Александр Варго - Обиженная
Про себя Алла твердо решила, что больше не будет никого слушать и купаться будет только с волосами. С ее новыми, чудесными волосами, прекраснее которых нет ни у кого на свете. И она больше не будет злиться на бабушку.
А вечером, когда все улягутся, она снова поднимется на чердак. Главное, чтобы об этом никто не узнал.
* * *Дядя Боря объявился довольно скоро. Уже следующим вечером Сергей увидел у своих дверей записку, в которой старый зэк сообщал, что ждет его у себя дома.
Двухкомнатная квартира дяди Бори располагалась в полуразвалившейся трехэтажке, которая выглядела словно после бомбежки. По исковерканному паркету семенили жирные тараканы, везде валялись окурки и обрывки газет, мусорное ведро, казалось, не выносили еще с момента перестройки. Вся квартира была пропитана спертым запахом грязи, табака и несвежей пищи.
— Вползай, — хрипло сказал дядя Боря. — Не бойсь, жильцов пока нет, так что можем спокойно все перетереть.
Сергей, не разуваясь, прошел в крошечную комнатенку. Из мебели в ней была лишь одна облезлая табуретка и драный матрас, на котором спал бывший уголовник. Глядя на желтоватые пятна и дырки, прожженные «бычками», на лице Сергея мелькнула гримаса отвращения, и дядя Боря протянул ему рваную газету.
— А ты морду-то не вороти, — сказал он, закуривая. — Небось на зоне погаже будет, а? Принес пузырь?
Сергей протянул бутылку и стал устраиваться на матрасе.
— Насыпай, — скомандовал дядя Боря, и пока Сергей наливал в жестяную кружку водку, уголовник вытащил из недр своего тряпья клочок бумаги.
— С этой девкой облом вышел, — сказал он, выпуская дым. — Сгорела она вместе со своим фраером-сутенером. Они хату сняли и какого-то шныря туда повели. То ли за ними уже хвост был, то ли не знаю что, но в хату «красного петуха» пустили. Сгорели они все. Так вот.
Дядя Боря взял кружку:
— А сам чего не пьешь?
— Я не хочу.
— Как знаешь, — без эмоций бросил бывший зэк и махом опустошил кружку, после чего снова с жадностью затянулся.
— А что со вторым? — с нетерпением спросил Сергей.
— Тоже не все ладно, — признался дядя Боря. — Съехал он от своей супружницы. Отдельно они живут. Вот ее адрес. Но дай время, Серый, и я все узнаю.
— Нет у меня времени, — чуть резче, чем того требовалось, сказал Сергей, и дядя Боря с недоумением уставился на молодого человека.
— Ты че дергаешься, а? Я тебе, чай, не адресное бюро, понял, сопляк?! Уж и неделю подождать не можешь?
Сергей угрюмо замолчал. Оставаться здесь и ждать он не хотел. Правда о его тюремной жизни могла вскрыться со дня на день, и рисковать он не мог.
— Ты не ссы, Серый, я с тебя половину возьму, мне большего не нужно, — невозмутимо сказал дядя Боря. — Я честный вор. А зачем тебе «почтальон» понадобился? Что, поквитаться хочешь?
— Это мое дело, — огрызнулся Сергей, но на этот раз уголовник не обиделся, а лишь добродушно усмехнулся:
— Ну-ну, кровь горячая, мести просит… Знамо дело.
Он наполнил кружку водкой и залихватски опрокинул ее в глотку. Сергей передал ему деньги, и глаза алкоголика заблестели.
— А у меня ведь тоже для тебя подарочек есть, парень, — вдруг проскрипел он и, нагнувшись, достал из-под матраса искусно сделанный нож с текстолитовой рукояткой. У основания лезвия был выгравирован оскаленный череп, над которым крохотными буквами было написано: «МИР»[28].
— Видал, какие «перья» пацаны на киче делают? — хвастливо заявил уголовник. — Держи, Серый, и вспоминай дядю Борю. Кстати, ты только один флакон беленькой взял?
Сергей кивнул.
— Надо бы догнаться, — озабоченно сказал бывший зэк.
Внезапно в дверь кто-то постучал, и Сергей, завороженно рассматривающий нож, встрепенулся от неожиданности.
— Ты чевой-то быстро на измену садишься, — засмеялся хозяин квартиры, обнажая сгнившие пеньки зубов. — Это Дюша. Мой кореш, тоже недавно откинулся. За долгом явился, так что ты вовремя пришел — а то мне отдавать было нечем. Он, кстати, тобой интересовался.
Дядя Боря сполз с табуретки и, кряхтя, заковылял к двери.
— Заодно в «очко» сыграем, — бормотал он, почесывая под мышкой. — Можа, и отыграюсь.
В коридоре послышалась какая-то возня, затем в комнату зашел худощавый мужчина с бледным лицом и набрякшими мешками под глазами. На его бескровных губах застыла неживая ухмылка.
