненая тварь почти ушла в землю – на ее месте остался только мерно бурлящий горб, похожий на ком гнилостной слизи.
Голос колдуна перешел в крик, надрывный и истерический. Он рвал связки вербальными формулами, и каждая жуткой болью отдавалась в костях черепа. Тени ускорились, навалились на Атанасиуса, почти целиком скрыв его чернотой своей плоти. Новые монстры, еще более искаженные, похожие на больных, исхудалых волков, выступили из темных углов. Огонь свечей разгорелся, из желтого становясь оранжевым, потом – красным. Комнату сковал мороз, и Ангелика ощутила, как иней покрывает ее кожу, тонкие, острые иглы вырастают на ткани платья. Сквозь шипящий вой теней, сквозь истошные выкрики колдуна, послышался треск ткани, а с ним – скрип раздираемой жести. Шафранек, вжавшись в стену, с ужасом наблюдал разворачивающееся действо.
Жуткий, многоголосый вой оглушил Ангелику. Тени, бесформенной кучей накрывшие Атанасиуса, вдруг разлетелись, словно от взрыва, несколько их осело на пол, исторгая из страшных ран потоки черной, вязкой жижи. Серый плащ казался ослепительно-серебряным на фоне блеклой черноты монструозной плоти – он появился в этом месиве, размытый от непрерывного движения. Свистящая сталь клинка безошибочно находила жертву за жертвой. Удары полосовали плоть, срезая огромные куски, отсекая конечности. Ножны оглушали и отталкивали тех, кто пытался подобраться с фланга. Конвульсирующее месиво закрыло пол, впитываясь в него, словно разлитая нефть.
Но теперь тактика Атанасиуса изменилась – он более не нападал на колдуна. Резкими, точными взмахами он прокладывал себе дорогу к связанной Анежке. Несмотря на то что их разделяло не более пяти шагов, этот путь дался ему с трудом. Его плащ был изорван когтями и залит черным ихором чудовищ. Наконец, последним ударом пробив череп огромного теневого пса, он срезал петлю с кольца и левой рукой подхватил девочку на плечо.
Врагов почти не осталось – большая часть из них уже обратилась в бурлящие сгустки слизи, покрывшие пол почти по щиколотку. Те два человека, что лежали на полу, тоже исчезли, словно болотная тьма засосала и растворила их. Только колдун еще стоял, ни на минуту не прерывая своих инкантаций. В комнате осталось лишь три или четыре уже раненых монстра.
Ритмика криков колдуна изменилась – он начал новое заклинание. Темное болото под ногами вдруг ожило – бурление его усилилось, огромные пузыри начали подниматься и лопаться, испуская зловонные пары. В голове зашумело, перед глазами поплыли мутные пятна. Шафранек попятился из комнаты, закрывая рукавом лицо. Ангелика, наоборот, бросилась к Атанасиусу, к дочери…
Слизь под ногами сковывала движения. Ступни, попав в ее плен, отказывались подниматься, их с неудержимой силой тянуло вниз. Ангелика видела, что ноги юноши тоже тонут в этой мерзости. Она принимала форму ужасных оплывших лап, которые тянулись вверх, мягкими, отвратительно искаженными пальцами цеплялись за одежду. Клинок точными, хирургическими движениями рассекал их, и каждый новый шаг требовал нескольких выверенных ударов. До дверей остается три шага, два…
Рука Атанасиуса обхватила Ангелику за талию, рывком высвобождая из болотного плена. Головокружение, разом накатившее на нее, на мгновение лишило ее чувства реальности, все что она ощущала – это сжимающая ее рука Атанасиуса. Сильная и твердая.
Когда зрение прояснилось, Ангелика обнаружила, что они уже наверху – в затхлых коридорах без окон. Рассохшиеся доски пола отчаянно скрипели, от тяжелых шагов из щелей поднималась пыльная труха.
– Вы можете идти? – Голос Атанасиуса, ровный и невозмутимый, заставил Ангелику вздрогнуть.
– Да… да, конечно.
Он поставил ее на пол, несколько шагов поддерживая под локоть. Ноги женщины слегка дрожали, но вскоре она справилась со слабостью. Девочка все еще лежала на плече Атанасиуса, неподвижная и безвольно обвисшая. Пронзенная страхом, мать коснулась ее. Кожа Анежки была холодна, как лед…
– Она жива, – тут же произнес Атанасиус. – Много сонного яда в крови.