— Располагайся, Дюша, — гостеприимно сказал дядя Боря, протягивая мужчине кусок газеты. — А это Серый, мой кореш и сосед. Его матушка недавно богу душу отдала…
Он продолжал что-то бубнить, наполняя кружку, а Дюша наконец уставился на Сергея, и этот взгляд очень ему не понравился.
— Сыграем? — предложил между тем Борис и взял с подоконника истрепанную колоду карт.
— Это без меня, — сказал Сергей, натянуто улыбнувшись. — Мне пора.
Он уже хотел подняться с места, как Дюша вкрадчиво спросил шипящим свистом, глядя куда-то сквозь стены в обшарпанных обоях:
— Дядя Боря, а ты знаешь, кого к себе в дом привел?
— Кого-кого, — проворчал старик, перетасовывая карты. — Я ж тебе на русском языке сказал, а не по-мордовски.
— Он «петух». За базар отвечаю, — раздвигая в ухмылке тонкие губы, проговорил Дюша. — Его на зоне Светой звали, и место его было рядом с «дальняком». У них Митя Ростовский хату держал, так что все точняк. Я только вчера с пацаном базарил, который с той кичи откинулся. Так он мне все по полочкам разложил! Ты посмотри, у него зубов передних нет! Не мне тебя просвещать, что так всегда делают, чтобы «петух» не кусался! Пускай руку левую покажет!
— Что у него с рукой? — с нарастающей яростью спросил дядя Боря, его опухшие глаза медленно наливались кровью.
— Он вскрыться хотел. А его подружки, не будь дурами, литруху крови схавали, пока он в отключке валялся. Но откачали все ж потом.
— Покажи руку! — рявкнул дядя Боря, и Сергей молча задрал рукав на свитере. Обнажился шрам, уродливый и бугристый, извивающийся от самого локтя до запястья.
— Видал, с кем ты под одной крышей беленькую распиваешь?! — насмешливо произнес Дюша.
— Так ты что, и взаправду «опущенный»? — страшным шепотом заговорил дядя Боря, приближаясь к Сергею. — И утаил это от меня? От меня, чушок сортирный?!
Дюша сделал два шага вправо, закрывая своим телом выход из комнаты. Его немигающие глаза холодно улыбались.
* * *С утра Андрей отвез Аллу в школу и тут же позвонил по телефону, который вчера продиктовал Дымков. Ему не терпелось увидеться с участковым, который был в этом доме, когда умер отец маньяка. Правда, Иван обмолвился, что Дмитрий Сорокин (так зовут полицейского) уже не работает в том отделении и уволился из органов.
Однако по домашнему номеру никто не брал трубку. Мобильный бывшего полицейского вообще уже не использовался, и адвокат принял решение ехать к Сорокину прямо домой. У него еще оставалась надежда, что он застанет дома либо самого Дмитрия, либо кого-то из его родни.
Через полчаса Андрей был на месте, но и тут его ждало разочарование — дома никого не было, и, судя по всему, давно. Пока Белов раздумывал, как ему разыскать Сорокина, дверь квартиры, расположенной напротив, тихонько отворилась, и в щель просунулась голова какой-то старухи.
— Если вы к Димке, так зря приехали — нету его тут, — задребезжала она.
Андрей обернулся.
— Добрый день. А вы не знаете, где он сейчас? — спросил он.
— А вы кто таков будете? — с подозрением задала вопрос старуха. — Небось брат? Иль еще какой родственник?
— Нет, но он мне очень нужен.
— А-а-а… — протянула старуха, продолжая внимательно следить за Беловым сквозь дверную щель. — А то как его увезли, так сразу родственнички отыскались. Про квартиру, понимаешь, вспомнили, а как Димка пластом лежал, даже по нужде сходить не мог без помощи — так никого и не было.
— Он заболел?
— А то как же. Не ходит он. Позвоночник сломал. И жена его бросила, уехала с дочкой. Я сама его с ложки кормила, да у меня тоже радикулит, — скрипела старуха. — А когда уж совсем невтерпеж Димке стало, его в приют для инвалидов-то и забрали.
— Может, и адрес приюта знаете? — с надеждой спросил Андрей.
— Отчего ж не знать, — с достоинством отозвалась словоохотливая бабка. — Он для брошенных инвалидов у нас тут один…
Спустя пять минут Андрей мчался к приюту. «Брошенный инвалид», — вертелось у него в мозгу. Что могло случиться с участковым?
Приют представлял собой неказистое трехэтажное здание из красного кирпича, грязные окна которого сонно пялились на окружающий мир. Андрею пришлось долго объяснять дежурившему сотруднику о причине визита, но в конце концов его пропустили внутрь, сообщив номер комнаты Сорокина.
Когда Белов вошел внутрь, его взору предстал пожилой мужчина, распластавшийся на кровати. В палате было еще две койки, но обе были пусты.
